Live of you, live of you
'Cause you my oxygen
Oxygen - Jackson Wang
Намджун был совершенно обычным подростком, таким же, как и многие другие. У него был лучший друг, который разделял его интересы, с которым они делились секретами, заценивали красивых одноклассниц и девочек постарше. С Хосоком было легко, он заставлял смеяться, поддерживал в любых начинаниях, даже в самых глупых и безрассудных. Родители Намджуна были замечательными людьми, они давали сыну все, что могли, лезли из кожи вон ради его будущего, ради благополучия семьи, не пренебрегали своим ребенком, но и не гиперопекали, зная, что ни к чему хорошему это точно не приведет. Джун был ребенком ровно до того момента, когда его впервые в жизни попытались нагло ограбить. И кто? Какой-то малолетка, щуплый пацан, что был ниже его ростом, но уже умело держал в руках нож. Джун на самом деле не любил насилие, драки, угрозы и прочее. Даже в школе старался упорно избегать любых физических конфронтаций, предпочитая решать конфликты, с помощью силы убеждения, логики и своего красноречия. Но иногда, необходимо заставлять людей тебя выслушать. Намджун не знал никаких боевых приемов, поэтому, когда его нагло зажали в переулке и стали угрожать ножом, прося отдать все, что у него есть, подросток сделал единственное, что мог. Постарался действовать по наитию и отвести от своего горла опасное оружие, ухватившись при этом за тонкую руку. Нападающий заметно вздрогнул и расширил глаза в удивлении и подобии растерянности. Намджун не преминул воспользоваться моментом и повалил парня прямо на асфальт, выбивая нож из его руки. Намджун разозлился, и уже было собирался высказать этому смельчаку и наглецу, все, что о нем думает, но посмотрев в его глаза, Джун, кажется, потерял дар речи и на мгновение разучился думать. Несмотря на умение подростка владеть холодным оружием, в данный момент в его взгляде читался лишь животный всепоглощающий страх. Ледяные искры чужого отчаяния были такими яркими и холодными, что Намджуна пробрало до костей, и он замер, абсолютно не зная, что делать дальше. Именно в эти недолгие секунды шестеренки в мозгах всегда логичного и рассудительного Нама стали вращаться в какую-то другую сторону. Глаза этого ребенка были настолько большими и по-детски испуганными, а еще преступно не невинными, что походило на плохую иронию. Намджун открыл для себя много новых чувств в тот злополучный день. Этого ребенка совсем не хотелось обижать, даже в целях самозащиты, и Нам почувствовал укол вины, за причиненные неудобства, не смотря на то, что именно он являлся пострадавшей стороной во всей этой ситуации. Маленького хулигана хотелось обнять и успокоить, забрать домой и накормить, чтобы он не казался таким болезненно худым и истощенным, хотелось уберечь от всех бед в этом гнилом мире, спрятать и заботиться, подарить всю радость и нежность на свете, заставить его большие и прекрасные глаза сиять. Для Джуна это было слишком. Слишком много эмоций за один раз, и он впервые в жизни не понимал сам себя. Человек, привыкший всегда и во всем руководствоваться головой, а не сердцем был в растерянности прямо сейчас. «Что делать?» было единственным вопросом в его голове, и он совершенно точно не знал на него ответ. Секунды бежали так быстро, будто за ними гнался голодный гепард, рано или поздно нужно было что-то сказать или сделать. Находиться в положении, где Джун придавливает испуганного ребенка к асфальту, становилось невыносимым для них обоих. И неизвестно, кому было тяжелее. - Прости, - тихо произносит Намджун, но отодвигается лишь слегка, и отчаянно пытается заглушить голос разума, кричащий, что в этой ситуации приносить извинения он должен в последнюю очередь. Ребенок, смотревший на него, будто олень в свете фар, наконец отмер и резко дернулся в сторону, словно обжигаясь о чужую близость, хотя до этого спокойно дышал своему противнику прямо в лицо без тени страха и сомненья. Но тогда их разделяло тонкое, гладкое и надежное лезвие, которое вселяло уверенность в собственной неприкосновенности. - Тише, - Намджун выставил руки вперед, показывая, что не намерен нападать. – Я не причиню тебе вреда. Успокойся, ладно? Маленький преступник склонил голову набок, будто любопытная птичка. По всей видимости, для него подобное поведение было в новинку, он выглядел озадаченным, но заинтересованным. Это вселяло надежду. У Намджуна появилась возможность рассмотреть ребенка подольше, и он отметил про себя его красоту. Паренек мог бы сниматься в кино, если бы не шлялся по подворотням, обворовывая ни в чем не повинных прохожих. Пожалуй, если убрать эту бледность и болезненную худобу, то подросток будет похож на маленького ангела, что потерялся на Земле, отстал от своего божественного сонма и не может попасть домой на небеса. У Намджуна родилась идея и он спросил: - Ты голоден? Эта идея была либо лучшей во всей его жизни, либо худшей.***
Намджун никогда не жалел. Не жалел о том, что встретил Тэхена, малолетнего преступника, о том, что помог ему с выплатой долга Картелю, о том, что ради этого он фактически сбежал из дома, забрав с собой лучшего друга, о том, что преступил закон ради человека, с которым едва познакомился. Была ли это любовь с первого взгляда? Возможно. Уже плевать, если честно. Ничего не изменить в любом случае. Прошлое не исправить, туда не вернуться, да и хочется ли? Счастлив ли он сейчас? Наверное, как и все люди, Намджун счастлив моментами. Они мимолетны и мы не задумываемся о них, пока они не заканчиваются, и не наступает ненавистная рутина или отвратительная черная полоса, нагоняющая апатию и окрашивающая всю нашу жизнь в серые тона. И мы вспоминаем те самые моменты, мимолетные кусочки счастья, что ушли и никогда не вернутся. Остается лишь хранить их в шкатулке своей памяти, перебирать одинокими вечерами в своей голове и глупо улыбаться, отзеркаливая чужую мысленную улыбку, время от времени создавать новые и новые воспоминания с теми, кто дорог, кто необходим нам, как воздух. У Намджуна сейчас определенно черная полоса, поэтому он вспоминает день, когда встретил человека, который стал ему не просто дорог, а заменил целый мир, позволил шире взглянуть на все вокруг, заставил повзрослеть и снять цветные линзы, открыть глаза и принять мир таким, какой он есть – со всем его дерьмом, с болью и удовольствием, страданиями и счастьем, сожалениями и переживаниями, сладким вкусом побед и горечью поражений. И все это – один человек. Намджун ведь полюбил его за душу, которая уже почти до основания сгнила. Он даже не был полноценным человеком, лишь сломленным и несчастным, страдающим существом, что не могло обрести ни себя ни покоя. Но Джун разглядел нечто прекрасное, светлое и чистое, невинное и непосредственное. И было уже плевать, что творит Ви, если честно. Джун полюбил Тэхена и пообещал сам себе никогда его не покидать, быть рядом в любом случае и оставаться на его стороне всегда и при любых обстоятельствах. Любовь слепа? Возможно. Намджуну нравилось исцелять Тэхена, собирать по кусочкам и строить заново. Так он всегда был нужным, значимым. Если в душе Тэхена были лишь горелые остатки чистоты и невинности, которые Намджун обожествлял и приукрашивал в своей голове, то вот тело молодого Кима становилось все привлекательнее день ото дня. В свои пятнадцать Намджун спал и видел только одного человека, и с каждой ночью сны становились все откровенней и неприличней, заставляя днем каждый раз мысленно обливаться слюнями, глядя на предмет своего обожания. И ведь он получил то, что так хотел. Забрал полностью тело, отдавая в обмен свое. Все по-честному и без обмана. Баш на баш. Только вот Намджун отдал бесплатным бонусом и свою душу, надеясь на взаимность. Но вот беда – Тэхену нечего ему дать взамен. На том месте, где должна расти прекрасная сущность даже не пустота, а черная гниль разрастающегося безумия, наслоение чужеродных личностей и целый шкаф масок. Настоящего Тэхена уже и не сыскать. Только вот обмен состоялся, ни душа Намджуна ни сердце возврату не подлежат. И Джуна все устраивало, жаловаться не на что. Он был для Тэхена незаменимым, единственным. Его правая рука в делах, его личный врач при ранениях, его дилер, его карающий перст, его любовник, его друг, его… кто угодно. Когда Тэхену стукнуло шестнадцать, он начал балансировать на грани безумия. Но Намджуна не отталкивала чрезмерная жестокость. Его ничего не могло отталкивать в Тэхене. Даже Хосок не смог переубедить друга, повлиять на него. Хоуп лишь морщился, когда замечал на шее Намджуна красные следы от веревки, а на запястьях от наручников. В какой-то момент Хосок просто перестал пытаться. Совесть Тэхена умерла тогда же, когда и его душа, а вот с фантазией проблем не было никогда. Вскоре Намджун просто не смог усмирить его бешеное либидо, к которому прибавилось еще и буйство гормонов. Нам даже почувствовал некоторое облегчение, когда Ви пошел вразнос и начал искать связи на стороне. Но это чувство было мимолетным, и его затмила пелена ревности, которая, медленно но верно, превращалась в злость. Намджун прошел все стадии принятия, и понял, что ничего большего, чем секс, никто кроме него не получает. Но, как оказалось, незаменимых нет. Появился Чонгук. Весь такой стеснительный, потерянный маленький кролик, который ворвался ураганом и изменил все представления Намджуна. Иногда Наму чертовски сильно хотелось избавиться от мелкой занозы в заднице, послать его на опасное задание, несоответствующее его опыту и компетенции, например. Только вот всю работу Чона контролировал лично Ви, так что случая так и не представилось. Но даже это не было самой большой проблемой. Тэхен начал меняться, а это пугало. Можно избавиться от Чонгука, это не сложно, от пули в лоб еще никто не спасался, но вот стереть его влияние на Тэхена, все те изменения, которые мелкий привнес одним своим существованием, уже никак не получится. Отныне – они вечны. И сколько бы Намджун не думал, не анализировал, у него не выходило понять природу отношений между Чонгуком и Тэхеном. Они стали для него раздражающей загадкой, которая всегда находится перед носом, но разгадать ее не получается. Это злит, выводит из себя, а Намджун чрезвычайно уравновешенный человек и собственные эмоции заставляют его беситься еще больше. Главное в жизни Нама – это Ви. Так было с момента их встречи и так будет всегда. Вся соль в том, что Чонгук может управлять Тэхеном, влиять на его душу, усмирять его демонов, потакая им. Чем все это обусловлено? Как это работает? Дело в психологии, биохимии, или же тут задействовано что-то куда более трудное для понимания? Если бы это было возможно, Джун бы залез в чужую голову и докопался до сути, до самого корня их связи. Он хочет понять. Ему это нужно. Намджун уверен только в том, что Чонгук необходим Тэхену, а значит, он не может умереть. Истошный крик Чона раздался в соседней комнате, когда Юнги вынул пулю своими умелыми музыкальными пальцами. Ему не впервой. В Чонгука практически силком влили бутылку виски, купленную по дороге, но он все равно отключился от болевого шока. Так даже проще его зашивать. Намджун предпочел готовку успокаивающего ромашкового чая наблюдению за операцией «доктора» Мина. Чонгук выживет, а чай сейчас необходим его боссу, который с такими потрясениями и количеством принятого в машине Аддерола рискует умереть от инфаркта, не дожив до тридцати. Тэхен открывает кухонную дверь, и Намджуну уже страшно. Лицо босса аж перекосило от злобы, и он нервно дергает шеей в разные стороны, что придает ему еще более угрожающий вид. Ви сейчас походит на маньяка. Он кричит и звук этот похож на вопль раненного зверя, бьет кулаком по ближайшему предмету интерьера. Дверка несчастного шкафчика для посуды позорно прогибается, и кремовая поверхность окрашивается в глубокий красный цвет. Человек, на котором Тэхен должен выместить всю свою ярость, пока избавляется от трупов, но злость не может ждать. Она льется через край и Ви подходит к окну, упираясь руками о подоконник и опуская голову в бесполезной попытке унять бушующий внутри ураган. Белый пластик тоже окрашивается в красный. Намджун предусмотрительно закрывает дверь и уже через секунду обвивает босса сзади руками, прижимая к себе. Потому что Нам слишком проницательный и причину этого урагана видит, как на ладони. Тот же страх, что сам он испытывает чуть ли не каждый день. Он никогда не думал, что Ви будет бояться. Снова. Тэхен развернулся и поменял их местами так резко, что Джун успел только моргнуть, инстинктивно вздохнуть и схватиться за бока босса. Чонгук лежит в соседней комнате без сознания, а через стенку Тэхен целует его, Намджуна, и делает это так яростно, так…отчаянно. Первое, что чувствует Нам – это боль. Тэ кусается и раздирает ногтями кожу, отчего весь поцелуй ощущается каплей удовольствия в бездонной бочке боли. Когда Тэхен переходит на шею, Намджун всерьез думает, что ему хотят перегрызть глотку. Но это ничего. Он позволит себе побыть игрушкой анти стрессом, потому что он не в силах остановить собственные руки, которые притягивают ближе собственного мучителя, и свои мысли, кричащие о том – что держать Тэхена в своих объятьях – это лучшее чувство во вселенной. Его кусают за подбородок, но ему нравится, потому что жестокий и причиняющий боль Тэ – это все еще Тэ, потому что им это нужно, потому что невозможно остановиться, даже ощущая, как собственная кровь течет по шее вниз и смешивается с чужой, на руках, дарящих нестерпимую боль и величайшее блаженство. Боль и удовольствие. Удовольствие и боль. Может из этого и состоит вся наша жизнь? Цунами внутри Тэхена пускает огромные волны, которые разбиваются о намджуновы скалы, рассыпаясь и растекаясь чем-то красным. Я топлесс, иду по фронту без патронов. Я знаю, что меня могут подстрелить, но я все равно иду. Вперед, вперед, вперед в зверином режиме! Все, чего я хочу, - чтобы часы тикали медленно. В комнате без выхода, не ожидая, что все будет так. Время идет, я просто медленно закрою глаза. Сейчас я не могу дышать, я могу умереть, просто надеясь, что ты будешь моим.Oxygen - JacksonWang