Имя мое - память

Рим, 1496 — Что там происходит? Кажется, ни минуты покоя не будет, — поинтересовалась София. — Мадонна, — Адела посмотрела на свою госпожу, гадая в каком она пребывает сейчас настроение. — Там опять новое убийство. — Кто в этот раз? — Софи отложила в сторону шитье. Она провела пальцами по алым цветам, поняв, что нитки все же плохого качества, что значит, что это не годится ни в какие ворота, и надо все сжечь. — Выкинь это. — Но, мадонна! — маленькая служанка с темными волосами попыталась возразить, но знала, что это бесполезно. — Вы же столько времени потратили на эту работу. Ваша невестка… — Да-да, для нее это вполне могло бы сойти, но все же там будет много гостей, и все будут шептаться обо мне. Я начну новую картину. Так кого сегодня нашли в Тибре? — вернулась к изначальному разговору женщина. — Сеньора Фьоранте, — девушка опустила глаза, смотря на пыль на своих ботинках. — Старшего или младшего? — Софи стала заламывать руки, ощущая почему-то волнение. — Старшего, вы же знаете, что его семья не поддерживает Борджиа, а еще они пытались вести торговлю с Флоренцией, — напомнила Адела. — Да, я помню, — согласилась Софи. — Все ясно. Я бы послала бы ему корзину с фруктами, но это вызовет пересуды. Однако ты сделай так, чтобы никто не знал. — Мадонна, пусть хранит вас Господь, — девушка быстро вышла за дверь, боясь, что ее госпожа сейчас снова передумает. Софи подошла к окну. Она отодвинула в сторону шторы, видя, как Адела побежала по улице, а потом и совсем слилась с толпой. Побежала явно на рынок, чтобы исполнить ее желание, хотя мотивы Аделы Софи были вполне понятны. В палаццо Фьоранте жил ее возлюбленный, молодой конюх. Дела сердца и не более того. Женщина нахмурилась. Она вспомнила о том, что утром муж ушел, ничего ей не сказав на прощание. Тем самым снова дав ей понять, что его дела жены совсем не касаются, хотя, когда они женились, у них был совсем иной уговор. От Джованни все же не стоило ожидать чуткости и понимания, ведь он был старше ее, а еще считал, что в Папском дворце без него никто не обойдется. Софи вообще с трудом представляла, чем он занимается, для нее это было большой загадкой, но когда отец сказал, что нашел ей жениха, то охарактеризовал его, как важного чиновника. Большего, кажется, тогда ей и не надо было знать. Джованни Феррасе был ее мужем уже два года. Детей у них не было, и это очень беспокоило Софи. Она думала, что все дело в ней, ведь у ее мужа была дочь от одной римской путаны, которая теперь жила в белом палаццо как знатная дама, словно до этого вовсе и не была блудницей. Конечно, можно было заподозрить Джулию во вранье: путаны часто говорят неправду, понимая, что скоро они станут старыми и никому не нужными, поэтому навязать ребенка — это лучший способ устроиться по жизни. Но Лукреция была так похожа на своего отца, что сомнений в том, чья она дочь, не было. Выходит, что это именно Софи не могла родить ребенка. Они же постоянно занимались любовью, если это можно было так назвать, когда не запрещали посты, и делали все верно, но почему-то Бог не хотел наградить их ребенком. Софи уже начала отчаиваться, начиная ездить в монастыри, чтобы просить о чуде. Она любила мужа или всегда так думала. Софи никогда и не знала другой жизни. Всю жизнь она жила так, как велели другие, и никогда особо не беспокоилась по этому поводу, будучи уверенной в своем завтрашнем дне. Пока ее муж прислуживает Борджиа, ей ничего не грозит. Лишь только однажды, кажется, месяц тому назад в ее сердце загорелся странный огонек, когда она проходила по улицам, чтобы зайти в книжную лавку. Она всего лишь встретилась взглядом с молодым мужчиной, но судя по всему уже бравым воином, и по всему телу прошелся трепет. Софи даже отвела глаза в сторону, чтобы не выдать себя с головой, но, когда через несколько мгновений она посмотрела на то место, где стоял черноволосый мужчина, его уже не было. Больше она его не видела, а потом узнала, что это вернулся средний сын Фьоранте, и испытала разочарование. Он был ее врагом, и Софи хорошо это знала, а еще она была замужем, и Джованни был вправе сделать с ней всё, что ему захочется, если он заподозрит её в измене. Это сразу же отрезало ей крылья. Она принялась подбирать нитки для своей вышивки, снова слыша гул за окном. Каждый день что-то да и происходило. Кажется, убийства стали вполне обычным делом в городе. Рим был бы не Римом, если утром никто не находил труп в Тибре или сточной канаве. Борджиа медленно избавлялись от своих врагов, пока от них не избавились другие. Спустя пару часов Софи поняла, что с Аделой что-то случилось, потому что до палаццо Фьоранте идти совсем недалеко. Она накинула на плечи накидку с капюшоном, чтобы скрыть лицо, сменила обувь, которую было не жалко испортить городской пылью и прочей грязью. Она шла очень осторожно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Если хоть кто-нибудь увидит ее, то будет много сплетен и пересудов. Софи постучала в двери особняка. Вместо служанки, ей открыл мужчина, и она узнала его. Это был Энрике Фьоранте. Она замерла, когда их взгляды на миг встретились, и в его карих глазах тоже появилось смущение. Он убрал руку от дверного косяка, чтобы ненароком не прикоснуться к девушке. Конечно, он знал, кто перед ним стоит, и прекрасно понимал о последствиях для них двоих. Каждый лишится много, если даже они просто будут стоять рядом, и ничего не будет происходить. Они враги. — Примите мои соболезнования, — начала робко она. — Мне очень жаль, что так вышло с вашим отцом. — Да, я принимаю, — он слегка улыбнулся. — Я бы попросил вас войти в дом. — Я лишь только постою у двери, — Софи опустила капюшон, когда оказалась в самом доме. — Не буду вас беспокоить, да и… — Я знаю, я знаю, — немного обреченно сказал он. — Я пришла узнать, что случилось с Аделой. Я послала ее к вам, чтобы она принесла корзину фруктов, — начала женщина. — Она не приходила, — ответил мужчина. — Что? — Софи прислонилась к каменной стене. — Как не приходила? Она должна была придти… — Да, но не пришла, — Энрико хотел было подойти к ней ближе, но не сделал этого. — Помогите мне ее найти, — попросила отчаянно Софи. — Идите домой, посмотрите ее там. Если ее нет, то пришлите кого-нибудь в книжную лавку, я буду сегодня там, — предложил Энрике. — Да, хорошо, — она кивнула для убедительности. — И прошу вас, не накручивайте себя. Все будет хорошо, — он открыл дверь. Софи снова накинула капюшон и вышла на улицу. Аделы не было дома. Никто ее не видел уже с самого утра. Тогда Софи попросила Пьетро сходить в лавку, передать записку, а заодно купить ей книги, чтобы было меньше подозрений. Сама она никак не могла пойти к Энрико, потому что обязательно хоть кто-то раскроет их секрет и все доложит Джованни. Муж вернулся к ужину, как и обычно. Он никогда не любил есть во дворце, и Софи понимала почему. Он боялся ядов, стал принимать малую дозу, чтобы привыкнуть к нему, и заставил это делать Софи, но она не стала есть, каждый раз выкидывая. Софи боялась и думала, что яд в итоге может навредить ее способности к деторождению, а ей так хотелось иметь ребенка. — Что с тобой? — спросил он. — Ничего, — Софи отпила вина. — Я приду к тебе сегодня. — Да, конечно. Он берег ее для себя, может быть, поэтому никогда не звал с собой во дворец. Говорил, что там много знатных повес, готовых соблазнить любую красивую женщину словами и глупыми поступками. А еще Папа… Он обожал женщин, и, несмотря на его чин, многие побывали в его постели. Джованни не хотел, чтобы Софи оказалась жертвой грязных интриг. С другой стороны, это было эгоистично: прятать ее дома, позволяя лишь иногда заниматься общественной жизни. Софи не винила его за это, на самом деле, была даже благодарна, ведь не нужно было нести на себе бремя различных обязанностей. Софи помогла сегодня другая служанка. Луиза быстро развязала все тесемки на платье, потом расчесала волосы Софи, а затем помогла лечь в постель. Женщина осталась одна, когда все ритуалы перед сном были выполнены. Она никогда не боялась Джованни, но и никогда не находила ничего привлекательного в том, что происходило между ними. В эту ночь она представляла рядом с собой не Джованни, а Энрико. Думала, как он двигался в ней, как капли пота скатывались по его лбу, падая на ее батистовую рубашку. Она представляла его в действии и впервые за столько времени испытала множество эмоций, получив даже удовольствие. Она уснула, когда Джованни ушел, и даже забыла про то, что пропала Адела. Утром же, с первыми лучами солнца, она ощутила, как ее толкнуло беспокойство. Софи поднялась с кровати, позвала Луизу. Та помогла ей быстро привести себя в порядок. Завтрак был легким, поэтому женщина недолго возилась с ним. Сегодня она сама решила сходить в книжную лавку, понимая, что именно там обитают заговорщики против Борджиа. Не стоило так делать, но все же Софи не могла сидеть без дела. Она уже начала думать о самом плохом. Ей казалось, что кто-то нашел все же труп Аделы, приняв ее за путану, а не служанку. Но зачем? С какой целью убивать ее? Чтобы подобраться к ней поближе? Насолить? Или же запугать ее семью? Софи стало дурно от этого. Она остановилась, обхватив рукой живот. Ей стало нечем дышать, и она разрыдалась. Нет, надо идти, а то все пропадет совсем. Все к этому и идет. Женщина плакала, пока шла. Она уже успела укорениться в мысли, что Адела все же мертва, и она больше ее никогда не увидит. Софи уже столько всего плохого успела себе придумать. Она помнила, как обещала матери Аделы, что будет о ней заботиться и что присмотрит за ней. Мария умерла от лихорадки. Нищая из-за долгов своего мужа, пусть они никогда и не жили богато. Она вошла в лавку. Там никого не было, но стоило ей пройти по деревянному полу, который заскрипел, к ней вышел Энрике. Она хотела было кинуться к нему, чтобы обнять и утопить свое отчаяние у него на плече, но сдержала себя. — Что-то стало известно? — он покачал головой. — Но что могло с ней случиться? — Я знаю. В этом чертовом городе постоянно что-то происходит. Как я успел узнать, против вашей семьи готовят заговор, — Энрике снял перчатки. — Что-то стало известно про вашего мужа, или же он сказал что-то опрометчивое. В любом случае в вашем муже больше не видят друга. Шакалы быстро меняют тех, с кем им идти по пути. Сегодня они находят одних союзников, а завтра уже совсем других. — О… — она хотела что-то сказать, но не смогла. — Вам надо уехать, — предложил он. — Я не смогу, — выдохнула Софи. — Я вам помогу. — Я не могу бросить мужа, — продолжила настаивать она. — Это будет неправильно. — Тогда они убьют и вас. — Но зачем им я? — Софи удивленно хлопала ресницами. — Потому что вы жена своего мужа, — Энрике опустил глаза. Это фраза жгла его. Он безумно ревновал Софи к мужу, но никогда не мог высказать свои слова, оставив их, кажется, навсегда не озвученными. — Мне надо идти, — она накинула на голову капюшон. — Я прошу вас подумайте над моими словами, — в его голосе слышалось отчаяние. — Да, хорошо, — она потянула на себя дверь и вышла. Энрике знал, что ее дому грозила опасность. Люди Папы или Чезаре планировали ворваться ночью в дом и убить всех, кто там будет. Потом все списать на ограбление. Сомнений в том, что они это сделают, не было. Он не хотел, чтобы Софи пострадала, он желал сохранить ей жизнь, потому что… Он любил ее. Давно и уже много лет. Он понимал, что не имел никакого права на нее, но любовь была сильнее любого здравого рассудка. Осталось лишь только ждать, что Софи послушает его и уедет, но он не особо был уверен в этом. Придется в итоге наблюдать за крушением всех своих идеалов. Энрике боялся этого больше всего, потому что нет ничего хуже потери любимых. Он ждал и искал Аделу, а потом ее нашли. В канаве. Она была раздетая и растерзанная. Судя по всему, ее насиловали, а потом просто убили. Ради забавы ли ее украли? Или ради чего-то еще? Энрике совсем не знал этого. Он хотел все рассказать Софи, но не стал, решив, что пусть все случится само собой. Софи все узнала утром, когда Луиза принесла ей завтрак. Она пыталась съесть хлеб и сыр, запивая вином, но ее мутило в последние дни. — Это все от усталости, — оправдывалась она. — Да, вы просто в тягости, — радостно возразила Луиза. Она не успела все осознать, как ей сообщили о смерти Аделы. Она разрыдалась и осталась дома, и никто не мог никак привести ее в чувства. — Дорогая моя, — Джованни сел на край ее кровати. — Я понимаю, что тебе тяжело, но нам надо дальше жить. — Я обещала, что сохраню ей жизнь, — муж прижал ее к себе. — Я же обещала… — Да, но тут мы ничего сделать с тобой не можем, — прошептал он. — Я очень устала. — Да, конечно. Он ушел. Софи снова уткнулась в подушку. Может быть, прав Энрике и стоит бежать? Но куда и зачем? Как ей быть тем более сейчас, когда она беременна? Она все думала и думала, все сходила с ума, гадая, как лучше поступить дальше и как сделать верный выбор. Ее разбудили крики и стук в дверь.