POV Салли
Воспоминания
Когда отец впервые ударил меня, я действительно не ожидал этого, а маленькое детское сердечко разрывалось от неразделённой любви. В этот момент я решил не тревожить папу, а просто побыть наедине с мыслями и печальными воспоминаниями. В этом возрасте я не знал, что такое состояние называют депрессией. Я шёл к одинокому тёмному дубу, что стоял на небольшом холме. Жёлтая трава, покрытая сверкающей росой, спускала с себя маленькие прохладные капельки. Солнце постепенно скрывалось из виду за хмурыми тучами, а небо казалось таким печальным, что хотелось плакать, сочувствуя самому себе. Среди начавшихся раскатов ленивого грома мой тихий голос звучит отрывисто, а ветер подхватывает мои слова и завывает что-то мелодичное. Холод окутывает моё хрупкое тело, и меня пробирает жуткая дрожь. Я дохожу до своего любимого места и сажусь на мокрую уже от дождя траву, облакачиваясь спиной о толстый ствол дерева. Я дожидаюсь своего лучшего друга, что должен прибежать сюда с минуты на минуту, и вот ко мне приближается знакомая фигура дворового мальчишки в одних брюках, да тонкой футболке. Он замечает мой пристальный взгляд на себе и ускоряет шаг. Я грустно улыбаюсь, но даже он не может распознать мои эмоции за протезом, что всегда казалось мне странным, ведь лучшие друзья всегда должны понимать друг друга без слов. –Привет, Салли-кромсали! — подбегает ко мне брюнет и протягивает руку. –Привет, Джеймс, — мы обменивается рукопожатиям, и мальчик садится возле меня. –Слушай, Кромсали, ты никогда не говорил мне про свою маму, — начал брюнет, задумчиво вглядываясь в серое небо. — Что с ней? –А… Она… Умерла… –Оу… Вот как… Чтож, тогда задам другой вопрос: что с твоим лицом? –Ну, там несколько шрамов, царапин и так далее… А что? –Я бы хотел посмотреть, что у тебя под маской. Ты ведь не против? –Эм… Ты уверен? — я с опаской посмотрел на Джеймса, а тот лишь кивнул. — Ну тогда… Я не против. Я нащупал на затылке ремешки фиксации и начал расстёгивать их, из-за чего раздавались характерные щелчки. Протез упал на траву, а брюнет в испуге отскочил от меня, потому что в то время некоторые шрамы оставались свежими и смотрелись довольно жутко на фоне моих холодных глаз. –О, Боже, фу… — Джеймс в отвращении перекрестился и сконфузился, а я почувствовал, как в горле отчётливо ощущается горечь и боль. — Какой же ты… Урод. Не подходи ко мне! Мальчик срывается с места, а я остаюсь около такого же одинокого дерева, как и я. Слёзы беспощадно жгут глаза и безудержно скользят по раненным щекам, оставляя влажную дорожку на гладких рубцах и свежих шрамах. Я кричу. Так сильно кричу, что голос становится ещё более тихим и осипшим. Мне так больно…***
Очнувшись, я заметил, что нахожусь не на улице среди заброшенных домов, а в палате какой-то Ноксфиллской больницы. Моё запястье было перебинтованно, но оно всё так же ныло. Меня чуть ли не душила сильная тошнота, и я почувствовал пустоту в желудке, а тело окутывала неимоверная слабость. На стуле рядом со мной сидел мужчина в белом халате, который держал в руках какие-то бумаги и чёрную ручку. Он постоянно хмурился, неодобрительно хмыкая, но тут его взгляд упал на меня и он странно улыбнулся, покачивая головой. –Эх, парень, ну ты и попал, — начал он, слегка посмеиваясь. — Что у вас, у молодёжи, на уме? Не думал, что родители будут волноваться? –Вы доктор? — спросил я, смотря в его добродушные глаза. –Как видишь, парень. Я буду следить за твоим состоянием в течении этой недели, пока ты окончательно не вылечишься. А пока поешь. Мужчина указал мне на прикроватную тумбочку, на которой стоял поднос с лёгким куриным супом. Я подобрал свой обед и положил его себя на колени, садясь в удобную мне позу. В это время доктор решил продолжить наш разговор: –Хорошо что полиция тебя нашла. И как долго ты шёл, чтобы добраться до такого безлюдного места? –Мой дом находится на окраине города, поэтому я там и находился. –Вот как… Хех, вспомнился мне один паренёк, с длинным носом таким, — доктор комично развёл руками и слабо засмеялся. — Нам нужно было предупредить кого-нибудь из твоих родных, но так как мы не нашли контакты «Мама» или «Папа», то увидели контакт «Ларри-Схерали» и подумали, что это твой близки друг, если судить по фотографии… На этом моменте я стал вслушиваться в рассказ мужчины, и он продолжил: –Ну так позвонили. Говорим — так, да эдак. Друг Ваш в больнице. А он сам видно запыхался, говорит, сам бежал и искал тебя. Вот мы и сказали ему адрес больницы, а он в два счёта прилетел. Мы там опросили его, он нам ответил… Ну и сказали, что у тебя большая такая потеря крови. Донор нужен. Он спросил, какая у тебя группа крови. Ну и сказали мы ему — первая, мол, положительная. Он и говорит, что донором станет. Вот так вот… На душе стало как-то тяжко, а щемящее чувство не давало покоя. Совесть проснулась во мне и мешала сделать хотя бы судорожный, короткий глоток воздуха без слёз. Ларри спас меня, а я снова заставил его волноваться. Моя попытка самоубийства не удалась благодаря ему и полиции. Как же хочется его увидеть… –Он… Придёт ко мне сегодня?.. Навестить? — добавил я, с надеждой смотря доктору прямо в глаза. –Ха? А… Хех, конечно, я совсем забыл… Он сам сказал, чтобы я ему позвонил, когда ты проснёшься. Я позвоню ему сейчас, но сначала давай я заполню твою анкету. Итак… Имя, фамилия, отчество? –Салли Фишер Генри. –Полный возраст? –Пятнадцать лет. –Дата рождения? –Тринадцатое апреля, две тысячи третий год. –Принимал какие-нибудь таблетки или что-то подобное? –Мне психотерапевт приписывал антидепрессанты, но я их не пью. –Позволь спросить: почему? –Папа говорил, что это лишняя трата денег. –Вот как значит… А у тебя полная семья? –Нет. Мама умерла, ещё когда мне было пять лет. –А протез? Из-за чего? –Грубо говоря, из-за собаки. Операция не совсем удалась, поэтому протез и ношу. –Хм… А сейчас как ты себя чувствуешь? –Вроде бы нормально. Ничего не болит, за исключением запястья. –Хорошо, — доктор дописывал последние сказанные мной слова и продолжил: — Сейчас позвоню твоему другу, пусть приходит… Ладно, Сал, приятно отдохнуть. Мужчина встал со скрипучего стула, а я стал дожидаться встречи с Ларри, хоть в какой-то степени и не хотел его видеть. Я думал, как бы мне извиниться перед ним, чтобы он простил меня… С этими мыслями я пролежал всё утро, пока через три часа моих раздумий в палату не вошёл виновник моего беспокойства…