POV Саня Болошев
Я, попращавшись со всеми два десятка сотен тысяч раз, выходил из автобуса на вокзал с лёгкой душой, несмотря на распад группы. Ведь я думал не о ней. Я думал о Жаре. Любимом, близком, родном. Наконец, мы были вместе. После целого года его пряток за пианино, этих двенадцати мучительных месяцев, когда мы не могли сознаться друг другу в любви. Мне было хорошо. Я любил его, он любил меня. У нас начиналась новая жизнь, наша жизнь. Мы могли поехать, куда угодно, делать, что душа попросит, а главное — быть вместе! Но вдруг Жар свернул на вокзал. — Алжан, ты куда? — я расстерянно улыбнулся. Он развернулся ко мне и поджал губы: — Я еду в Ташкент. — В смысле, я еду в Ташкент? Вот так просто? Только начинаются наши отношения, а он уезжает? Какого чёрта? — В прямом. Я открыл было рот, чтобы высказать ему всё, что я думал, но сказать мне было действительно нечего. То, что чувствовал, нельзя передать словами. Всё внутри меня резко разрушилось, я ощущал пустоту внутри. Тот, кто мне был нужен, уезжал. Просто уезжал. Спонтанно, не предупредив. — Саш, я всё понимаю… — он переступил с ноги на ногу. — Какого чёрта тогда ты уезжаешь, раз понимаешь всё?! Мы только начали встречаться, и ты меня бросаешь! Мы же любим друг друга, зачем нам расставаться? — Я не умею любить. Я никогда не испытывал любовь и не уверен, что мои чувства к тебе можно назвать таким громким словом. Я заглянул ему в глаза. Цвета крепкого кофе, который он так любил пить, они притягивали к себе, я не мог от них оторваться. А губы… Какие губы! Нежные, как цветки яблони, розовые, как лепестки тюльпана! Целовать их — неистовое блаженство. И мне придётся с этим расставаться? — Я, — он отрывисто вздохнул, — должен. Так будет лучше. Алжан коснулся длинными пальцами моей щеки, и от них пробежал холодок. Он, прикрыв тонкими веками глаза, приблизил своё лицо к моему для последнего поцелуя. — Уже не надо, — слеза без спроса покатилась у меня по щеке. Жар, перекинув свой длинный белый шарф, кротко развернулся и ушёл, оставляя мне душу, разрывающуюся в молчаливом плаче. Я быстро сел в такси, чтобы не наблюдать, как его силуэт медленно отдалялся. — Вам куда? — спросил водитель. — Я не знаю, — я быстро судорожно вздохнул. — Подождите. В голове метались воспоминания, и я не могу собраться с мыслями, чтобы ответить водителю. — Привет, а меня зовут Саня, — представляюсь я ему на нашей первой встречи, — Саня Болошев, — протягиваю руку. Он смотрит на меня покрасневшим глазами, будто не спал всю ночь, ставит на фортепиано кружку кофе: — Здраствуй. Алжан Жармухамедов, — он крепко жмёт мне руку, — но можно просто Жар. Ко мне на заднее сидение подсела Саша: — Можно я с тобой? — Я молча кивнул в ответ, кое-как выбравшись из воспоминаний, и Свешникова снова спросила, не давая рухнуть обратно: — Тебе куда-то определённо надо? Я, сжав переносицу, покачал головой. — Ну целуй же, так хочу я… — я беру его за подбородок и заглядываю в глаза. — Я не понимаю, о чём ты, — он сглатывает. — Ты думаешь, что сядешь за пианино — и я не увижу твоих влюблённых взглядов, которые ты на меня без устали бросаешь? — Тогда можно по этому адресу? — Саша протянула бумажку таксисту, и он нажал на педаль газа. — Ты хорошо не только поёшь. — Знаю. — Стоп! — кричу я, как бешеный, и моя голова разрывается от боли, которую приносят мне воспоминания. — Остановитесь! Сейчас же! Я, не дожидаясь никаких действий водителя, выпрыгиваю из машины и глазами ищу Жара. Его нет нигде в собравшейся толпе. Толкая людей, пробираюсь к зданию вокзала. Бегу на перрон. Какой-то внутренний голос мне говорил, что он там, он там. Поезда, поезда, люди! Слишком много людей! И среди них я замечаю Алжан, высокого, статного, с чёрными, как ночь, волосами, и белым, как снег, шарфом. Он заходит в вагон. — Жар! — во что есть мочи кричу я, но он не слышит, и я пробираюсь ближе сквозь толпу, которая волной относила меня назад. — Алжан! Он остановился и, поправив очки, посмотрел на меня. Улыбка озарила его лицо, но его протолкнули в вагон. Жар тут же выглянул из окна, наклонившись ко мне: — Что ты тут делаешь? — Что я тут делаю? — я смеялся, кричал, плакал и шептал одновременно, не справляясь ни с чувствами, ни с дыханием. — Я люблю тебя! Я, обхватив лицо, поцеловал. Целовал, целовал и плакал, и снова целовал, пока поезд не тронулся. Тогда я смотрел Жару вслед, пока он не исчез из виду. Я вздохнул, прикрыв веки, и вдруг заметил, что на шее у меня его длинный белый шарф. Два узких шкафа, кровать в углу, диван, стол под окном, две табуретки, кухня со старой плитой и ванная комната, которая была настолько старой, что, наверное, была старше этого дома, да всей планеты, — так выглядела моя квартира, в которой я жил, день за днём теряя надежду на встречу с любимым, но и в то же время её приобретая. Сколько уже прошло? Месяц? Три, четыре? Шесть? Я взглянул на календарь — да, ровно полгода я не видел Жара. Так давно и так недавно была наша встреча… С нашей последней встречи мы с ребятами очень много общались, хоть и разъехались, кто куда: Сергей уехал к родителям, на природу, чтобы подальше от городской суеты, Модя отправился обратно в Литву, Ваня — в Минск, где работал в центре реабилитации, Сашка слёг в больницу из-за проблем с сердцем, а мы с Сашей работали официантами и вместе снимали эту бедную квартирку. Не знал я ничего только об Алжане. Я даже и не знал, приехал ли он домой — на звонки не отвечал, сообщения даже не просматривал. Я встал с дивана, открыл кошелёк и пересчитал, сколько уже накопилось. Замер. Счастливый пересчитал заново. Саша, оторвавшись от телефона, посмотрела на меня и улыбнулась. Я, схватив сумку с вещами, выбежал из квартиры. Да, да, да! Чёрт возьми, да! Расталкивая людей, я быстро сбегал по лестнице. — И куда вы, молодой человек? — спросила бабушка, наша соседка снизу. — На вокзал, — ответил я, остановившись на мгновенье, — и меня Саня зовут! — и завязал на шее шарф, несмотря на жаркую погоду конца апреля.7
4 апреля 2019 г. в 10:22