Devil's beauty and Joker's madness

      За несколько мучительно долгих секунд в голове Тэхена успело пронестись бесчисленное множество мыслей об одном единственном звуке и о том, что следовало за ним.       Смерть.       Вот, что, обычно, предвещал этот звук. Кому, как не боссу мафии, знать об этом. Он сам так часто становился предвестником чужой смерти, что даже если бы захотел, не смог бы вспомнить все те глаза, которые по его желанию больше никогда не откроются.       Самым ужасным было то, что Тэхен прекрасно знал, кто лежит на его спине и чья кровь сейчас пропитывает его одежду. Тот, кто всегда шел следом, кто всегда прикрывал спину, потому что знал, насколько это необходимо. И именно поэтому, сейчас, безвольная и слабая часть его души так страдает. Внутри все просто кричит о произошедшем, половина мыслей паникует и бьется о черепную коробку с явными намерениями вырваться из клетки и быть озвученными. Противоборствующая же ей половина сохраняет здравомыслие и хладнокровие. Ви должен оставаться невозмутимым и трезво оценить ситуацию покушения на его жизнь.       Две личности снова вцепились друг другу в глотки и борются за право занять лидирующую позицию в одной, слишком тесной для них обеих, голове. Отвлекая от этой мешанины в сознании, где-то внутри, глубоко под кожей, все тело бьется в агонии и страдает от боли, подражая своей, такой родной, половине души. Той самой половине, которая сейчас истекает кровью и загнанно дышит.       Дышит.       Он все еще дышит.       Единственная мысль, заставляющая, наконец, прийти в себя, вернуться в реальный мир и начать осознавать в полной мере хаос, творящийся вокруг.       Пришлось опомниться и переложить Чонгука на спину. То, что он все еще жив, значит, что жизненно важные органы, скорее всего, не задеты. Рана на плече чуть правее артерии. Пара миллиметров все решила. Беглый осмотр позволяет определить, что выходного отверстия нет, а значит, пуля все еще внутри.       Это плохо.       В голове только крик, заглушающий попытки больного сознания цепляться за быстро ускользающие мысли.       Вокруг Ви тут же образовалось живое кольцо из телохранителей, Намджуна, Юнги и Чимина.       - Снайпер на пять часов к юго-востоку, – Юнги быстро проанализировал ситуацию, так как шел последним и успел заметить, откуда конкретно произошел выстрел.       - Чимин, найди его. – Единственное, что заглушало сейчас панику – это ярость. Слепая и мощная, горячая, как сверхновая.       - Но я… - Разве Чимин мог оставить босса в такой ситуации? На его жизнь только что покушались. Слишком сложный выбор. Одинаково хотелось придушить ублюдка с винтовкой и защитить Тэхена от возможного повторного выстрела.       - Иди. Сейчас, Чимин, – и от этого рычащего голоса в дрожь бросило даже Намджуна.       От одного взгляда темно-карих глаз, в которых пылал огонь, несравнимый даже с самым жарким вулканом, Чимин сорвался на бег. Без дополнительных вопросов и разъяснений, потому что во взгляде Тэхена красной строкой пылало желание убивать. Таким Ви видели крайне редко, и никто не смел даже подумать о неподчинении, когда он в таком состоянии. Он сейчас, словно бомба, и один неверный шаг будет означать, что все в радиусе мили умрут мучительной и кровавой смертью. И Чимин знает, что когда Тэхен говорит так, нужно бежать, нестись, лететь и делать то, что от него требуют, потому что в глазах босса черным по белому читается только слепая ярость, гнев и отчаяние – жгучая и опасная смесь. И только на самом дне этих бездонных темных глаз очень внимательный наблюдатель смог бы разглядеть сейчас страх. Такой больной, такой темный, необузданный страх потери, который заставляет людей совершать самые необдуманные и глупые поступки, тот самый страх, которого так боится сам Тэхен, боится того, что за собой может повлечь это чувство.       Никто бы не смог понять его сейчас, думает Тэхен, но знает, что это не так, хоть и отталкивает эту мысль. Он так сильно не хочет, чтобы кто-то видел эту его слабость, чтобы прочел его боль. Намджун видит.       Ему тоже больно, жжет от собственных чувств. Джун сейчас просто проклинает свою наблюдательность, которой так гордится. Все это толкает его в пучину вопросов, которые он никогда в жизни не произнесет их вслух, потому что не хочет знать на них ответы. Или потому что уже давно знает.       Боялся бы так же, если бы выстрелили в меня? Злился бы? Хотел бы ты порвать весь мир на куски?       Ответ так очевиден, но так сильно не хочется его признавать, что мозг отчаянно выталкивает все мысли прочь, убеждая себя сосредоточиться на реальности. И какую бы сильную боль это не причиняло, Намджун должен, нет, он просто обязан, его спасти. Ведь он тоже испытывает этот страх. Страх потерять Тэхена, и он почти уверен, что это случиться, как только сердце мелкого киллера остановится навсегда.       Почему видеть его страх так больно?       Намджуну не привыкать переступать через себя, он делает это так давно, что уже и не заботится о собственных чувствах.       Вчерашнее отчаяние – это его сегодняшняя рутина.       - Босс, нужно позвонить 91.., - один из телохранителей, что обычно лишь следуют безмолвными и угрюмыми тенями за своим высокопоставленным начальством, подал голос. Вероятно, он хотел как лучше, хотел помочь раненному и истекающему кровью человеку, но не учел одного факта – Тэхен сейчас очень зол.       Намджун и глазом моргнуть не успел, как Ви вынул откуда-то из-за пазухи Чонгука его излюбленный глок и через пару секунд несчастный мужчина оставил своих детей сиротами. Теперь Джун понял, за что Чонгук так любит глоки.*       Как жаль, что всем плевать.       - Бесполезные. Какие же вы все, сука, мать вашу, бесполезные, никчемные уебки. За что я вам плачу, безмозглые, тупые куски мяса? – Кажется, Тэхен готов был сейчас перестрелять всю охрану в порыве своей ярости, но Чонгук в этот момент подал признаки жизни, тихо простонав, и пытаясь встать. Безмозглые куски мяса выдохнули с облегчением. – Лежи, придурок, в тебе пуля. – Тэхен обернулся к пострадавшему и легко надавил ему на грудь, чтобы не думал двигаться с ранением.       - Во мне бывало и кое-что похуже. – Чонгук хрипло рассмеялся и слегка понизил градус кипения в голове своего босса.       Намджун лихорадочно соображал, что делать с трупом охранника, с раной Гука и безумным взглядом Ви.       Ни о какой больнице и речи быть не могло. Тэхен слишком видная фигура, и он сейчас не на своей территории. Нью-Йорк – новый город для их клана, и неизвестно, смогут ли они подкупить копов, врачей и всех остальных, кто точно должен задавать вопросы по долгу службы. Знакомых докторов в этом городе тоже нет.       Вытащить пулю из плеча – дело не такое уж и сложное, но анестезии в их аптечке точно нет, так что, все, что можно предложить Чонгуку – это бутылка виски.       До Ист-Сайда ехать слишком долго, а в этом проклятом городе пробки, кажется, не прекращаются ни на минуту. Хорошо, что Джун купил себе квартиру в Бруклине, когда подыскивал здание для казино. Нам там даже не был еще после покупки ни разу.       - Ты, - Тэхен указал на одного из телохранителей, у которого в этот момент в глазах читался чистейший страх, ведь всего минуту назад его сослуживца хладнокровно убили. – Снимай пиджак, - и мужчина начал лихорадочно раздеваться, готовый снять все до последнего, лишь бы ему оставили его бесценную жизнь.       Тэхен приложил скомканную ткань к ране в попытке остановить кровотечение, благо артерия не задета, и скорее всего, Чонгуку даже не потребуется переливание крови.       - Положите его в машину. Я знаю безопасное место. – Намджун кивнул паре телохранителей и повернулся за одобрением к боссу, который даже вопросов задавать не стал, только безмолвно кивнул. Тэхен всегда безоговорочно доверял ему.       Чонгука запихнули в машину, несмотря на протесты, что он не больной и не инвалид, а пуля – это просто мелочь, крохотный кусок металла.Чонгук врал. Да, в него стреляли раньше, но никогда не попадали, да, он испытывал боль раньше, но не такую. Мышцы разрывало, а мозг кричал о том, что пуля эта предназначалась не ему.       И именно это пугало по-настоящему, делало боль нестерпимой, вызывало страх и панику. Чонгук пересекся взглядом с Тэхеном, который не хотел уезжать без Чимина, и ему очень не нравилось то, что было в этих родных глазах. Что-то снова ломалось. Опять боль, грозящая прорвать плотину, сломать до основания все стены, но не сейчас. Пока в крови адреналин, а поверх боли в глазах лишь страх за чужую жизнь и слепая злость на тех, кто посмел подвергнуть ее опасности. И это тоже очень пугает.       Чонгук одним своим взглядом дает понять, что в порядке, ему не больно, а если и больно, то терпимо. Гук позволяет на долю секунды проскользнуть сожалению в собственных глазах, и знает, что это не останется незамеченным, знает, что разозлит зверя еще больше, но ему действительно жаль. Жаль, что пытается помочь, сохранить, уберечь, но непреднамеренно рушит все больше. Он не хочет срывать чужую маску, это нечестно, жестоко и болезненно, но маска уже дает трещины, и Чонгук не виноват, что становится тому причиной, но так трудно перестать корить себя за это. Невозможно.       Ярость в глазах напротив, наконец, полностью превалировала.       Пока пятеро оставшихся в живых охранников доставали из машины мешок для трупов и запихивали в него своего мертвого коллегу, вернулся Чимин, в глазах которого только страх и растерянность, по всей видимости, убийца успешно скрылся.       Чонгук не слышал о чем Пак разговаривал с Тэхеном, но второй, очевидно, был в еще большей ярости, если такое возможно, и махнул стоявшим неподалеку Намджуну с Юнги, чтобы те сели в машину.       К удивлению Чонгука, Намджун сел за руль. Тэхен сел на заднее сидение и положил голову раненного себе на колени, поглаживая того по черным взмокшим от пота волосам, что служило жестом успокоения, в первую очередь, для самого Ви. Юнги удобно устроился в ногах у Гука, а Чимин, который выглядел все это время как нашкодивший щенок, уже было открыл переднюю дверь с пассажирской стороны, как его прервал холодный и максимально безэмоциональный голос босса:       - Чимини, мусор выбрось, - тот бросил на Тэхена вопросительный взгляд, так как не был свидетелем убийства своего подчиненного, но прекрасно обо всем догадался, как только увидел труп. Тэхену нужно было сбросить напряжение, это норма, но все остальные? Кажется, вскоре придется набирать персонал. – Оставь того, что без пиджака, пусть избавится от трупов.       Чимин тут же надел любимую маску безразличия, и отошел от машины, даже не удосужившись закрыть дверь.       После четырех достаточно тихих из-за глушителя выстрелов, Пак вернулся с тем же лицом и, бросив последнему оставшемуся в живых телохранителю, который, должно быть, считал себя самым удачливым человеком в мире, «приберись», захлопнул дверцу машины.       Чонгук поднял глаза на лицо Тэхена и увидел там таких знакомых и родных демонов. Они все так же завораживающе плясали на дне темных зрачков, завораживающе искрясь и завлекая своим безумием. Будь у Чонгука сейчас чуть больше сил, он бы успокоил эту бурю, поднял бы руку, провел пальцами по безупречно гладкой щеке, заставил бы демонов успокоиться, топя их в собственной темноте черных глаз. Но тело предательски не хотело двигаться, и мысли начали ускользать, оставалось только наблюдать, пока последняя ниточка, связывающая его сознание с реальным миром, не оборвется, отправив его тем самым в бесконечный покой сна.       Все, кто находился сейчас внутри бронированного мерседеса, знали, что человек, который мнит себя любимчиком Фортуны, скоро будет кричать в агонии и молить о пуле в голову, только бы прекратить нескончаемую, невыносимую боль.       Чимин бросил последний, пустой взгляд на своего подчиненного, осознавая, что Тэхен оставил его «для себя», и машина рванула вперед, оставляя за собой лишь отметины от шин.