Абьюз

Скинув лишние разборки на Фрица, Теши свободной птицей помчалась в подземелья. Конечно же, она знала, что Чуя неуправляем. Даже с её способностью всю ярость этого рыжего остановить попросту невозможно, а затихает он уже по своей воле. Прямо за поворотом, Королева налетела на кого-то. В глазах поплыло, а затылок уже предчувствовал обнимашки с полом, но сильная рука схватила её кисть. В итоге на свидание с землёй пришли только пальцы и волосы. — Ода-кун? Сакуноске помог ей вернуть равновесие. Харунакара улыбнулась. Вот кто, кто, а это семейство никогда не предаст королевский род, чего не скажешь о Мисао или Огай. — Не ушиблись? — учтиво поинтересовался вампир. — Нет. Кстати, ты Коё не видел? — В западном крыле дворца. Навестила свою обращённую. — Понятно, спасибо. Под безразличный взгляд Оды, Теши пошла немного в ином направлении, нежели собиралась. Королева отчётливо помнила, куда перевезли обращённую девочку. Первая дверь, вторая, третья… Коридоры просто бесконечные, и если привести сюда незнающего человека, за этим наверняка будет интересно наблюдать. Потерянный вид и полное отчаяние при виде всё новых и новых коридоров, дверей, лестниц или проходных комнат. Так легко можно сойти с ума, но Харунакара ещё не разу не применяла такую пытку. — Озаки-сан? — Королева без стука вошла внутрь, подходя к Коё. Дело было буквально на пять минут, так что Теши с ходу начала. — Я не против обращённой. Но, согласитесь, без бумаг никуда. Подготовьте нужные документы и отнесите Фрицу на руки. Передайте, что я потом подпишу, а пока пусть найдёт им место. Женщина практически не отреагировала и только когда Харунакара скрылась за дверью, закатила глаза, передразнивая её и глядя на своё творение. Интересно, как долго Кёка будет без сознания? Озаки не терпелось поговорить с ней, поддержать и взглянуть в совершенно другие глаза. Мёртвые, без тени отчаяния или сомнения. Лёгкое кряхтение, после которого Изуми очнулась, на радость Коё. Приоткрытым глазам открылся вид на белый, немного обшарпанный потолок, стены светлых тонов. Впрочем её не столько интересовал интерьер, как женщина, точнее вампирша, сидящая рядом. Кёка вспомнила её, вспомнила пронзившую шею боль, вспомнил привкус металла на языке. От одних мыслей девочка поморщилась. Интересно, как это выглядело со стороны? — Очнулась, милая Кёка? Вампирша относилась к ней довольно ласково. Ох, знала бы она, что Изуми собралась сделать, наверняка и её улыбка, и хорошее отношение пропали бы без следа, но пока это остаётся тайной, Кёка может втереться в доверие к этой Графине и добраться до Королевы. — Угу. — Как себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь попить? Изуми притронулась рукой к собственному лбу. Холодный. Или рука холодная. Да и вообще вся она какая-то холодная. Нет, ей не так холодно, когда отчаянно бежишь за кружкой чая, стуча зубами, кутаясь в одеяла, надев тёплые носочки. Это был какой-то другой холод, только Кёка никак не могла понять, что он такое и описать его хотя бы для себя самой в голове. — Выпить? — Да. Полезнее в первые дни твоей новой жизни будет именно моя кровь. Ты ведь хочешь? Изуми посмотрела на графиню, как на ненормальную. Только постепенно — побочным эффектом осталась тормознутость — до девочки дошло, что она уже не человек и как вампиру ей нужна кровь. Вздохнув, она спросила: — Как Вас зовут? — Озаки Коё. Можешь даже звать Ане-сан. — Тогда, Ане-сан, можете дать своей крови? Коё придвинула брови чуть ближе к глазам, ухмыляясь тонко очерченными губами. Рукавом кимоно она прикрыла эту улыбку, что уже вошло в привычку. — Умная девочка. Озаки великодушно протянула ей руку. Кёка намёк поняла, но медлила, выползая из-под одеяла, будто нечаянно запуталась в нём ногой, продвинувшись ближе, беря нежную руку Ане-сан в свои ладони. Кожа такая по-аристократски белая, да и на ощупь приятная. Изуми невольно застыла, рассматривая, казалось бы, точно такую же руку, как у неё самой. И только сейчас почувствовала страх. Насколько она знала, первичное обращение можно предотвратить, а уже после… Сам процесс делился на две фазы: первичная и последующая. При первичной у обращённого лишь появляются клыки, кожа бледнеет, а глаза тухнут, потеряв прежний цвет. Если не получится потерять сознание, от боли может и крышу снести — особенно, когда зубы растут. Изуми, можно сказать, повезло в этом плане. Последующая значила выпить крови, и, для безопасности обращения, лучше выбирать того, кто первично обратил тебя. По сути у Кёки не было выбора, ведь первой фазой всего процесса занималась именно эта Коё. Значит, есть риск мучительной смерти, если она просто выпьет любой другой крови. — Чего засмотрелась? — ласково спросила Озаки, как бы подшучивая над своей обращённой. — Красивая кожа? У тебя такая же будет, не беспокойся. Девочка молчала, махнув головой. Надо срочно перестать думать в такой ответственный момент. Хоть в ней и происходит борьба между сохранить человечность из-за Ацуши или стать вампиром, дабы вызвать минимум подозрений. Кёка приоткрыла рот, твёрдо решив, что всё, что она делает, только ради мести, только из-за Накаджимы. У Коё и правда тонкая кожа. Белая, нежная и совсем не противиться острым клыкам. Только бедная Изуми не знала, что дальше делать, но помогла сама Озаки. — Умница. Теперь просто пей из дырочек, которые сама сделала. — похвалила её вампирша, которой, на удивление, нравилось наблюдать за такими потугами обращённой. Отвратительно. Ещё когда Изуми была на все 100% человеком, ей не нравилась эта черта в вампирах. Так зависимы от крови и постоянно так всасываются… Отвратительно. А теперь, когда она сама делает также, ничего, кроме чувства омерзения, не присутствовало, что ещё больше забавляло Коё. Внутренняя борьба девочки с самой собой напоминала пытку для синевласой, но развлечение для Озаки. Первые капли, которые она проглотила, показались кислыми. Затем горькими, так что Изуми захотела отцепиться, избавиться от горечи, но уже через глоток кровь показалась солёной. Кёка отшатнулась, ошарашенная таким количеством вкусов за три глотка. Коё сначала не поняла, чего опять испугалась эта маленькая пташка, но, додумавшись, рассмеялась. — Поражена? Не останавливайся, пей. Кислая, горькая, солёная и только потом она сладкая. Изуми сглотнула, хотя вряд ли это была слюна. Ну, сказали пить, значит пить. Да и был ли смысл останавливаться? *** — Зачем ты хочешь умереть, увалень? Чуя зол. Дазай читал его уже сейчас с такой лёгкостью, будто они не первый год знакомы. Забавный рыжий. — А ты думаешь жизнь имеет хоть какой-то смысл? — Имеет. Если есть дорогие тебе люди. Ну или вампиры. — Тогда решено. Кто-нибудь точно должен меня убить, ведь люди проиграли. — Максимум, что с тобой сделают, — обратят. Только скорее всего ты будешь таким же скотом, как остальные. Ярость кипела в Накахаре, как варево в котле, исходя паром и сильно булькая. Эту рожу так и хотелось набить, а рыжий себе в удовольствии не отказывал. Метнувшись вперёд, под удивлённый и застывший от нехорошего предчувствия взгляд Дазая, Чуя со всего размаху врезал ему, попадая по лицу. Осаму, в который раз уже, благодарил Бога, что он полукровка, иначе его челюсть распрощалась бы со своим нормальным состоянием. — Смотри, как нужно наносить удары! — рявкнул Чуя, с бешеным взглядом нанося ещё более тяжёлый удар в живот. Шатен с трудом сдержал крик, а взгляд затуманился. Он видел рыжую копну волос, прямо перед своим лицом. Почему-то умирать, даже от таких жестоких рук, было совсем не страшно. Слишком уж эти руки прекрасны. Белые, наверняка нежные, но когда они стискивают горло сложно понять. В них чувствуется сила, несмотря на женский вид. Накахара быстро достал нож, который отобрал ранее. Замахиваясь он произносил последние слова, что услышит шатен. — Неужели ты думал, что плен — худшее, что может случиться с тобой? — А ну, стоять! Властный, но такой певучий и растяжный голос, который до осточерчения нравился некоторым, а остальных заставлял замирать на месте, в панике придумывая оправдание совершённому. А ведь Чуя, пока говорил, почти проткнул насквозь горло этому паршивцу, полукровке по совместительству. Фигура Теши очерчена лёгким розовым свечением. Это значит, что она пользуется способностью. Накахара и пальцем не мог пошевелить без её дальнейшего приказа. Цена зависимости — вторая вещь, которая ему не нравится и не понравится ни при каких обстоятельствах. — Чуя, когда я просила его убивать? — Он полукровка! — тут же рявкнул Накахара. — Хочешь сказать, ты и в живых его оставишь?! — Почему нет? — на лице Харунакары изобразилось поддельное удивление. Рыжий развернулся, вырываясь из лап её способности, и, разговаривая уже конкретно с ней. — Не придуривайся! Ты же знаешь, что это тебе боком выйдет? — А тебе какое дело? — тон стал намного холоднее. Даже нет, не так. Голос из милого и певучего, стал равнодушным, колючим, холодным. Такая перемена удивила даже Дазая. Хотя Осаму было плевать на их разборки. Раз его не убьют просто так, так может хотя бы за дело? Из кармана извлечён пистолет и дуло уже направлено прямо в затылок Накахары. Тот замер, пытаясь оглянуться, но шатен останавливает его. — Будешь вертеться — точно выстрелю. Ты не ошибся — это пистолет. Чуя оскалился, но ничего больше. Теши всё ещё сдерживала что его дар, что его самого, хоть и была ошарашена ситуацией не меньше. — Откуда у тебя пистолет, Дазай? Разве Фриц не конфисковал опасные предметы у дорогого гостя? — Даже и не думал. — фыркнул Дазай, будто это действительно очевидно. — Ах, ну понятно. — голос приобрёл прежние нотки лёгкой иронии и напевности. — Я потом с ним разберусь, а сейчас положи пистолет, милый брат. Чуя в шоке распахнул глаза. Брат? Они родственники? Совсем не похожи. Харунакара, тем временем, попыталась использовать способность. К несчастью Королевы, и очередному приступу шока Накахары, способность Осаму просто раскрошила все её попытки заставить шатена опустить пистолет на кусочки. — А, ну да. Я и забыла про твой дар. — Попытка не пытка, а, Теши? — усмехнулся кариеглазый. — Не издевайся. Ближайшие дни слишком плотно забиты, я ничего не успеваю. Мне можно простить такую маленькую оплошность. — Бедная девочка, может тебя ещё пожалеть? — Обойдусь. — на милую и устрашающую одновременно ухмылку, Теши ответила лучезарной улыбкой. Будто её Лорда совсем не убивают, и всё под полнейшим контролем. — Зачем тогда жалуешься? — Скорее оправдываюсь. — Харунакара поймала на себе недовольный взгляд Чуи, который мало того, что был под прицелом, так его ещё и в узде держат. — Ах да… Дазай, опусти, пожалуйста, пистолет. — Если я опущу его, ты отпустишь этого рыжего демона. Я не люблю страдать. Если он быстро меня убьёт — отпускай. — Лёгкой смерти не получишь. — тут же рыкнул Чуя. — Какая жалость. Ну то… Дазай не успел договорить. Теши, не отпуская Чуи, метнулась в сторону, выбивая пистолет из его пальцев. Удивлённый взгляд и разжатая рука, за которую она поймала Осаму, ударив коленом в живот. Шатен сразу понял, что она и четверть силы не использовала. Было неприятно, но больно… Едва ли. Тем не менее, для вида, Дазай упал на колени, кашляя и прерывисто вдыхая воздух. — Ой, смотри, ты отпустил пистолет. Как неожиданно, что ты меня слушаешь. Харунакара мягко улыбалась, присев на корточки подле него. Накахара по-прежнему не мог пошевелить ни одной частью своего тела и постепенно от безысходности ярость пошла на спад. Рыжий более менее расслабился, что несомненно почувствовала и Королева. — О, Чуя. Так ты… Она повернула было голову, обращаясь к Лорду, но внезапная боль у левого плеча заставила мотнуть её обратно. Рука Дазая была сравнительно близко, а пальцами так и вообще держала рукоять ножа, который так благополучно вошёл в её кожу. Потеряв равновесие, сидя на корточках, Теши упала на пятую точку, сжимая зубы, прикрывая рану рукой. Способность тут же пошла на спад, исчезая без остатка и освобождая Чую, ярость которого взбушевалась вновь и с новыми силами Накахара мог избить его до полусмерти, а после — прикончить. Ярко-выделенная красным аура так завораживала и что Дазаю, что Теши — им нравилось смотреть на использующего дар рыжего. Такое противоречие, если сравнивать с голубыми, лазурными глазами. Но с рыжими прядями так сочиталось, так безумно смешивалось и эта игра цветов — самое прелестное, что только было в Накахаре. Только Харунакара знала, что он очень похож на отца и младшую сестру. Только уже в следующий момент эта прелесть так заехала Осаму под рёбра, что он успел удивиться, как их не сломали. По инерции он отлетел к дальней стенке. Свидание спины с камнем успехом не увенчалась и пришло совсем иное чувство — боль. Шатен шипел и кряхтел, доставляя Накахаре своего рода удовольствие. — Чуя! — Теши встала между стеной, и впечатанным в неё Осаму, и разъярённым вампиром. Рыжий будто не реагировал, подходя ближе, вплотную к ней. Только Харунакара знала, что он не ударит её, не сдвинет со своего пути. Максимум, что он сделает, так это… — Чуя! — куда громче прежнего крикнула Теши, метнувшись вперёд, как только Накахара прикрыл рот. Его тошнило. Вся выпитая кровь никак не хотела усваиваться и просто выходила обратно. Рыжий героически стоял на ногах, сохраняя даже более менее каменное лицо. Харунакара тут же оголила шею. — Пей. Только сейчас Чую свернуло так, что подкосились ноги. Дазай, оклимавшись, с интересом наблюдал за паникой Теши и слабостью рыжего. Его разведчики доложили о 5 действующих родах в Японии: Сакуноске, один из самых влиятельных, Мисао, Озаки, Огай и, конечно же, королевский род Харунакара. Ни слова о Фрице — как оказалось его фамилия — Раймонд — или Чуе. Но Накахара… Эта фамилия казалась столь знакомой, будто кто-то уже предупреждал его об опасности этой семейки и, мол, даже великому Осаму Дазаю не справится с лучшими вампирами Японии из рода Накахара. Тогда король злобно скрипнул зубами, обещая, что всё семейство будет уничтожено. А ведь он узнал о фамилии рыжего совсем недавно… Они действительно пропали. Нет, совсем не из-за Дазая. Внутренние распри среди вампиров просто сожрали эту семью. — Сегодня погода противная. — Дейчи сидел на подоконнике, уткнувшись в стекло. Правая нога беспечно свисала к полу и болталась из стороны в сторону. Старший сын даже не придавал этому значения. За окном бушевала стихия, именуемая грозой. Какое подходящее название. Кричащее и громкое, хорошо описывает всё, что творит природа. Крупные капли дождя бились о крышу, намереваясь проникнуть внутрь. Старший из детей Накахара видел, какие же они большие — капли за окном. Очень быстро они сформировали сотни луж, некоторые из которых даже не в ямках собрались, а просто на ровной земле. Ветер гнул деревья, срывая молодые листья. Слишком много в последнее время грозы. Ветер бушует так часто, что новые листья, ветви или поваленные деревья не успевают реабилитироваться или подготовиться к продолжению собственной жизни. Сверкнула молния. Вампир уловил этот момент, хотя после прикрыл глаза, потирая. Столь яркий и резкий свет ослепляет. Но он так прекрасен, что Дейчи не против ослепнуть. Он снова и снова тянется к этому огню, прекрасно осознавая, что обожжётся. Громкий раскат грома перекрыл зовущую его мать. Второй раз вампир услышал. Такая жуткая погода, теперь в саду не посидишь, на чердак не залезешь, в поля на коне не выедешь. — Оставь ты его, Кеико! — махнул рукой Арэто. Был ли смысл отрывать от окна старшего сына, если он и так увлечён своим занятием и совсем не нуждается в чьём-либо обществе. — Да как же! — женщина развела руками. По природе она эмоциональна, вспыльчива, а стиль боя хаотичен. Грации не присутствовало ни в одном движении. Семейство Кирихито вообще не отличалось важностью или приближенностью к королевскому роду, но было отчаянно и ненормально преданно правительству. Арэто Накахара — чистокровный вампир своего рода, абсолютная противоположность жены, отец шестерых детей, правая рука самого короля — Кушимуры Харунакары. Спокойный и расчётливый, истинный аристократ, служащий при дворе, о чём кричат его манеры, осанка, плавность движений. Стиль боя продуманный, как и остальное поведение, а преданность никогда не ставилась под сомнение. Второй сын, Накахара Чуя, сейчас занимался музыкой. Лучше всего ему давались духовые: альт и альтовый кларнет. По крайней мере это всё, за что он брался на ближайшее будущее. Никто не сомневался в явных способностях вампира и приписывали ему карьеру музыканта. Что угодно, лишь бы подальше от дворцовых интриг — вечно твердил Арэто, абсолютно спокойно добавляя сведения о грядущих атаках. Кого-то из семьи обязательно надо послать на фронт. Первая дочь, второй ребёнок семьи — Хизека Накахара. Своим ангельским голоском завораживала, очаровывала. Прекрасный голос, как журчанье совсем молодого ручья, который исполнял сотни песен поздними вечерами, особенно зимой. Чуя наигрывал мелодию, Дейчи накидывал стихи, а Хизека исполняла. Вот такое маленькое трио. Вторая девочка и уже четвёртый ребёнок — Иоко. Её аристократическая грация улавливалась в любом плавном или даже резком движении. Девушка танцевала. Танцевала, идеально подбирая каждое отклонение от привычного положения, и даже под быструю музыку могла подобрать плавные движения. Сэтору и Минеко — близнецы. Неразлучные близнецы и сражаются они вместе, так сжившись друг с другом. Паника уступала место сковывающему страху. Мозг отключился, отходя от руля, и немного виновато бормотал: «Я здесь не помощник». Кого, кого, а Чую нельзя терять, ни в коем случае. Теши присела следом, протягивая руку к его щеке. — Тебе на… А! Накахара больно ударил её по руке, просто взбесившись. Харунакара пискнула, отдёргивая руку. На белой коже остался красноватый след. Она обиженно поджала губы, но снова попыталась коснуться его. — С первого раза не дошло? — рыкнул Чуя, но на второй раз Теши не попалась и убрала руку прямо перед ударом рыжего. — Чуя, тебя надо поесть! Сам не видишь?! — Закройся! Накахара поднялся. Медленно, зловеще, пугающе. Сердце ушло в пятки, по крайней мере у Дазая, ведь это его колотить сейчас будут. Рыжий без напряга выдрал кусок стены, даже не пользуясь полной силой Асуки. Харунакара среагировала быстрее, вовремя оттолкнув Дазая куда-то в сторону, принимая удар на себя. Чуя будто этого и добивался. Стоило камню впечатать Королеву в стенку, на что она болезненно шикнула, вампир уже метнулся к Осаму, сваливая на него шквал ударов. Шатен, прибывая в полнейшем спокойствии, легко уворачивался, в какой-то момент даже схватил его за кисть — о боже, какая же женская рука у этого парня вампира, — пропечатав в живот. Только Накахара почти не почувствовал и если бы не Теши, полукровка стал бы полутрупом и хорошо, если полу… — Я больше не могу сдерживать его. — Харунакара кашлянула, прикрывая рот и разогнулась — после удара по собственному Лорду ей было не по себе. Она редко била своих подчинённых в принципе, только защищалась от многочисленных покушений. Чуя быстро реабилитировался. Тучи пыли после его свидания со стеной рассеялись в одно мгновение по малейшему желанию гравитации. А точнее её законного — ну или не очень — хозяина. Теши быстро поняла, что откинув рыжего от Дазая, только больше его разозлила. — Чуя, послушай! Остановись, ты не можешь убить его без прика… — Заткнись! — снова рявкнул Чуя, собираясь использовать Порчу. Харунакара раскрыла рот, онемев. Осаму только глянул на неё, а уже понял, что она сейчас расплачется от полнейшей безысходности и странного поведения Накахары. Хотя самообладание Королевы осталось на высоте. Сжав руки в кулаки, она спокойно повернулась к шатену с приподнятыми уголками губ. Дазай понял, что она хочет от него, только не считал подобное лучшим решением, хотя если думать за короткое время, то такое поведение — действительно самый рациональный вариант. — А ты сегодня не церемонишься. Ты же хотел спасти эту девушку. — Я хочу лишь убить её. Её и её придурковатого пленника. — Ты уверен? Мне кажется, что ты совершаешь ошибку. — Она убила мою семью, прикрывает полукровку, постоянно пользуется мной направо и налево, как я совершаю ошибку? — Она убила твою семью? Разве, она так сказала? На мгновение Чуя понял, что жёстко промахнулся. Всю информацию она обещала рассказать после задания. А он так шарахает сгоряча. — Она… — Она обещала рассказать. Помнишь? — Асука, просто используй силу! — рыкнул Чуя, хватая способность за край рубашки. Но дар отрицательно помахал головой. Накахара видел, что Асука не хочет и, очевидно, не будет этого делать. Пока Накахара пытался понять почему сила, так отчаянно пытавшаяся им завладеть, отступила из-за его жажды крови, способность заговорила сама. — Ты хоть когда-нибудь спрашивал у неё обо мне? Чуя молчал. Нет, конечно же. Он задавался вопросом, откуда появился Асука, но лишь в собственной голове. Накахара и не думал спросить о нём у Теши. Но и не удивился, когда оказалось, что Харунакара знает о внутреннем наказании Чуи. Выходит, он опять в дураках. Дар видел эту нерешительность, понимал его чувства и знал, что рыжий не спрашивал. Асука тихо вздохнул. Этот вздох будто побудил Накахару к действиям. С совершенно не своим взглядом и поведением, он, в прямом смысле, набросился на способность, хватая его за горло. Демон оступился, падая на пол, но Чую даже это не смутило. Он продолжал сжимать, удушивая, а Асука и не думал вырываться. Только сжал его запястье, но так и не продолжил попытки освободиться. В этот раз всё вышло боком для Накахары. Используя Порчу, руки почернели, а вскоре, будто с них сдёрли кожу, заструилась кровь. Руки стали лишь началом. Щёки, шея, возможно, ноги, правда под одеждой не видно. В этот раз вещи на его теле не разорвало местами в клочья, но получившееся непременно страшнее предыдущего. Убивая способность, Чуя неосознанно убивал себя. Это и проявилось столь стремительной потерей крови. Красная аура добавила немного своих эффектов, так, что картина стала действительно жуткой. Теши отошла на пару шагов, а её примеру последовал Дазай. Если они успеют среагировать, Осаму нейтрализует эту чёзахрень, а Харунакара займётся вампиром, когда тот уже отключится. Только они не успели. Чуя, метнувшись, зажал Королеву у стенки, одной рукой сжимая горло, а второй пронзив насквозь живот. Теши знатно ошалела, обеими руками хватаясь за его кисть и пытаясь отодрать его руку от шеи. Только в таком состоянии Чую уже не остановить. — Отпусти! — вскрикнула способность. Накахара молчал. Молчал, прижимал его к полу земле, невидящим и затуманенным взглядом смотрел в красные и мёртвые глаза Асуки. — Чуя! — не то, чтобы действия рыжего вводили его в ступор или вызывали панику. Да, именно это и происходило. Это не похоже на того, известного ему Чую, который и муху не обидит без причины приказа. Дар просто мучался, пока Накахара пытался избавиться от него. Интересно, знает ли он, что это невозможно? Или что сейчас его тело отдано самому себе и гравитации? Харунакара воспользовалась всеми физическими силами, которые только были в слабеньких ручках. Тем не менее даже столь малого количества хватало, чтобы сломать ему руку. Пальцы кисти разжались, отпуская шею, но вторая рука ещё дырявила ей живот. С этим разобрался уже Осаму. Подобрав отброшенный ранее пистолет, он стрельнул в предплечье. Чуя скорчился, отдёргивая от неё руки, которые зажили, да ещё и практически моментом, но лишили его ещё большего количества крови. — Спасибо… — хрипнула Королева, поднимаясь. Раны на животе затягивались, хоть и не так стремительно, как у Накахары. — Надо… Нейтрализовать Порчу… — Логично. Но сложно. — Придётся… Постараться… Акутагава! Черноволосый не медлил, залетев по первому зову и сразу получил в колокол. Чуя сделал с ним то же, что и с Теши парой секунд ранее. Только зажал уже у двери. Харунакара пользовалась способностью, отлепив Накахару от Рюноске, а тот ошарашенно смотрел на рыжего, не веря, что это Второй Лорд. — В-Ваше Величество?.. — Закрой рот и если сболтнешь кому-либо лишнего — заживо закопаю! Акутагава сглотнул, глядя на Чую, что мелькал полными жажды крови и убийств глазами прямо у его лица. Зрелище явно не для слабонервных. Королева же чувствовала сильную слабость. Она посмотрела на Дазая, мол, «иди». Осаму подошёл к взбешённому вампиру, касаясь его плеча и… Ничего не произошло. Он продолжал терять кровь и пытаться убить черноволосого. Шатен нахмурился, убирая руку и снова прикладывая. И снова ничего. Он обескураженно посмотрел на Теши и только успел увидеть, как та падает в обморок. — Госпожа Харунакара! — вне себя крикнул Рюноске, вылетая из-под контроля Чуи, ловить Теши. Дазай же понял, что сейчас ему пиздец точно выпишут по самое не балуй, да так, что он саму Смерть матушку увидит. Так и случилось. Накахара легко отбросил его в стену, но дальше не зашёл. Похоже, его больше заинтересовал Акутагава. Впрочем, Рюноске оказался не лыком шит, даже смог закрыться от удара рыжего несколькими лезвиями Расёмона. Осаму вылез из груды камней, куда его так «аккуратно» закопали. Эту способность надо убрать, нейтрализовать и вообще… Чтобы не попасть под Расёмон Рюноске, Чуя отпрыгнул. Акутагава не дал отдыха, нападая снова и снова, но рыжий уже применил гравитонные бомбы, разрывая лезвия на части и явно имея преимущество. Что сейчас нашло на шатена, — да чёрт знает — только он словил тонкую кисть, второй рукой подхватив вампира под талию, прижав к себе и заключив их губы в сладком — ну вообще, как для кого — поцелуе. Накахара остановился. Остановился, потому что ни сам Чуя, ни Асука, ни гравитация — никто не знал, как реагировать. Способность соизволила включиться, нейтрализуя чересчур вспыльчивый дар. На мгновение Дазаю показалось, что Накахара ответил, но уже через секунду вампир обмяк прямо у него на руках, теряя сознание. Асука уже не чувствовал холодных пальцем, сдушивающих, перекрывающих воздуху все пути. Приподнявшись, он понял, что и Чуи нет здесь больше. Куда он пропал за те 5 минут, пока умирала способность — ну чёрт разберёт. Его вообще убивал этот факт. Асука подорвался, подбегая к двери, в которую Накахара зашёл в прошлый раз, но так и не вернулся. Если он снова в отключке, значит он там. — Чууууяяя! — позвал дар. Голос эхом полетел вперёд, или вниз, или вверх, или направо, или налево. Он просто распространился по бесконечной тьме, пугая одним своим существованием. Асука слегка запаниковал. Не мог же рыжий его не услышать. Сколько он вообще прошёл в этом пространстве? Сколько он там находился перед тем, как очнуться? И ещё сотни вопросов, которые останутся без ответов, пока он не достанет оттуда Накахару. Дазай легко поднял вампира на руки. Ему не впервой это делать, только что скажет этот Акутагава? По сути Королева в отключке, Второй Лорд, если он правильно понял, — тоже. Рюноске сейчас вообще ошарашенно смотрел на шатена, а тот, в свою очередь, смотрел на черноволосого. Акутагава, кажется, ещё не пришёл в себя после увиденного поцелуя. Забавно, целовали ведь не его… — Эм… Что теперь делать-то? — поинтересовался Дазай. У пленников, вроде, нет выбора? Так пусть этот чудила всё и решит или как Осаму искусно отделался от лишней работы. — Королеве нужно отдыхать, а ты… — он сверкнул красными глазёнками. — Вы со стражей отнесёте Второго Лорда в его комнату. — Интересно. А что тебе будет за такое проявление самоинициативы? — Ничего. — тут же рявкнул Акутагава. Необязательно полукровке знать о, возможно, последующем наказании. Рюноске просто поднял на руки Харунакару, выходя из мрачного помещения. Осаму хмыкнул, стараясь особо не вслушиваться в разговоры вампира со стражей, но мелькнувшая фраза «аккуратнее с ним» заставила вспомнить о пистолете. Он ведь снова обронил его где-то неподалёку. Быстро пробежавшись глазами по тёмным углам, шатен всё же нашёл его, засовывая в потайной карман пиджака, на всякий случай. Выходя, Дазай встретился с надменным взглядом совсем молодого стражника. Интересно, он обращённый или чистокровный? В любом случае ему с ним идти, так что лучше избежать проблем. Придётся ведь использовать серебряные пули, которых и так не много. *** Комната Чуи уже не погружена в лёгкий полумрак. Шторы открыты и спокойно колышатся на слабом ветерке. Светает. Нет, не так, когда первые лучи слепят тебе глаза, а по коже пробегают мурашки, ведь ты чувствуешь холод, хотя ожидаешь тепло света. Просто небо из тёмно-тёмно синего стало чуть более светлым, как белую краску капнули, чтобы разбавить иссиня-чёрный. Дазай разглядывает стеллаж с книгами. Как жаль, что он в комнате один одинёшенек, на пару с книгами. Говорить не с кем и не о чём. Только вот, чёрт возьми, Чуя слишком завораживал. Даже в таком состоянии, когда он лежал, холодный и мёртвый, как истинный вампир, этот рыжий — воплощение красоты. Другого объяснения такой обворожительности ну просто нету. Все книги рыжего на одну тему — история. При чём даже примеси географии не было. Дазай сделал несколько выводов — или ему интересно, или он что-то искал и шатен больше склонялся ко второму варианту. Просто ну никак он не мог представить себе учёбу в хобби рыжего. Две какие-то несовместимые вещи. Всё же Осаму поддался искушению, которое истерзало его, скребя душу, царапая, окрававливая. Ни за что в жизни, он не признает, что просто влюбился в эти руки, талию, глаза и волосы. Но при каждом удобном случае, шатен будет касаться этих рук, утягивать за собой талию, смотреть в голубые глаза и гладить по мягким волосам. Внаглую, Дазай влез на кровать Накахары, забираясь под его «крылышко». Только с холодной рукой на собственном лбу он смог заснуть крепким и здоровым сном.