Котёнок

Он потащил меня силой к дивану, закинул на него, так, что моя голова свешивалась из-за спинки, коленом он стал раздвигать мне ноги. — Сейчас! Сейчас я покажу тебе, кто из нас пойдёт на хуй! То, что он хотел сделать, я понял мгновенно, и как только пришла эта мысль, я уже не сдерживался. Я брыкался, и орал матом, что есть сил. Но он, выше и сильней меня, возможно у меня было бы больше шансов, не будь я со скованными руками, но… Его рука сильно выкручивала мои руки вверх, от этого становилось ещё больней — суставы ведь не железные. Я изворачивался и вилял всем телом, пытаясь сбросить его с себя. — Даже не представляешь, как давно я об этом мечтал! — его горячее дыхание чуть не обожгло мне шею. — Не-еет! — орал я. — Даа, сучка! Я чувствовал, как он расстёгивает ширинку, как нервно дёргает мой член. Я пытался скатиться вниз на пол, но он крепко держал меня, тогда я стал лягать его ногами, он немного ослабил хватку. — Пидор! Пидор отъебись от меня! Чтоб ты сдох урод! — кричал я. Но мажорчику, видимо, моё сопротивление нравилось. Он с силой схватил меня за бёдра, аж ногтями вонзился в кожу, но это сейчас мало меня волновало. Попытался упасть совсем, но он сука держит. — Давай, котёнок, сопротивляйся! Сопротивляйся! Меня это пиздец как заводит! «Бля! Да что он за зверь такой!» — проносится в мозгу. Делаю отчаянную попытку обхватить одну его ногу и опрокинуть, но никак. Я чувствую, как что-то горячее и твёрдое уткнулось мне в правую ягодицу. От осознания, что это его член, у меня начинается настоящая истерика. Ору что-то бессвязное, мычу, лягаюсь. Минут пять вот такой борьбы, и он пристраивает свой хуй напротив моей дырочки и одновременно целует меня в шею. Дёргаю головой, пытаясь заехать ему в морду. Бух! Получилось! Ударил сильно, судя по боли в затылке и сдавленному ругательству. — Всё, блять! Мне это надоело! — он разворачивает моё лицо к себе. Я вижу эти глаза, глаза в которых больше нет той небесной красоты, в которой хотелось утонуть, есть лишь огонь. Дьявольский огонь! Я чувствую, что страх уже проник всюду, такой липкий, грязный, ПАРАЛИЗУЮЩИЙ. Он смотрит на меня, и я его боюсь. Это похоже на гипноз, я, как кролик перед удавом. Не могу сказать ни слова, хотя только, что орал матом, а он весь красный, запыхавшийся, растрёпанный, рубашка вон расстёгнута и ширинка. Но эти глаза. Они даже не жгут меня лазером, они уничтожают меня начисто, сжигая всё до пепла. — Мне надоело! — кричит он, и, как в замедленной съёмке, я вижу кулак, летящий в мою голову. Бац! И всё поплыло. Я тупо упал на спинку дивана, а он сильно раздвинул мои половинки и воткнул туда член. Он вошёл в меня с силой, так, что боль заполнила всё моё естество, каждую клеточку. Я кричал. Кажется, что-то бессвязное, но ему было пофиг на это. Его хуй как средневековый таран входил в мою задницу, не останавливаясь ни перед чем. Секунда. Кажется, он зашёл целиком — боль стала просто невыносимой. «Боже, неужели это происходит со мной?!» Кажется, я уже не кричал, а хрипел, а он… Он, нервно дыша, встал, укусил меня за плечо и начал размашисто ебать. Вытаскивая почти полностью и загоняя во всю длину, наращивая бешеный темп. Его член, как раскалённый кол буравил мои внутренности, я жалобно постанывал и пытался отстраниться, но куда там. — Пусти! Не надо! Мне больно-оо! — уже хрипел я от боли. Одной рукой он схватил меня за волосы и потянул назад, из глаз полились слёзы, а он продолжал ебать: жёстко, мощно, глубоко. Он буквально рвал меня на куски и при этом приговаривал: — Да-а, да, блядь, да, котёнок! Ты мой! Я лишь заливался слезами и чувствовал, как струйка чего-то тёплого бежит из задницы по ногам. «Сколько это может продолжаться? Час? День? Вечность?» Я на самом деле потерял счёт времени и молился всем богам на земле, лишь бы этот кошмар поскорее закончился. Но по-видимому там решили, что такие, как я не заслуживают снисхождения. Андрей ебал меня в бешеном темпе, и я чувствовал, как его яйца бьются о мою задницу. «Боже, убей меня! Убей прошу! — молился я. — Я не выдержу больше!» Сил уже не было, сознание же всё ещё варилось в этом кошмаре, а боль… Боль только нарастала и, казалось, этому не будет конца. Его дыхание снова стало обжигать мою шею, рука стала нервно тискать мой член, который болтался сосиской и не особо реагировал на «такую» ласку, и тут я понял, что это всё. Это было даже не смирение, нет, скорее это было понимание того, что меня уже нет, как человека, как парня. Я просто отупел от происходящего и мне уже сделалось абсолютно всё равно на ВСЁ! Мажорчик стал ускоряться, ещё толчок, ещё. И он кончил. Мощно. С криком, так, что сильно сжал мои булочки, и я чувствовал, как моё нутро заполнилось его семенем. Он просто присел и вытащил свой хуй, и он вышел с таким хлюпающим звуком. А я упал на диван, а потом и на пол у его ног, стараясь не поднимать глаза. Парень сидел и тяжело дышал. Сейчас он напоминал дракона, который сжёг очередную деревню с непокорными жителями. Отдышавшись, мажорчик застегнул ширинку и, склонившись надо мной, произнёс: — Даже не представляешь, как давно я этого хотел! Я всё же глянул на этого монстра, своим влажными глазами, чувствуя, что меня уже нет. Что всё кончено, что этот человек фактически сломал меня. Растоптал. И я произнёс только одно: — Сука, ты. Не знаю сколько длился этот взгляд, секунду или пять минут, но его металл стал светлеть и что-то мелькнуло там, хотя мне до этого не было никакого дела. Он встал и направился к двери. — Смотри, без глупостей! А у меня ещё дела на сегодня, я пошёл. И он вышел, а я остался лежать на полу в его комнате, со скованными руками, голый и изнасилованный, хотя, наверное, точнее сказать ВЫЕБАННЫЙ. Когда боли очень много, а ты всё терпишь и терпишь, даже когда она переливается через край, наверное, становишься сильней, но… Что делать, когда уже не можешь терпеть? И вот тогда, когда терпеть уже нет никаких сил, а боли всё больше и больше приходит — отключение. Я именно отключился: слёзы вон всё ещё текли, а в голове была одна пустота. Ничего, абсолютно, ничегошеньки. Не было никаких эмоций — всё сгорело дотла и разлетелось на миллиард осколков. Пролежал я так довольно долго, хорошо на полу настоящий толстый ковёр с толстенным ворсом, хотя кого я обманываю, всё равно бы не замёрз, тепло у них дома. Я просто лежал и ни о чём не думал, просто не мог. О том, что уже вечер, мне напомнили сумерки за окном. Я с большим трудом, но всё же встаю на ноги. Боль, которая разлилась по всему телу, её не передать словами. Сзади всё уже засохло, и я чувствую там корочку, меня передёргивает. Пытаюсь провести руки по ногам, чтоб они оказались спереди — этот урод так и не освободил меня. Ничего не получается, приходится снова лечь. На полу дела идут лучше, и вот спустя минуты три моих мучений руки оказываются спереди. Я сажусь и тут же морщусь, да сидеть определённо больно, пошатываюсь, встаю. Подхожу к окну и рассматриваю руки — они здорово затекли и болят, но Слава Богу, затянули мне наручники не до упора, следы конечно останутся, но кисти не посинели, так что гангрена мне не грозит. Ха-ха. Иду в ванную. Очень хочется пить, но выходить из комнаты сейчас не лучшее решение. Тупо пялюсь на себя в зеркало: я это или не я? Вода из-под крана немного придаёт сил. Я начинаю копаться в шкафчике над раковиной, пытаюсь найти хоть что-то, чем можно было отковырнуть наручники. Какой же я всё-таки дурак! Надо было искать в комнате. Но возвращаться мне неохота. Натыкаюсь на бритву, та самая — опасная. Решение пришло сразу. Нет, не так. Когда он сломал меня, вот тогда, тогда я решил, что незачем жить. А сейчас я просто всё решил для себя. Да. Так, будет лучше. Беру бритву, написано «SOLINGEN», надеюсь острая, и, пошатываясь, иду к ванне. Наверное, надо было бы выбрать верёвку, но здесь я её точно не найду, да и потолки тут высокие, так просто не залезть. Включаю воду и гляжу на бритву, пока вода быстро набирается. Горячая вода и тепло хорошо так расслабляют, заставляют забыться, но я всё равно сделаю то, что решил. Вытягиваюсь во весь рост, подношу лезвие к правой руке, держать его двумя руками неудобно, но это ведь быстро. Раз! Холодная сталь впивается в кожу, и вся правая рука окрашивается красным, но мне не больно. Мне не больно! Мне хорошо и тепло. Тоже самое делаю и с левой. Теперь красного в воде прибавилось и скоро такой станет вся ванна. Закрываю глаза, хочется только одного уйти. Уйти из всего этого навсегда. Уйти от боли, от предательства, от несправедливости, от того, что всё так, а не иначе, от этой грёбаной жизни. Горячая вода обволакивает моё тело и, кажется, куда-то несёт. Чувствуется запах ржавчины и железа, но мне пох — я ухожу! Кажется, я снова вижу океан. Странно? Просто в снах и фантазиях, я в последнее время не видел дома и родителей. Только бесконечную водную гладь и чистый морской бриз, крики птиц и белые облака над головой. Надеюсь, умерев, я окажусь там. Вон вроде уже слышны крики, но похоже это люди, а плевать. Я нашёл выход, и я ухожу.