Имя мое - память

Ее разбудил телефонный звонок. Фифи совсем не поняла, что она проспала. Она взяла смартфон, нажимая на кнопку, даже не успев разглядеть имя того, кто ей звонил. — Да? — выдохнула она, ощущая, как болит голова. Надо было вчера пить как можно меньше. Ни к чему хорошему такие возлияния не приводят. Да, был просто чудесный повод — отметить ее новую роль в замечательной пьесе, которую если верить многочисленным сплетням написали специально для нее. Надо было остановиться на третьем бокале. — Софи… — она не сразу поняла, кто с ней говорил. — Это я, Гадес… — А… — не уверенно протянула она. — А мы… — Мы с тобой недавно завтракали, — начал он. — Да-да, я вспомнила. Признаться, она так ответила, потому что совсем не помнила, о чем ей говорили. В последние две недели была какая-то сплошная канитель. Никогда точно не знаешь, куда занесет жизнь и что придется делать. В этой суете она совсем и забыла о том, как ходила в «Сладкую горечь». — Не хочешь поужинать, — предложил он. — О… — она замялась, совсем не зная, что и ответить ей. — Прости, но я сегодня буду занята. — А завтра? — с надеждой спросил он. — Вряд ли, — Софи наконец-то смогла сесть. — Послушай, вряд ли из всего этого выйдет нечто путное. Я не хочу обнадеживать тебя. — Что-то случилось? — его голос дрогнул, и она услышал это. — Просто ты не мой типаж, — и она положила трубку. Софи снова утонула в мягкой постели. Она любит сложности, но не сейчас. Вот прям в сейчас ей не нужен очередной роман, что продлится, дай боже, полгода, и они расстанутся в лучшем случае хорошими друзьями, а в худшем забудут о существование друг друга. Все, что ее волновало сейчас — это театр. А еще Софи хотела завязать уже со всей этой шумной жизнью. Правда получалось у нее с трудом. Софи встала не сразу же. Она хотела сегодня побегать с утра, но в итоге проспала, а значит придется расстелить коврик и заняться йогой. Иначе просто ей не придти в нужную форму, а роль просто отберут у нее. Надо меньше есть пирожных по ночам. Сколько раз она повторяла это про себя, и сколько раз постоянно нарушала свое же правило. Она подошла к зеркалу, поймала свое отражение. Вот точно! Живот сильно выпирает, а еще эти складки на боках, да и мешки под глазами. Срочно пора браться за себя. Девушка нахмурилась, обычно она так делала, когда в ее окружение появлялся мужчина, который ее заинтересовал, и ей бы хотелось продолжить с ним тесное общение. Тогда начиналась погоня за идеалом. Подруги всегда смеялись над ней, говоря, что если мужчину она заинтересовала, то ему будет все равно. Что за фигня? Софи пожала плечами. И так будешь нравится. Она фыркнула на это. Знала она, как мужчинам нравились женщины — грудь, ноги, волосы, потом глаза и где-то на сотом месте будет душа. Поэтому все эти разговоры про богатый душевный мир и многое другое — это все настоящая брехня. В жизни все намного проще, и не так романтично, как показывают на экране. Ей ли актрисе не знать этого. Софи занялась йогой, правда расслабиться совсем не получилось. Она все пыталась настроиться на нужный лад. Но не могла. Софи искала внутренние равновесие, как ее учил тренер, но ее мысли постоянно занимал звонок Гадеса. И зачем ему было звонить? Что он хотел? Предложить встречаться? Она тряхнула головой, ощущая, что поступила не совсем правильно, когда вот так сходу отказала, но с другой стороны, разве она могла как-то поступить иначе? Все ее романы всегда оканчивались крупным фиаско. И Софи слишком хорошо это помнила, прежде чем кидаться в омут с головой в очередные отношения. Пусть если они даже будут длиться всего лишь несколько ночей. — Ты там совсем пропала что ли? — услышала она недовольный голос Ясмин. Ох уж этот чертов автоответчик. Давно бы пора его выключить. — Если ты дома, то пожалуйста, ответь мне. Мы собрались сегодня в «Миндаль», надеюсь, ты все же сходишь с нами. Там будет весело. Софи не стала отвечать, хоть и слышала все. Да, они с Ясмин дружили и уже много лет, но порой Софи казалось, что эта дружба ее тяготит. Ясмин была типичным примером богемы. Думала лишь о себе, и ничего, кроме своих удовольствий и ее картин, девушку не волновало. Хотя ее, как дочь бывших эмигрантов, должно было, по крайней мере, так думал Софи. Иногда Фифи ловила себя на мысли, что Ясмин не просто так с ней вместе, и ей что-то нужно от нее. Что именно Софи никак не могла понять. Иногда случилось так, что после того, как Софи делилась планами с Ясмин, все шло прахом. Наверное, все это стечение обстоятельств. Случайности, но так не могло же быть вечно! Софи налила себе наконец-то кофе, потом она быстро приготовила салат с куриной грудкой, и подумала, что было бы неплохо сходить в «Миндаль». Походы в клуб Софи любила еще с самой юности, когда начали бурлить гормоны и хотелось доказать всему миру, что густо наложенный макияж и короткая юбка — это уже и есть признак того, что она выросла. Родители, правда, думали совсем иначе и считали, что просто негоже девочке бывать в таких местах. Ну да, и невинности надо лишиться в тридцать лет… Даже трудно вспомнить, как Софи удалось уменьшить внимание родителей к своей персоне. Что ж, решено. Она пойдет в клуб. Софи привела себя в порядок. Она уложила волосы волнами, нанесла боевую раскраску, как это называла часто Ясмин. Нашла самое короткое платье в шкафу. Она было как раз для клуба. Все расшитое блестками, с открытой спиной. Ну просто идеал. Туфли на высокой шпильке, и все равно, что завтра она будет просто без ног. Чтобы не казалось, что она голая, Софи надела длинный френч. Софи заказала такси. Она ощущало все дорогу какое-то странное предвкушение чего-то. Как перед Рождеством, когда не знаешь, что может скрываться за подарочной упаковкой. В «Миндаль» она попала без проблем. Софи была завсегдатаем этого клуба. Раньше каждую пятницу она была здесь, желая просто расслабиться. Ясмин уже ждала ее в компании нескольких девушек и парней. Ясмин была очень красивой: невысокой, стройной, темноволосой, с выразительными чертами лица. Ее друзья были тоже как на подбор. Явно Ясмин хотела устроить личную жизнь Софи, чтобы ей не было скучно. Они все поздоровались, Ясмин представила Марка и Альберта, Софи про себя подумала, что за дурацкие имена, но ей было все равно. Два красавца, как модели, ее совсем не привлекали. — Ты какая-то зажатая, — сказал кто-то из них. — Мне надо просто выпить, — и она сама пошла к бару. А потом были танцы. Софи давно так не веселилась. Она любила танцевать, наверное, если она не стала бы актрисой, то обязательно бы попробовала быть танцовщицей, пусть это было и не так просто. И ее нисколько не волновало, что она с самого детства не занималась танцами, чтобы тело было пластичным, как пластилин. Зря она не слушала маму и не занималась балетом или бальными танцами. Впрочем, чтобы танцевать в клубе на танцполе не надо уметь двигаться, как богиня. Клубная музыка всегда ее привлекала, хотя почему-то больше всего ей нравилось то, как плавно лились мелодии композиторов прошлых лет. Вот такой противоречивой личностью была Софи; не зря порой ей казалось, что она, словно не принадлежит этому миру. Давно не ощущала себя такой свободной и спокойной, и вот она поняла, что начала задыхаться. Ей стало не хватать воздуху. Она стал пробираться сквозь толпу, но никто не хотел ее пропускать. Софи все больше и больше ощущала, как начала терять над собой контроль. Ей было больно и страшно, и самое главное, никто ,кажется, не замечал, как ей плохо. В голове промелькнула мысль, что вот сейчас прямо на глазах у всех она умрет, и никто ничего не поймет, потому что всем весело. Софи ощутила, как кто-то взял ее за руку, помогая ей выбраться из толпы. Кажется, этот аромат она уже вдыхала, но сил поднять глаза у нее просто не было. — Нам надо отсюда уходить, — услышала она. Знакомый голос. И все что смогла сделать Софи так это ухватиться за плечо знакомого мужчины. Она вцепилась в него, как в спасительный круг, будто если не будет держать крепко, то утонет. — Все будет хорошо. Она хотела что-то ответить ему, но язык стал таким тяжелым, что она просто не могла им пошевелить. Ком застрял к тому же в горле. А еще тело стало таким деревянным и непослушным, что Гадесу пришлось ее тащить. В итоге, он взял ее на руки. Он поймал такси, продолжая держать Софи на руках. Она слабела, и он знал причину того, что сейчас происходило. Кажется, такое было с ними в эпоху тюльпановой лихорадки. Тогда помогло вино с пряностями. Что сейчас придется применить совсем неизвестно. Гадес решил отвезти девушки к себе домой. Там будет спокойно. Там можно будет скрыться от всего мира, чтобы никто не смог побеспокоить их. Он так и знал, что однажды это случится. Предполагал, что стоило ему впервые дотронуться до нее, как появится демон, что будет мешать им быть вместе. Если верить древнему пророчеству: стоит Аиду и Персефоне воссоединиться, и все темное уйдет навсегда. Наверное, трудно в это поверить, если учитывать тот факт, что Аид и был всегда повелителем ада. Гадес знал, что все темные сущности, ставшие порождением столкновением старой религии и новой религии, не хотели, чтобы они прекращали свое существование. Все они сделают, чтобы это никогда не случилось. Мужчина прошел в квартиру, не включая свет, понес Софи в спальню. Он положил ее на кровать, быстро снял с нее обувь и пошел на кухню, чтобы налить вина. Он стал вспоминать, какие именно специи тогда положил в медный кубок. Но в итоге ничего не мог вспомнить. Душа, когда она постоянно перерождается, не все проносит через время и пространство. Что-то забывается, что-то въедается в память так сильно, что от этого уже не избавиться, это ощущение будет настигать в самые трудные минуты. Его душа была такой древней, что казалось стала испещрена событиями и смертями. Он никогда не жил слишком долго. Никогда не был старым и дряхлым, порой он умирал молодым, так и не увидев Софи, потому что она еще не родилась. Это было наказание. Он знал это. Гадес подогрел вина, потом положил его в ведро со льдом, чтобы его можно было легче выпить. Он вернулся к Софи: она стала такой бледной, что простынь казалась сейчас ярче, чем кожа Софи. Он сел на край кровати, приподнял голову Софи и стал медленно и аккуратно поить ее вином. Она не сразу же стала пить его, и алые пятна растекались на чистой постели. Вино уже не отстирать, но сейчас это уже не так важно. Все это мелочи. Софи закашляла, Гадес быстро взял салфетку, чтобы промокнуть ее подбородок, по которому лилось вино. Ничего, это уже верный знак. Гадес дал ей еще немного вина, и только когда она смогла полностью его выпить, он положил ее спать. Сам Гадес совсем не мог уснуть. Он не хотел, чтобы София думала, будто ему от нее что-нибудь нужно. Не хотел, чтобы она боялась. Не понимал, насколько близко или насколько далеко следует держаться. Какой разговор покажется обременительным? Когда начинает тяготить затянувшееся молчание? Когда станет раздражать излишнее внимание? И не обидит ли недостаток внимания? Гадес мечтал, чтобы с ним София чувствовала себя в безопасности. Она зевнула, потом уснула, а он охранял ее сон. «Когда-нибудь» всегда было при нем, потому что его гораздо труднее разрушить, чем «сегодня». Сон должен был подкрасться к нему незаметно, если он вообще настигнет его этой ночью. Вот для чего ему нужны были большой телеэкран и кабельное телевидение. И еще вино. Гадес в этой жизни не мог выспаться. Кажется только под утро ему удалось уснуть. Гадес прошел в спальню. Софи еще спала. Он принялся за завтрак. По дороге на кухню он нашел сумку девушки. Он вытащил оттуда телефон. Ей много кто вчера звонил. Все искали ее, и стоило бы всем разослать сообщение, что все хорошо, но это не так уж и важно. Все они просто знакомые, а он по-настоящему ей близкий человек, пусть Софи еще не знает об этом. На завтрак он решил приготовить салат, тосты с арахисовой пастой, а еще кофе. Гадес отправился с подносом в спальню. Софи уже не спала и явно пыталась понять, что сейчас происходит. — Что я здесь делаю? — насторожено спросила она. — Тебе стало плохо в клубе, и я тебя забрал сюда, — ответил просто мужчина. — Мне стало плохо? — удивилась она. — Быть такого не может. — Почему же не может? — поинтересовался Гадес. — Потому что я не помню этого. Стоило ожидать этого. Гадес поставил перед ней поднос, он открыл все блюда. Софи насторожено посмотрела на него. Демон заметает сейчас следы. Хочет сделать все, чтобы он ничего не понял. Но Гадес ощутил, как в воздухе пахло гнилью. Именно так пахло когда-то от брата Жана, и все всегда объясняли, что у него старая рана, которая никогда не заживает. Нет, дело было не в ране. Дело было в самом брате Жане. — Поверь мне, у меня не было никаких дурных помыслов. — Судя по тому что я одета, да, — согласилась Софи. — Надо было пить меньше. Сколько раз я себе это говорю, но все никак не могу остановиться. Прости меня. — Тебе не надо извиняться, — просто сказал Гадес. — Все хорошо. — Даже не знаю, как тебя отблагодарить, — простонал она. — Ты можешь просто сходить со мной на черно-белое кино, — предложил Гадес. — Именно туда ты меня вчера звал? — девушка улыбнулась. — Не совсем, — Гадес тоже улыбнулся. Он взял с подноса чашку с кофе. — Но сейчас именно туда хочу. — Тогда я согласна, — девушка замолчала. — Спасибо. — Я должен был это сделать. Никак иначе. Софи бросила взгляд на алый тюльпан, расцветший на окне, и подумала, что совсем не время для него сейчас.