Flashback.
Причмокиваю губами, чтобы расправить помаду по губам равномерно, и убираю тюбик в сумку. Тихо открываю дверь из комнаты и замираю в проходе, прислушиваясь. Не наблюдая звуков классической музыки, которую отец так обожает с утра, решаю, что он уже уехал, и спокойной направляюсь к лестнице, одергивая мини юбку. На завтрак меня как обычно ждут тосты с авокадо и яйцом, кофе и маффин с шоколадом, который я обычно беру с собой. Улыбаюсь нашей горничной и замечаю, как она заостряет своё внимание на моей шее, мне становится неловко, и я стараюсь прикрыться. Женщина понимает, что перешла личные границы и быстро удаляется на кухню, ее неловкие движения выдают ее смущение. Быстро завтракаю и пытаюсь вместить и в без того полную сумку, хотя бы, бутылку с водой, уже не рассчитывая на маффин. Смотрю на часы и понимаю, что безбожно опаздываю, поэтому закидываю сумку на плечо, пулей вылетая из дома. До школы меня как обычно подвозит водитель. И с каждой поездкой мне кажется, что он чувствует себя все не комфортнее, ибо как объяснить ту звенящую тишину, которая постоянно окутывает нас. Возможно, это отец запретил ему любые разговоры со мной, возможно, что-то ещё, но ярого желания разбираться в этом у меня нет. Прохожу по аллее и словно кожей чувствую, как некоторые ребята провожают меня испепеляющим взглядом, но не придаю этому особого значения. Со временем привыкаешь к любому дискомфорту. В коридоре меня привычно встречает Аманда, девушка целует меня в щеку, после чего берет под руку, и мы вместе направляемся в аудиторию. Непонятно по каким причинам нам салютует Лукас в знак приветствия, но моя подруга лишь раздраженно закатывает глаза, а мне кажется это странным. Раньше он ненавидел нас, хотя бы, за то, что по иерархии мы всегда были и будем выше него. Мы останавливаемся у шкафчика девушки, и я лениво оглядываюсь по сторонам, после чего утыкаюсь в телефон. С самого утра не проверяла почту. Только хочу открыть очередное сообщение, как чувствую влагу на своей коже, успеваю отдёрнуть руку в сторону, и в меня прилетают остатки жидкости. Недовольно поднимаю голову и вижу, как надо мной нависает девчонка, которая в руках нервно теребит пачку салфеток. — Прости, Джи, я оступилась, я..я, — запинается и опускает взгляд, — я не заметила тебя, извини, — на самом деле, мне глубоко срать на ее слова. Я знаю только то, что теперь я буду выглядеть отвратительно по ее вине. Сука. — Все в порядке, — приторно улыбаюсь и забираю упаковку салфеток у неё из рук. Девушка рассеянно на меня смотрит, а я недовольно цокаю и закатываю глаза, — да нормально все, правда. Это просто вода. — она выдыхает с облегчением, и я демонстративно ухожу, хватая розоволосую за руку.В следующий раз мы встречаемся с этой девушкой в уборной, когда я наблюдаю за тем, как мои подружки, по моему поручению, моют ее голову в унитазе.
End flashback.
Это воспоминание, словно расковыривает что-то внутри, и я чувствую желчь, которая застревает где-то в горле. Прикрываю глаза и стискиваю зубы, мне действительно стыдно за то, какой я была раньше. Поистине бессердечной сукой. Возможно, это проявление особенности моей жизни, но ведь окружающие в этом не виноваты. Они не виноваты в том, что мои родители развелись, не виноваты, что мой отец по-особенному проявляет свою любовь ко мне, не виноваты, что мамин бойфренд проявляет излишний интерес к моей персоне. И мне пришлось много думать, много анализировать, чтобы наконец понять это. Понять, что больше некого обвинять в моих бедах, и только я одна могу помочь себе. Вот только ответа на вопрос «как мне помочь себе» у меня все ещё нет. Кажется, частичка моего бессознательного все ещё надеется, что однажды кто-то принесёт мне решение проблемы на блюдечке. И мне грустно, что, возможно, я никогда не пойму до конца, что этому никогда не бывать. Из раздумий меня вынимает вибрирующий телефон, прочищаю горло и отвечаю на звонок. Сильвия зовёт пройтись с ней по магазинам прямо сейчас, и я совершенно не против, мне не помешает развеяться и отогнать блядские мысли. Стою на автобусной остановке и наблюдаю за тем, как тлеет огонёк от сигареты. Вновь вдыхаю губительный дым, а в голове гулом отдаётся поток мыслей. Мне не нравится ворошить прошлое, потому что потом я не могу отделать от липких мыслей, которые как будто окутывают все внутренности, не давая спокойно дышать. Выдыхаю и невольно смотрю на небо, через несколько часов начнёт темнеть, надеюсь, эта вылазка из дома не обернется для меня очередным приключением. Усмехаюсь и выкидываю окурок в урну, подходя к только что остановившемуся автобусу. Мне кажется, без приключений я не умею. Рыжеволосая встречает меня у входа в торговый центр. Выглядит она так, словно собралась на свидание с парнем, но никак не с подружкой по магазинам. Будто за нами кто-то будет следить и фотографировать по-тихому. Смешно даже. Спустя полтора часа мы обходим большую часть магазинов, я успеваю прикупить себе несколько вещей, а вот Сильвии совсем ничего не нравится. Девушка капризничает на ровном месте и жалуется администратору магазина, что у них нет базовых вещей. Но кто виноват, что для Сильвии красный и розовый — это базовые цвета. К середине я понимаю, почему она ничего не берет — она принципиально обходит стороной все пастельные оттенки, а это блять девяносто процентов всех магазинов. Уже к концу меня изрядно начинает раздражать ее поведение, потому что об этом она успевает поныть не только мне, но и записать историю в инстаграм, конечно же, чтобы меня тоже было видно. Вот уж это маниакальная зависимость демонстрировать всем, что ты делаешь. Рыжая — одна из тех девушек, которая делится с подписчиками каждым своим приемом пищи. Слава богу, все ещё не показывает, как в туалет ходит. Ну, я надеюсь на ее благоразумие, во всяком случае. Окидываю ее взглядом и горько вздыхаю, кажется, разумом в ее головушке даже не пахнет. Не выдерживаю и предлагаю просто зайти перекусить. Мне хотелось отвлечься, а не получать в свои объятья ноющую и всем подряд недовольную Сильвию. Да, безусловно я отвлеклась, в моей голове больше нет навязчивых мыслей, во всяком случае, о прошлом, но есть одна очень навязчивая и заманчивая — придушить рыжеволосую прямо сейчас. Потому что она умудряется извернуться так, что мы даже перекусить идём не в первую попавшуюся кофейню, девушка упорно ведёт меня дальше. И меня это злит, ибо я уже на протяжении получаса терплю выкаблучивания собственного желудка, который просит хоть какой-нибудь еды. Наконец, девушка останавливается, деловито разглядывает вывеску заведения, кивает зачем-то сама себе и после всего этого обряда приглашает меня войти внутрь. Мое весьма удивленное выражение лица в этот момент трудно описать какими-нибудь словами, но оно явно производит впечатление, потому что Тернер усмехается и подталкивает меня вперёд. Не могу сказать, что эта кофейня отличается от нескольких предыдущих, мимо которых мы прошли, но первое впечатление накладывает приятный отпечаток на оценку. Улыбчивый и вежливый персонал, весьма уютный интерьер и чертовски милые мраморные столики для двоих и для больших компаний. Мы устраиваемся у окна, и я довольно жадно забираю из рук официанта меню. Если я в ближайшее время не получу свою дозу питательных веществ, то просто сойду с ума. Заказываю кофе и пасту, тем временем рыжая берет себе только смусси. Меня это смущает, в голову закрадывается мысль, что она якобы сидит на диете, но зачем ей? По мне, ее фигура выглядит потрясающе. Мы молчим, пока нам не приносят еду. Я смотрю в окно, Сильвия не отрывается от своего смартфона. На самом деле, нам и не о чем говорить. Во время прогулки по центру она лишь жаловалась, а я кивала головой в знак того, что я ее слушаю, хотя, по правде, большая часть ее возгласов пролетала мимо меня. В ее обществе я чувствую себя некомфортно, своими жестами она старается показывать своё превосходство надо мной, хоть это далеко не так. Мы абсолютно на равных с ней, но, скорее всего, это будет ущемлением ее достоинства, если она когда-нибудь признает это. Начинаю есть и чувствую на себе ее пронзающий взгляд. Прикрываю глаза и пытаюсь сделать вид, что не замечаю его. — Хватит так смотреть на меня, словно я совершаю грех, а ты — самая праведная девушка на свете, — поднимаю на неё взгляд, а она вздрагивает и крепче сжимает в руках стакан со смусси. — Извини, — ее голос срывается, и я понимаю, что в голове у неё куча мыслей, с которыми она просто не может справиться. Как же я её понимаю, — но как ты можешь позволять себя есть такое жирное блюдо на ночь? — смотрит в мою тарелку, и в ее взгляде я вижу желание. Она тоже хочет, да у неё чуть ли не слюнки текут. — А почему нет? Вообще, не понимаю, зачем брать то, что ты не хочешь? Потому что это полезно? — девушка отводит взгляд, и меня, словно прошибает током. Не потому, что это полезно, а потому, что это каждая долбанная калория. — Сильвия, давно ты считаешь калории? — откладываю вилку и пристально смотрю на неё, пока она пытается зацепиться взглядом за что-то в интерьере, — И как мало ты ешь из-за этого? — мне кажется, что ее губы дрожат. — У меня полноценный приём пищи в обед, лёгкие завтрак и ужин, — наверное, если бы такое было возможно, моя челюсть бы сейчас упала до самого пола, но я лишь тяжко сглатываю. Никогда бы не подумала, что она держит себя в таких рамках. — А тебе никто не рассказывал о том, что можно есть все, что угодно и держать при этом хорошую форму? — вздергиваю бровями, а у нее лишь опускаются уголки губ, кажется, у нее настоящие проблемы с этим. — Не люблю, когда люди загоняют себя в рамки, ибо это самая бессмысленная вещь на свете. Рамки ведь были придуманы для того, чтобы что-то контролировать, но каждый ведь сам выбирает свою зону комфорта, понимаешь? Мне кажется, люди сами способны контролировать свои поступки, без влияния правил. Ведь если бы это было не так, то значило бы, что люди не меняются. Меняются, и я тому живой пример, — тянусь за своей кружкой с кофе и делаю глоток обжигающего напитка. По выражению лица Тернер понятно, что у нее происходит загрузка мозга. — Что ты имеешь в виду? — девушка чуть хмурится, а я улыбаюсь. Знала ведь, что она не поймет. — Я о том, что тебе не нужны эти чертовы рамки, чтобы держать себя в форме, достаточно много ходить и иметь небольшой дефицит калорий. — Не правда, нужен системный подход, — она отчего-то скрещивает руки, словно готовится защищать свою позицию. Уверена, данную ситуацию она рассматривает лишь как-то, что я лезу не в своей дело, а она вот знает лучше. — Дело твое, но так ты только угробишь, в первую очередь, свою психику и, во вторую, — свой организм. — рыжая недовольно цокает языком. — Ну с чего ты это взяла? — Да с того, что мама у меня врач, — мне не нравится эта тема, она мне никто, чтобы я пыталась вытащить ее из какого-нибудь дерьма, — и давай есть, если ты этим наешься, то ок, но, если нет, придется заказать что-то еще. Но я не буду тебе нянькой, понятно? Это твоя жизнь и твое право, я лишь могу посоветовать обратиться к специалисту. — беру вилку в руку и продолжаю есть. Я не допущу ту ошибку вновь и ни в коем случае не стану ничьим личным психологом. Это уж точно. — Может, так и сделаю. Она уходит так же быстро, как выпивает свой смусси. Мы еще немного обсуждаем завтрашнее собрание, я отмечаю для себя несколько фактов о том, что девушка неравнодушна к собственному лучшему другу. И мне нравится, что многие эмоции можно прочитать по ней, иногда простодушность бывает полезной. На любой вопрос она отвечает слету, и иногда мне даже кажется, что забывает подумать, и ей совершенно плевать на то, как кратко говорю я. Сильвия готова выложить мне всю свою подноготную. Но после она растворяется в толпе прохожих и по ночным улицам мне приходится бродить одной, ибо последний автобус ушел около получаса назад. Двигаюсь домой по навигатору и невольно осматриваю неизведанные мной ранее уголочки городка. Поворачиваю направо, как велит мне мой умный друг, и понимаю, что забрела в какую-то глушь, тело пронизывает тонкая нить волнения, но я с упорством идиотки продолжаю идти дальше, хотя бы потому, что другой дороги я не знаю, а малое количество заряда на телефоне не позволяет мне искать новые пути отступления. Не зря моя пятая точка напряглась изначально, и я виню себя, что проигнорировала все знаки свыше, когда передо мной останавливаются три черных байка. Мотоциклисты сидят в своих шлемах, и я уверена, что нагло рассматривают меня. Невольно отхожу на несколько шагов назад, хотя понимаю, что ни черта это меня не спасет. — Сколько? — один из парней снимает шлем, но в полумраке я даже нормально не могу рассмотреть его. Забавно они решили, что я — проститутка, видимо, магазинные пакеты у меня в руках их нисколько не смущают. — Боюсь вы обратились не по адресу, молодые люди, — стараюсь, чтобы голос звучал максимально твердо, хотя сама готова писать кипяточком от страха и звать на помощь во весь голос, но ничто из этого не будет рациональным в данной ситуации. Прикрываю глаза и считаю про себя, пытаясь унять дрожь. — Я просто иду домой. — Ну, конечно, — приглушенный голос раздается справа, видимо, мотоциклист решил вставить свое слово, не снимая шлем, — зачем нам с ней церемониться? Просто возьмем в охапку, развлечемся, а там уже по ходу дела и рассчитаемся, — я прикусываю нижнюю губу и невольно делаю еще шаг назад, попадая в плен цепких лап ужаса. — Он прав, сам знаешь, они все по началу просто домой идут, — парень, который удосужился снять шлем, маниакально улыбается, и я чувствую, как холодный пот выступает на лбу. Почему это постоянно происходит со мной? Не то, чтобы я никогда в своей жизни не встречалась с насилием, или не то, чтобы со мной не делали что-то против моей воли. Встречалась и делали, однако, что это произойдет вот так с какими-то придурками, у которых хрен пойми, что на уме, и явно зашкаливает уровень тестостерона в крови, меня совсем не прельщает. Меня не столько пугает сам факт, что со мной будут что-то делать, меня пугает неизвестность. Пугает именно то, что они не будут церемониться, чтобы посвятить меня в свои планы, они будут просто делать и все. А с таким я еще не сталкивалась. Слышу гул мотора и плотно смыкаю веки, стараясь даже не дышать, но тишина, которая окутывает улицу следом, заставляет меня посмотреть, что происходит. Передо мной стоит мотоцикл, на боковой поверхности которого красуются языки пламени, а мотоциклист упорно смотрит в сторону тех придурков, которые только что хотели меня снять. И будь я проклята, но я совершенно не знаю, что мне делать, радоваться или бояться еще больше? Чувствую, как сердце с каждой секундой все сильнее бьется о грудную клетку, гоняя бурлящую кровь по организму. Чувствую, что уже еле стою на ногах и готова закричать от собственной беспомощности, но успокаиваюсь, когда парень передо мной снимает шлем, и я узнаю в белокурых локонах Джастина. — Эта девушка со мной, не смейте ее трогать, а если узнаю, что хоть кто-то пальцем коснулся ее, вы все пожалеете об этом, понятно? — голос Джастина звучит жестко, я слышу сталь и мне самой становится не по себе, я никогда прежде не видела его таким жестким. — Мы все поняли, Бибер, — с неким недовольством отвечает парень, но я улавливаю небольшую перемену в его голосе, и мне непонятно с чем это связано. Несколько минут назад он был намного уверенней, — этого не повторится, — после этого они уезжают, а я шумно вдыхаю прохладный воздух и тут же выдыхаю, прислоняюсь лбом к плечу парня. — Ох, Джастин, — шепчу, всхлипывая и ощущая, как истерика накрывает меня с головой. Он молча разворачивается ко мне и крепко обнимает, пальцами перебирая пряди моих волос. Каждый мой возглас отдается дрожью, я плачу и не могу остановиться, отчего-то все сильнее цепляясь за парня. — Тише, детка, все позади, — едва слышно шепчет Бибер, пока я всхлипываю и пытаюсь заставить себя остановиться, уже довольно-таки сложно дышать, еще немного и задохнусь в собственных рыданиях, — я рядом. В такие моменты рядом со мной не было никого уже слишком давно, да и я бы не позволила проявить себе слабость при ком-то. Но сейчас все иначе, мне важно вновь услышать, что все будет хорошо, важно, чтобы кто-то видел, что даже такие, как я, бывают абсолютно беспомощными и загнанными в клетку. Раньше я всегда старалась демонстрировать обратное, и это еще раз доказывает, что люди меняются, так же, как меняются их взгляды на жизнь и меняется окружение рядом с ними…