Move up

POV Нина*

      Я сидела во дворе своего дома под ветвистыми деревом. На маленьком столике лежали мои очки; чёрная кошка Нура тихо мурлыкала у меня на коленях. Я, подставив лицо весеннему солнцу, слушала пение птиц и потягивала сидр, уже давно позабыв про книги, которые лежали рядом с очками. На лужайке бегали Зейн и Джо — два молодых красивых риджбека с рыже-пшеничной шерстью.       Вдруг телефон на столе завибрировал, нарушив прежнее спокойствие.       — Да, я тоже надеюсь, что это важно, — ответила я на возмущённое мяукание кошки и, вздохнув и поставив сидр на землю, ответила: — Да, Жон, дорогая, что случилось?       — В магазин зашёл молодой человек, просил Вашего двоюродного брата, — сообщила студентка, подрабатывающая в моём магазине. — Я сказала ему идти к Вам.       — Да, спасибо, — я положила трубку и, надев очки, спустила Нуру на землю: — Прости, надо открыть.       Зейн и Джо залаяли и стали весело влиять хвостом, когда тот самый таинственный гость постучал в калитку и, встав на носки, заглянул через забор во двор. Я открыла ему, и он стал вопросительно на меня смотреть.       — Мне девушка из магазина сказала, что тут живёт Жар, — он, мило улыбнувшись, рассеянно проморгался.       — Ну, я Жар.       — Вы, верно, неправильно меня поняли…       — Жармухамедова Нина, очень приятно, — я протянула ему руку.       — Александр Болошев, — он ответил на рукопожатие и прищурился: — Мы где-то виделись?       Я сдвинула брови. — Жар, — зовёт кто-то. Мы с братом одновременно поворачиваемся: — Что? — Так я Жара звал, — смеётся голубоглазый парень с барабанными палочками. — Я тоже Жар, — я обиженно надула губы. — Моя двоюродная сестра Нина, — представляет Алжан.       — А, — вспомнила я, засмеявшись, — Саня, это ты что ли? Не узнала! Приходи, что в дверях стоишь? Как неродной…       Он тоже засмеялся и обнял за плечи. Риджбеки, признав в нём своего, забегали вокруг, и даже Нура вышла из-за дерева.       — Держи, — я протянула ему банку холодного пива из небольшого уличного холодильника и взяла сидр.       — Слушай, а ты не встречалась с Зурабом случайно?       — Зураб… — я цокнула языком, — Не Сакандалидзе разом?       Саня кивнул.       — Было дело. Пару месяцев, и то — на спор с Мишико…       Вдруг улыбка спала с его лица.       — Алжан, он…       — Тут он, тут… — я вздохнула.       Мы прошли в дом, оставив питомцев на улице, и свернули на кухню.       — Видишь ли, он не ест целыми днями, сколько еды ему не давай, почти не спит, — стала рассказывать я, подогревая плов для Алжана. — Сидит один в подвале — там вполне прилично: тёплые полы, ванная, санузел, кровать, стол, не смотри на меня так, будто я его в клетке держу! — и вот он там сидит бедный, до изнеможения себя доводит… Иногда отключается даже от недоедания…       Саню передёрнуло. Мы спустились вниз. Я отдала тарелку и стакан воды парню, достала ключ и вставила его в дверную скважину.       — Он ушёл как-то и пытался вскрыться кухонным ножом, поэтому надо закрывать дверь, — ответила я на недоумевающий взгляд Болошева, пытаясь открыть заевшую дверь.       — Может ему к доктору надо? — шепотом предложил он.       — Доктора могут лишь отправить его в психушку, но там ему станет только хуже.       — Что с же ним тогда?       — Он влюблён, влюблён безумно, впервые в жизни.       — И кто же заставляет его так мучить?       — Не поверишь, — дверь, наконец, поддалась, и мы вошли в комнату: — ты.       Увидев Жара, у Сани из глаза покатилась слеза: весь исхудавший, он спал на полу. Я взяла у него тарелку и стакан и подошла к брату.       — Алжан, — тихо позвала я и, когда он проморгался, налила немного воды в рот, и он глотнул. — К нам гости.       — Скажи, что я не дома, — прихрипел он и повернулся к стене, закрыв глаза.       — Сане тоже это сказать?       Алжан вдруг вскочил на ноги, ожил, засиял и впервые за полгода улыбнулся, но ноги не хотели его держать, и он чуть не упал — Саня едва успел поймать его под руки. Алжан коснулся длинными тонкими пальцами его щеки:       — Я всё-таки тебя люблю.