Имя мое - память

— Мне надо идти, — вдруг опомнилась Софи. — Хорошо, — ответил мужчина. Он не стал ее удерживать, решил отпустить. Гадес почему-то был уверен, что в этот раз все будет иначе. Он открыл вино, как и обещал Софи в прошлой жизни. Он помнил тот волнительный миг, когда отправился в Четтери. Можно было подумать, что бутылку вина уже давно нашли, но почему-то Гадес был уверен: она еще лежит там и дожидается его. Поместье давно превратилось в руины. Никто так и не решился его восстановить, но причины этого были вполне понятны: у дома была дурная во многом слава, и все из-за этих проклятых часов, которые невежды назвали порождением дьявола. Это было смешно, если учитывать тот факт, что все случилось далеко не в Средние Века, а просвещенном девятнадцатом веке, во времена королевы Виктории. Дом так и простоял больше ста лет в разрушенном виде. Пепел давно разнес ветер, а часть сохранившихся балок обрушилась из-за снегопадов и сильных ветров. Все уцелевшие ценные вещи жители близлежащих деревень вынесли, прекрасно помня о том, что родственников у хозяина не осталось. Таким же образом могли найти и бутылку вина. Гадес ехал в поместье, испытывая разные чувства. Может быть, не стоило все это затевать, ведь все равно однажды все окончится. Темный демон, порождение совершенно другой культуры, имя которого было Пифон, узнал о том, что они сделали с Персефоной, и стал преследовать их. В любом случае он найдет их и поспешит убить его возлюбленную. Может быть, стоит все оставить как есть, и тем самым порочный круг разорвется. Кажется, в прошлой жизни, в той, что Гадес так и не нашел Софи, ибо она еще просто не родилась, он стал наркоманом. Это было странное время. Семидесятые, когда на каждом перекрестке звучала рок-музыка, а все молодые, кто увлекался этим громким звучанием, курил разную дурь, да и к тому же в Англии того времени можно было достать бесплатный героин. Это был единственный раз, когда он попробовал героин. Умереть от него означало никогда больше не начинать. Возможно, совершив это, он прогневил судьбу и после этого так долго искал Персефону, думая, что уже больше никогда ее не найдет. Гадес столько раз видел ее в театре, смотрел на нее, но не ощущал, что это именно она. У него ни разу не дрогнуло сердце. Он не ощущал в ней родственной души и понял это только тогда, когда подошел к ней в ресторане. В этот вечер от нее исходило какое-то странное свечение, а когда он заговорил с ней, то сомнений почти не осталось — это Софи. Это не было самоубийством, но очень сильно походило на него. Гадес сжульничал, постарался уклониться от него с помощью технического приема. Надеялся, что его горячее желание воссоединиться с Софи поможет ему быстро вернуться, и, слава богу, так и случилось. Он не стремился к смерти, и осознание этого пришло в последний миг. Гадес очень хотел жить. Но когда природа предлагает вам один из своих истинных даров, а вы бездумно отмахиваетесь от него, то подвергаетесь особому наказанию. Гадес вернулся назад, но, если поверить в это, можно объяснить, почему в следующей жизни ему досталась такая мать. Она была наркоманкой, которая нагуляла его Бог весть от кого. Он жил в нищете и только спустя время смог выбраться из нее, благодаря упорному труду. Гадес делал все, чтобы выбиться в люди, подняться с самого дна, наконец, и больше туда не возвращаться. Он делал все, чтобы смог получить хорошее образование, когда его матери не было совсем дело до того, что творится с ним. Попал в колледж хоть и стоило это ему почти здоровья, но Гадес думал, что если всегда будет на виду, то обязательно найдет свою Софи. Вот так и получилось в итоге. Он нашел ту самую бутылку вина и испытал столько противоречивых чувств. С одной стороны, он не боялся того, что может случится с ним в будущем из-за встречи с Софи, с другой стороны, он думал, что опять не увидит ее. Гадес стряхнул песок с этикетки, буквы почти не стерлись, сохранились такими, какими были много лет тому назад. Он уехал оттуда. Поставив бутылку в винный шкаф, Гадес испытывал трепет. Столько веков прошло с тех пор, как они перестали быть богами, а он никогда не прикасался к Софи, как было до этого. Они никогда не были любовниками, лишь только возлюбленными, и, кажется, все могло бы получится в бандитском Чикаго, если бы полиция не расстреляла их при побега из банка. Наверное, это был демон, знал, что они будут вместе. В разные времена, в разных странах он давал всегда попробовать Софи гранат, даже если он был диковинкой, и его просто так было не найти. Один раз он отдал все свои последние деньги лишь бы удивить свою возлюбленную. Она не приняла зерна граната, а он умер с голоду через несколько дней, но ради ее голубых глаз с укором, смотрящих на него стоило это сделать. Настойчивый звонок отвлек Гадеса от мыслей, он помахал рукой, разгоняя табачный клубок, висевший над ним. Кубинские папиросы всегда были такими крепкими, а запах из дома было не просто выветрить, но Гадес любил курить именно их. — Алло, — это был Конрад, его партнер по бизнесу и друг по несчастью. Несчастью не потому что он был обречен умирать и снова рождаться с одной и той же душой и памятью, а потому что ему бесконечно не везло с женщинами. — Ты что-то совсем пропал. — С чего я пропал? — буркнул Гадес. — Я, кажется, вчера был в ресторане. — Да, пришел на пять минут и пошел домой. Что там с тобой происходит? — спросил Конрад. — Встретил ту единственную, а она откровенно меня динамит, — просто сказал Гадес. — Может быть, ты ее просто не зацепил? — последовал новый вопрос. — С нами мужчинами такое часто бывает. — Да, иди ты к черту, — и Гадес нажал на кнопку, прерывая разговор. Он решил выпить таблетку снотворного, чтобы просто выспаться. В последние одиннадцать ночей Гадесу снились странные сны. Он понимал их значение и сегодня хотел провести ночь без них. Но, кажется, ничего толком не вышло. На двенадцатую ночь сон изменился. Сад начал утрачивать свои границы. Он простирался все дальше. Гадес направился по одной из тропинок и оказался на собственном заднем дворе с зарослями малины, еще не пострадавшими от болезни растений. Пойдя в другом направлении, он оказался в саду соседа. У него не было сейчас сада, а дом находился в том районе Лондона, где ценилось совершенно другое. Этот сад был у него в прошлой жизни. Он двинулся в противоположную сторону и, к своему изумлению, обнаружил свой бассейн, обсаженный цветами до самого края — в таком виде, как он существовал на его рисунках и в воображении. Он увидел Софи… Гадес проснулся весь в поту, даже таблетка не смогла заставить его проспать всю ночь. Он понял, что натворил в тот день. Софи на самом деле родилась, и ей было всего лишь пять лет. Она была дочерью их очаровательной соседки. Если бы он не сжульничал, пытаясь обмануть судьбу, то, может быть, встретил тогда Софи. Демона и не могло быть рядом с ними, но с другой стороны, стоило бы Софи вырасти, и ее жизнь трагически бы оборвалась, как это и было раньше. Мужчина не сразу понял, что кто-то трезвонил в его дверь. Он откинул покрывало в сторону, накинул на себя халат. Гадес пошел босиком по остывшему полу. Он открыл дверь. Перед ним стояла Софи. Она была немного потрепанной, но было видно, что с утра куда-то выходила. Наверное, была на репетиции в театре. Гадес бросил взгляд на часы. Вот черт, уже час дня! Нормальные люди уже давно встали. Сходили на работу и уже были на ланче. Надо все же обязательно доехать до ресторана и проверить, как идут все дела, пока там все не спалили к чертовой матери. — Доброе утро, — немного растерянно начала Софи. — Я, кажется, вчера забыла тут свой шарф. — Шарф? — удивился Гадес. — Ах, да… Проходи в дом. Он закрыл за ней дверь, словно боялся, что Софи тут же убежит. Это вполне могло случиться. Судя по ее намерениям, она и не собиралась надолго тут задерживаться. Но вместо этого она сняла туфли и куртку, словно собиралась послать всех к черту и остаться тут. — Вид у тебя явно паршивый, — отметила Фифи, положив куртку на диван. — Такая была тяжелая ночь? — Прости, но в последнее время я плохо сплю, — зачем-то оправдался мужчина. — Ты не обязан мне объяснять, — одернула его девушка. — Это твое дело. — Не хочу, чтобы возникали всевозможные недоразумения, — продолжил Гадес. Он стал искать в комнате ее шарф. Он лежал у дивана на темном ковре, растекаясь синей лентой, словно русло реки. Гадес поднял его с пола, протягивая девушке. — Вот возьми, — он ожидал, что она сразу же после этого поедет домой. — Я вообще-то остаюсь, — Софи словно угадала его мысли. — Надо тебе приготовить завтрак, чтобы взбодриться. — Завтрак? — уточнил он. — Ну, для тебя может быть обед, — она улыбнулась. — В этом берлоге вообще есть что-то поесть? — Да, вообще есть, — он указал ей путь на кухню. — Замечательно. Девушка надела фартук и стала искать нужные ей продукты. Гадес зачарованно смотрел за тем, как она перемещалась по кухне и как смешивала все. Нельзя было сказать, что Софи делала это легко. Она была актрисой, и готовка не входила в ее дела по дому. Странно, а в прошлых жизнях Софи тоже была такой нехозяйственной? Он никогда не задумывался над этим: в той жизни, когда они были богами, у них было все, что только стоило лишь захотеть. Он снова улыбнулся, вспоминая то, как они жили в его царстве. Софи всегда надевала самые красивые и необычные платья. Она всегда была рядом с ним, словно не хотела проводить в разлуке хоть миг, прекрасно помня о том, что скоро она уедет от него на полгода. В том мире все было иначе. Там они были собой, не пытаясь играть какие-то чужие роли. Тут же приходилось быть тем, кем никогда они не были. Что сделали люди? Зачем они позволили варварам разграбить этот вечный город и позволить потерять свою веру? Умер Рим — умерла и вера в древних богов. Они с Персефоной думали, что обманывают саму судьбу. Думали, что если выпьют древнее зелье смогут многое поменять. Но все пошло совсем не так. Каждый раз счастье ускользало от них, и сейчас Гадес страшно этого боялся. — Почему ты улыбаешься? — вдруг спросила она, заметив его улыбку. — Думаю, когда в последний раз женщина пыталась изнасиловать мою кухню, — и он засмеялся. — Вот в жизни не поверю, что к такому сексуальному красавчику никогда не приходили женщины и не пытались найти путь к сердцу через желудок, — Софи перестала смешивать все ингредиенты для своего фирменно омлета, хотя вряд ли эту мешанину можно было именно так назвать. — Ты не поверишь, но женщин тут уж точно не найдешь. Они просто боятся этой берлоги, — Гадес снова улыбнулся. — Вот идиотки, — пробормотала Софи. — Ну, они так никогда не считали. После первого визита они предпочитали больше сюда не приходить. Аура тут плохая, как сказала мне одна дама, которая раскладывала карты для богатых, — рассказал мужчина, продолжая внимательно следить за Софи. — Вот уж глупость настоящая, — она включила конфорку под сковородой. — Вот лучше бы сходили к нам в театр, вот там уж точно плохая аура. А тут ничего такого плохого и нет. — Что правда все так плохо? — Гадесу надоело стоять, и он решил сесть за стол, который был похож на барную стойку. — Ну там всегда все друг другу завидуют и пытаются устранить конкурента. Но самый короткий путь к славе — это секс, — Софи надула губы. Его подмывало спросить, а был ли у нее этот самый секс. Но Гадес сдержался. Он уже привык к тому, что Софи не всегда безраздельно принадлежит ему. То она чужая жена, то чья-то любовница, а ему никогда не перепадали крохи ее страсти, потому что этого им было просто не дано. Он научился душить в себе приступы ревности. Научился бороться с этим пагубным чувством, не приносившем ничего кроме разочарования и боли. И вот сейчас он приложил усилия, чтобы подавить его в себе. — Так что у нас там про секс? — решил подколоть ее Гадес. — Ну, вот за минет можно и роль получить, — девушка выключила газ. — А за нечто большое и пару ролей. Так, кажется, было еще в древности, когда телом покупалось все. — Тогда тело воспевали, — поправил ее Гадес. — И приносили богам, чтобы приобрести что-то взамен. — Вот я и говорю, что ничего толком с тех пор не изменилось, — Софи разложила омлет по тарелкам. Гадес приподнял бровь, удивленно смотря на девушку. Это вряд ли можно было назвать шедевром кулинарии. В свое время он ел куда более привлекательные блюда. Софи подала ему вилку, и он неохотно начал ковыряться в тарелке. Девушка уже заваривала кофе, хотя мужчина не отказался бы, если бы она его сварила. Но ладно пойдет и такое, куда деваться. Нельзя обижать девушку. Софи села напротив него и стала есть, словно она с утра совсем не завтракала. — Неужели это не съедобно? — спросила девушка. — Ну вообще-то есть можно, — ответил Гадес, демонстративно поморщившись. — Ага, сам ешь, — она отпила кофе. Потом посмотрела на часы. — Прости, но что-то я задержалась, и мне надо идти. — Да, конечно, — согласился он, собираясь ее провожать. — Я дойду до двери, — остановила Фифи его. Гадес испытал разочарование, когда она ушла. Взбодрился ли он, как того хотела Софи? Нет, он до сих пор ощущал усталость и, самое главное, страх. Не нужно отпускать ее одну? Но с другой стороны, как он ей все объяснит. Эта Софи во все просто так не поверит. Он решил все же съездить в ресторан, а после приехать домой и снова завалиться спать. Надо сделать так, чтобы ему совсем не снилось их прошлое, но кажется, это не возможно. Чем ближе Софи, тем больше он ощущает присутствие демона рядом с собой.