Котёнок

Андрей спал неспокойным сном. Оно и понятно, искал меня, бедняга. Не нашёл. Поговорил с дворецким и вроде успокоился, а потом устроил погром в доме, поднял на ноги всю охрану, а потом Георгий вместе с врачом ему небольшую дозу снотворного вкололи, как мне тогда. Всё это мне рассказал дворецкий, когда я под утро наконец появился. И сейчас я смотрел на моего Андрея, на то, как он беспокойно метался по кровати, как стонал, и ворочался с боку на бок, и разрывался от чувств. Сейчас он был тоже прекрасен, и моё возбуждение всё возрастало. Просто, после снотворного его раздели до трусов, а я, сейчас сидящий напротив этих аппетитных ягодиц, давился слюной и в то же время понимал — я не воспользуюсь им! Я так не могу! Я думал о том, что мне сказал брат. Да, я и раньше замечал за Андреем странности, к тому же у «золотой» молодёжи обнюхаться или обколоться — на раз-два. И я на самом деле боялся. Боялся, что какая-нибудь сука возьмёт и подкинет ему какую-то дрянь — и всё. И сам я не хотел, чтобы эта дурь продавалась в школе, чтоб вообще нигде не продавалась, чтоб те, кто этим занимается, гнили б вечно в тюрьме, но… Это всё мои хотелки. Я не очень хотел делать то, что задумал, но решил, что, пожалуй, это будет правильно. Когда я зашёл, охрана даже не шмонала, хотя пакетик с таблетками я переложил из кармана за пазуху под рубашку, а теперь я сунул его в свой рюкзак, который почему-то валялся в комнате у Андрея. Я нежно и осторожно гладил тело парня. Проводил по его волосам, лицу, телу. Я любовался им таким образом и, в то же время, мучительно боролся с желанием — член буквально рвался из моих штанов. Мой белокурый ангел спал, а я лишь гладил его и уже признавался сам себе, что не могу без него. Чтобы не натворить глупостей, я решил отвлечься от столь аппетитных полупопий и милого лица и, аккуратно встав, устроился у компьютера. Он у него, однако не только работал, но даже танки были не выключены, но меня привлекло не это. Его переписка. Переписка с игроком, чей никнейм был мне хорошо знаком. Слишком хорошо. Я сам играл за этого человека! Пролистав её вверх, мне физически стало плохо. Казалось, что мне уебали под дых со всей силы и сейчас меня просто вывернет и пиво полезет обратно. Я встал и хотел уже выскочить в туалет, а тут… — Привет. — Привет, — я смотрел на это светловолосое чудо, такое растрёпанное и милое со сна, что сильно-сильно захотелось бросить всё и вся и обнять его. Оказаться с ним в одной постели и больше не отпускать никогда. Но я сдержался. — В танки решил поиграть? — Я теперь в другую игру играю. Жизнь называется. Графика охуенная, только вот сюжет — пиздец какой-то! — Кость, нам надо поговорить! — Давай. — Прости! — И ты прости! — Я не знаю, как тебе объяснить! Ты просто сводишь иногда меня с ума! — Андрей, ты употребляешь?! Ну в смысле, там дурь всякую? — я должен был задать этот вопрос, но понимал, что будет нелегко. — Иногда, под настроение. Трава, кислота, изредка кокос. В этом нет ничего страшного. — Андрей! — я облизываю свои потрескавшиеся губы и смотрю на него в упор. — Не надо! Не делай этого больше. — Котёнок, я всегда себя контролирую! — но вот тут он не выдержал моего взгляда. — Ну ладно, почти всегда. Тогда в первый наш раз, когда я тебя… ну ты понимаешь. — Да, понял. Ты — обдолбан был. — Да, но, Котёнок, не переживай, я столько уже не употребляю. Всё изменится. Я изменюсь! — он притянул меня к себе на кровать и стал шептать прямо в лицо. Глаза его заблестели. — У нас теперь всё будет по-другому! Если хочешь, я не буду трахать эту Маринку, вообще никого не буду. Будем с тобой вместе, а?! — Чем ты купил Женька? Он на секунду замер, видимо осознавая, что я всё знаю. Блеск в голубых озёрах пропал. — Деньги. — Так просто? Он отпрянул от меня и упал на подушки. — Котёнок, в этом мире все продаются, даже друзья! Мне тяжело было в это поверить, да что там, ПИЗДЕЦ был в душе. Но я старался хотя бы при Андрее сохранять похер-фейс. — Мне нужно поговорить с твоим отцом! — Завтра. Он приедет завтра. — Хорошо. Андрей, пообещай мне, что ты бросишь принимать, что бы это ни было! — Кость, пообещай мне, что никогда не бросишь меня! — Это — шантаж! — Ага. Мы смотрим друг другу в глаза. Я хочу, чтоб он понял, что я беспокоюсь о нём, и что он меня не обманывает, а он… Он снова пленяет меня своей глубиной — и вот мы уже целуемся. Что ж я за человек? — Ты мне очень дорог! — шепчет он. — Докажи, — отвечаю я. И вот моя одежда в беспорядке валяется у кровати. За ночь я сильно замёрз, но Андрей знал, как согреть меня. Когда наши губы уже распухли, а стоящие члены столкнулись, как шпаги, я, неожиданно охрипшим голосом, сказал: — Я тебя хочу! И ты, ты — снизу! На секунду зрачки у него стали невероятных размеров, и я было подумал, что он снова что-то принял, но потом он всё понял и кивнул. Он лёг передо мной, широко раздвинув ноги, но я хотел по-другому. Невероятно красивый, стройный, ахуенно сложенный пацан стоял передо мной на четвереньках, отклячив свою классную попку, и ждал, когда я возьму его. И я взял. Я нежно, поборов всё кричавшее против во мне, стал вылизывать эту маленькую дырочку, у которой было так мало волосков. И судя по стонам, я всё делал правильно. Затем, почувствовав, как парень, сам стал стараться насадиться своей задницей на мой язык, я плюнул на свой орган и пару раз прошёлся по нему, а затем наконец-то ввёл. Я знал, что ему будет больно, и, вот честно, я не хотел этого, но я хотел его. Член у меня не такой большой, конечно, как у Андрея, но чувствовалось, как головка идёт с трудом. Спереди послышались всхлипы и сопение. — Потерпи, потерпи, мой Мажорчик, — шептал я, втискиваясь в его узкую норку. Я вошёл. Вошёл полностью. Не знаю, как экспериментировал он со своим одноклассником, но вроде я ему ничего не порвал. И я начал его ебать. Человека, который так изменил мою жизнь, того, кого я ненавидел, а теперь люблю. Я старался двигаться помедленнее, но это нихуя не получалось, ведь, чего скрывать, эта попка уже давно манила меня! Я сильно схватил пацана за бёдра и стал всё быстрей и быстрей вколачивать в него свой член. Его яблокофон завибрировал и зазвучало: I did my best to notice When the call came down the line Up to the platform of surrender I was brought but I was kind And sometimes I get nervous When I see an open door Close your eyes, clear your heart Cut the cord — А, аа-ааах, о-ох, Костяяя! — постанывал Андрей. А я как будто обезумел. Я дорвался наконец до того, что было до меня таким недосягаемым. У него внутри было так узко, что я реально кайфовал. Я весь вспотел, да и Андрей тоже, и когда мои яйца стукались о его ягодицы, звучали такие классные шлепки. Андрей дрочил себе одной рукой, а я всё ускорялся и ускорялся. Ещё толчок, ещё, ещё и… Мой хуй увеличился и стал выплескивать сперму, заполняя задницу моего Мажорчика. Я упал ему на спину. Он тяжело дышал, я вообще чуть не отключился. Медленно вытащив обмякший член, переворачиваю его к себе лицом. У него слёзы. Слизываю их. Мыслей — нет! Ничего нет. Есть только желание, страсть. Я хочу быть с ним, быть с ним всегда, вот и всё! My sign is vital, my hands are cold And I'm on my knees looking for the answer Are we human or are we dancer Надрывается его телефон. А я гляжу по-блядски на него и опускаюсь губами к его члену. Глаза Андрея снова расширяются, но я уже решился. Я начинаю облизывать его по стволу, потом подбираюсь к его яичкам, а они чистенькие и бритые. Выцеловываю их, и снова возвращаюсь к члену. Теперь накрываю его, стараюсь целиком, но не получается, и просто обсасываю его головку. Она и так уже распухла и вся в смазке, но мне мало! Я ведь люблю его, значит, доставлю ему удовольствие! Сосу, сосу, не прекращая, не жалея слюны, забираюсь языком под залупу, провожу аккуратно… И вот он — оглушительный стон. И мой рот наполняется тягучей и вязкой жидкостью со вкусом белка и укропа. — Костя, что это было? — только и мог спросить Андрей. — Минет любимому! Кажется, это так называется. — Но ты же всегда был против! — Я изменился, надеюсь, ты тоже. Мы лежим вместе ещё неизвестно сколько, но, когда мой член готов уже на второй заход, я прислоняюсь к Андрею. Он похоже задремал, но, увидев мою головку в пяти сантиметрах от себя, улыбнулся и поддался навстречу. Дверь распахнулась так, будто её взвод ОМОНа выбил. А на пороге стоял сам штандартенфюрер СС, ну, то есть, Александр Александрович — собственной персоной. Мы даже испугаться не успели, ну, я точно. Но инстинктивно я вылез вперёд, прикрывая Андрея. — Извращенец! — единственное, что крикнул он. Потом пара ударов и очнулся я уже у себя в комнате, спасибо, что не в подвале. Не слыша больше шума и криков, к тому же обнаружив, что я заперт со всех сторон, ничего не оставалось, как лечь спать. Я переживал, конечно, за Мажорчика, но батя-то его вызверился больше на меня. «Его он, наверное, бить не станет!» — решил я и вымотанный провалился в сон. Утром мы все играли в молчанку. Отец Андрея на меня демонстративно не смотрел, и делал вид, что меня не существует, хотя мне на него плевать, а вот Андрей выглядел бледным и не выспавшимся. За завтраком мы перекинулись парой фраз, и я понял, что лучше его сейчас не беспокоить, глядишь отойдёт к обеду. Пока я решил заняться своими делами. Жека появился только после второго урока. Но я ждал. Я ждал с утра и знал, что, если он не придёт, я его найду и дома, и на улице. Едва друг появился возле кабинета, я тут же нарисовался перед ним и, любезно взяв его кисть на излом, ласково проговорил: — Дорогой друг, пойдём-ка, попиздим о жизни! А то, что-то ты всё молчишь! И, пока он не начал вырываться, я запихнул его в сортир. Пара пятиклашек ошалело уставились на нас, когда Женёк от моего пинка пролетел к дальней стене. — Съебались, нах, отсюда! — рявкнул я. Подперев дверь сломанной шваброй, я приблизился к другу. — Чё ты творишь, Костян? — начал было он. Бац! Я въебал ему. Я ударил своего лучшего друга. И не просто леща дал, нет, — в грудак со всей дури. Так, что он свалился на грязный, покрытый коричневым кафелем пол. Тот самый, на котором совсем недавно валялся я. — Почему, Жек? Он кое-как присел, смотрит на меня дикими глазами и похоже пока ещё не понимает. — Что «почему»? — еле-еле лепечет он. — «Я дам тебе отвёртку, а ты подкинешь её ему в карман. Вы же за одной партой сидите, » — процитировал я переписку, которую вёл с ним Андрей. — Я, я не хотел, Костян… я… это понимаешь… — начал оправдываться он. — Он сейчас у меня, спит, приезжайте быстрее, — продолжал я. — Кость, ну я не думал тогда, просто бабосы нужны были и… — Ты, блядь, меня предал, Жек! Ты — предатель! — заорал я. — Да, бля, откуда я знал! И потом, хуле ты ноешь? У тебя же всё заебись сейчас! — его глаза стали наливаться кровью. — Зачем тебе деньги? — Надо! — Тебе ж родаки ни в чём не отказывают, вон ноут какой подогнали. — Нет у меня ноута больше! И это не они подогнали, я его купил на те бабки, что получил от Вознесенского за всю инфу о тебе. Я чуть не задохнулся от услышанного, и только спросил: — Почему его сейчас нет? — Я его продал. — Зачем? — За дозу! Сколько раз у меня это было, но я всё никак не мог привыкнуть. Земля ушла из-под ног. Мне самому не хило так уебали. И ноги реально подогнулись. То, что я услышал просто не могло быть правдой, не могло! Так не бывает! То, что он сказал это — невозможно! НЕВОЗМОЖНО! — Как же так? Жек? — Сам не знаю. Просто ты пропал, а тут Димон подрулил, предложил, короче. Да, бля, Кость, он полшколы снабжал. — А сейчас не снабжает? — Нет. После вашей разборки у него проблемы возникли. До этого всё норм было, и он иногда в долг давал, ну правда потом отдавать надо было с процентами. — Погоди, так значит, тогда это он тебе не просто так втащил? Ты ему должен был! — доходит до меня. Сухой кивок. Я вытащил из рюкзака пакетик. Потряс им перед носом друга. — Неужели из-за этого говна ты решил продать меня? Мы же с детского сада вместе, Жень! Он кинулся на меня неожиданно. И намертво вцепился в пакет, вот не ожидал я, что в худеньком пацане столько сил. — Отдай! — Отпусти! Я всё же сильнее его, но пришлось попотеть, и в итоге я сильно рванул и пакет порвался и на грязный пол посыпались бледно-розовые таблетки. Пацан ничего не видел и не слышал, и тем более он не мог видеть себя со стороны. Как он, превращаясь в животное, ползал по полу в грязном туалете и собирал таблетки. Я тоже решил не смотреть, а положить всему этому конец. Удар, ещё, ещё. Бью, бью со всей дури, бью лучшего друга. А потом хватаю остатки в пакетике и собранное Женьком и бросаю в унитаз. Смываю раз пять, пока вся эта дрянь не пропадёт из виду. Отворяю дверь и выхожу, на друга стараюсь не смотреть. — Это ты, что ли, его? Нахуя? — в дверях Андрей смотрит удивлённо своими васильками, но мне хуево так, что он понимает сразу и быстро скрывается в сортире. Я иду на урок.