Две части от звезды. Встреча

Если бы Олег мог представить, каким вздором бы оказались слова, произнесенные Сашей, говори их не он, то, наверное, в ответ не был бы дан такой мягкий, добродушный смех. Его, Меньшикова, и учить? Ему показывать, как поступать верно, а как нет? Ему глаза открывать на самые серьезные вещи в мире, обучать, рассказывать, вести его вперед, пояснять каждый шаг — услышь он подобное от кого-то другого, наверное, с ума бы сошел, и перечеркнул несколько раз инициалы такого «преподавателя», из своей жизни убрав подчистую. А тут — погляди — смеется. Касается прикрытых век пальцами, чуть потирает, позволяя себе такую маленькую слабость, как едва слышное «чертенок», произнесенное в трубку ненамеренно, случайно, и не может перестать улыбаться. Просто потому что улыбка эта распирает изнутри огромным комом какого-то необузданного счастья и восторга. — Надеюсь, твои уроки, Саш, бесплатные, иначе я разорюсь, в самом деле, — негромко сообщает Олег, снова поднимая взгляд на картину за окном. На медленно падающий снег, на мелькающие огни большого города, на фонари, освещающие улицу. И так захотелось туда рвануть, ринуться всем телом, врасти в это безумное божество под названием «зима», что от предвкушения в один момент задрожали пальцы, крепко сжимающие телефон. А потом — колени. Потому что прямо сейчас, там, за несколько километров был человек, который думал точно-так-же. И в голове этот момент укладываться никак не желал; он был как фейерверк в новый год — то, чего ждали весь день и, в особенности, с острым вожделением последние секунды, и одновременно казался таким заоблачным и далеким, что сравнений подобрать было нельзя. Меньшиков замер, как только чужой голос утих, а на его место встало загнанное, тяжелое дыхание. Он просто замер в каком-то трепетном ожидании, потому что всем телом ощущал: ждать нужно. Чего-то яркого, огненного, дикого и совсем спонтанного, такого, каким сам Сашка являлся. Пальцы с силой сжали воротник строгой белой рубашки, которую Олег еще не переодевал с рабочего дня, а в следующий момент у него из-под ног в буквальном смысле слова выбили пол. Он это падение в пропасть всем нутром ощутил: каждой клеточкой, каждым нервом. Только вот пропасть была настолько нежной и приятной, что даже сковавший душу страх перед чем-то новым не перекрывал тепло, разливающееся в груди. — Я, Саш, так давно не был волшебником, который чужие желания исполняет, — с тихим смешком подает голос Меньшиков, медленно отходя от бушующих, странных мыслей в голове, с трудом запрещая себе фразу «но для тебя сделаю все». Потому что наперекор ей шли «что же ты делаешь со мной?» и «это непозволительно, подумай, куда все это приведет». Только вот произносится все равно решительно другая, смелая и уверенная: — Но полчаса мне дай, и я приеду. Дождешься? — Олег на время не смотрит, он о времени даже не думает, потому что поедет сейчас к Саше — к своему жаркому огню в этой холодной зиме. И ему будет плевать, если они до самого утра промерзнут на улице. Потому что это обещает быть самым незабываемым событием его жизни за последние несколько лет. Потому что он сейчас крылья за спиной чувствует так, словно они влитые, словно всегда там были и в один момент — на тебе — раскрылись на весь размах. Он куда угодно за ним и ради него пойдет. Он ему все позволит. Абсолютно все.