Две части от звезды. Встреча

Петров шагал по коридору к небольшому холлу, где сейчас находились другие конкурсанты, а у самого подкашивались ноги из-за внезапно свалившейся слабости от пережитой эйфории. Минут пять на сцене пробыл от силы, но сколько же напряжения, энергии и эмоций пришлось пережить — равносильно тому, чтобы раз семь сдать зачет по физкультуре в два километра, а то и больше. Он очень сильно утомился, это чувство нахлынуло внезапно, но вместе с тем безграничная радость, рвущаяся через каждую клеточку тела наружу, не притуплялась ни на грамм. — О, объявился, наконец! — тот самый белокурый парнишка, стоило Саше показаться на «горизонте», подорвался с места и ринулся к студенту, никак в душу пытаясь заглянуть — с таким вот волнением и любопытством рассматривал уставшего, крутясь вокруг как угорелый. Ребята, ожидающие своей очереди, даже притихли, замирая в предвкушении, чтобы оценить обстановку с помощью того, кто уже протоптал путь жесткого отбора. — Ну чего, как? Меньшиков валил? А остальные? Ты прошел? Нет? Говори же, чего ж ты молчишь! — парень вцепился в плечи Саши, отчего тот невольно качнулся назад, но сумел удержаться на ногах. Студента ничуть не разозлил такой жаркий порыв любознательности и настойчивости — теплота, разливающая в его груди, была слишком сильна, чтобы уступать место грязному и пустому гневу. — Не прошел, — закачав головой, хрипло обронил юноша и заглянул в глаза конкурсанта с таким восторгом в глазах, с такой широченной улыбкой, что, кажется, тот наверняка посчитал его спятившим на почве расстройства. — Я не прошел! — отстраняя парня от себя, счастливо завопил Петров, снова начиная смеяться, но вовсе не пытаясь своим поведением кого-то дразнить — и в мыслях не было. Просто ему впервые, кажется, было так… хорошо. Ни больше, ни меньше. Просто чертовски хорошо: до бесконтрольного, заливистого смеха, до рвущихся слез из глазах, до бешеного сердцебиения, до подкашивающихся ног и трясущихся рук. Невероятное чувство, неизменное и самое дорогое. — Я не прошел! Но я могу быть Гамлетом у Олега Евгенича! Я могу… Нет. Я буду! Буду играть Гамлета! — снова взорвавшись волной искреннего громкого смеха, Петров, себя не помня, закружился в произвольном танце, вызывая у некоторых зависть, а у кого-то добрый отклик. Он хотел со всеми поделиться этой нечеловеческой энергией. Каждому желал удачи и все кружился в вихре эмоций, кружился, пока дыхания не перестало хватать, пока не свалился на пол и не прислонился спиной к стенке. Но даже тогда, прикрыв глаза в наслаждении, продолжал коротко хохотать и широко улыбаться. К концу кастинга буйный шквал эмоций спал, оставляя за собой шлейф из приятных воспоминаний. В груди продолжала таиться теплота. В холле уже никого не осталось. Саша расхаживал неспешно то вперед, то назад. Он не волновался, но уже порядочно извелся от ожидания встречи. «Ведь он придет? Он должен прийти. Это же не вранье? А вдруг он обманул, пытаясь лишний раз поиздеваться над очередным неумелым придурком? Нет!» Студент одернул себя, пару раз встряхнув головой и решительно потормошив волосы. «Бред. Бред и только. Он точно придет. Он придет», — твердо повторял раз на разом Сашка до тех пор, пока не услышал стук обуви о паркетный пол. Кажется, даже стук этот являлся не таким, как у других: размеренный, повторяющийся с четкой периодичностью. Поэтому в тот момент мальчишка был убежден — это Он. Петров полностью развернулся к источнику звука и затаил дыхание. На его сухих, персиковых губах прорезалась улыбка, а сердце пропустило удар, позволив со спокойствием выдохнуть. Это был Он — человек, ставший для парня в один миг всем.