Две части от звезды. Встреча

— Приедете? Сашу будто ледяной водой окатило — настолько ошеломляющим был эффект принятия и согласия. И пусть на подсознании парень догадывался, что иначе быть просто не могло, все равно дрожал от трепета, все равно вожделел услышать слова подтверждения, все равно терялся, дергая себя за тревожные мысли об отказе. — Правда. Приедете. Мальчишка вовсе не переспрашивал у Меньшикова. С его-то ответом все было предельно ясно. Петров просто страстно, раз за разом прокручивал факт в голове, словно, не твердя он этого, мужчина изменит свое решение; словно вся эта чудесная, сказочная оболочка спадет, обнажая настоящее в самых уродливых оттенках. Саша дернулся, стремительно отходя от окна. Остановился посреди комнаты, удерживая трубку, прислоненную к уху, не одной, а двумя руками. Все его нутро буквально кипело от предвкушения. Стуки сердца можно было запросто услышать даже на другом конце линии — или просто сердца собеседников бились в унисон? Мало того, внезапно студент осознал с принятым предложением актера, что тот самый вопрос про его адрес оказался сказан не просто в поддержку — Меньшиков и правда мог приехать, на что согласился и сейчас, ничуть не колеблясь. Парню хотелось закричать от распирающего его восторга; захохотать так громко, чтобы весь мир услышал о том, что немаловажная часть его мечты сбылась. Та часть, которую Саша даже всерьез не воспринимал, кидал на самотек, не считал важной. Часть, заключающаяся в приобретении родственного потока желаний и порывов. — Олег Евгеньевич, — со взволнованным ликованием заговорил юноша, метаясь по комнате из стороны в сторону, потому что просто-напросто не мог устоять на месте, — дождусь. Обязательно дождусь, непременно! Но… давайте сразу — возле главных ворот в парк Горького. Так лучше будет, я знаю. Я чувствую, что лучше. Саша замолчал вдруг, остановился. Дрожащие пальцы пропустил между взлохмаченных локонов и крепко стиснул в кулаке, поджимая губы. Страшные сомнение снова ухватились когтистыми лапами за трепещущую чистую душу. Происходящее являлось безумием чистого рода. Совершенно неправильно вести себя так по-детски наивно и непредвзято. Мальчишка боялся уйти в неизвестность, поражался, что и Меньшиков оказался готов шагнуть вместе с ним. Творилось что-то абсолютно неясное, но ведь от этой неясности было добра и теплоты куда больше, чем от сухого восприятия вещей материальных, привычных, въевшихся в обыденное течение времени. И гораздо лучше прожить эту ночь в сумасшествии, которое заведет огромное колесо, подарит свободу и счастье, чем жалеть о не сделанном целую жизнь и нести бремя того, что будешь ненавидеть, от чего будешь гнить. — Я буду ждать. Возле ворот. Парк Горького. До встречи. Саша отключился первым и вместе с тем ощутил болезненный укол прямо под ребра. Внизу живота все скрутило, и на пару секунд стало нечем дышать. Но парень оправился, пусть и тяжесть еще оставалась, оседая в глубине липкой паутиной. Он отдался целиком и полностью другим мыслям, увлеченный ожиданием спонтанной встречи. Вызвав такси, Петров прихватил мобильный, накинул на плечи сброшенный в прихожей ранее пуховик, обулся, закрыл квартиру и помчался по лестнице вниз, пару раз от торопливости чуть успешно не навернувшись. Но его это только позабавило. Он как одержимый был и ничего не мог с собой поделать. Просто знал, кто ему нужен и что ему нужно прямо сейчас. Словно все годы ждал этого момента и не мог свернуть на другую тропу. Время, проведенное в дороге до парка, показалось бы Саше невыносимой пыткой, если бы с каждой секундой он не испытывал необъяснимое облегчение. И легкость продолжала постепенно заполнять его даже когда он прибыл на место. Снег продолжал неторопливо идти хлопьями, ненавязчиво засыпая сидящего на лестнице перед входом Петрова, который особенно сейчас по ироничному стечению обстоятельств очень сильно напоминал воробья. Вокруг не было почти ни души. Студент извелся весь, но продолжал послушно выглядывать в каждом редком, проходящем мимо ночном госте знакомый силуэт. Потому что верил — его не обманут и не бросят.