Две части от звезды. Встреча

— Приеду, — тихо так говорит Олег, почти шепотом, просто потому что не хочет нарушать того состояния восторга, которое через расстояние ему от Саши передается. Он его по клеточкам чувствует, по составным: каждую эмоцию, каждое предыхание ощущает яркой вспышкой мурашек вдоль спины, легким холодом на горящих в каком-то странном волнении руках и собственной улыбке, от которой и деться-то, оказывается, некуда. — Парк Горького, полчаса, — Меньшиков в каком-то коматозе это произносит, взгляда пристального не отрывая от пленяющих огней за окном, и даже не убирает телефон от уха, когда связь на том конце незримого провода оказывается прервана. Он просто смотрит на переплетение линий света ночного города, улыбается и не дышит. Вот так вот совершенно случайный, кажется, звонок, и его выбивает из злой, затасканной реальности напрочь, заставляя видеть в каждой черточке словно уже прорисованного, такого необходимого мира важность и искренность. Теплоту видеть заставляет. За несколько-то минут! Даже такси, которое он едва ли вспомнит, как вызвал, находясь в функции автопилота — идеальное. Желтая, светлым пятном выделяющаяся во мраке города машина; такая, которая рисуется воображению в первые две секунды, как только произносится заветное «такси» — она неповторима. Она, черт бы ее побрал, одна такая во всей Москве, потому что прямо сейчас решает судьбу не одного, а сразу двоих людей. Путь их решает, их смысл. Меньшиков оправляет пальто, садится на заднее сидение и подтверждает адрес, обусловленный уже при вызове. Говорит, что ехать стоит как можно быстрее, что доплатит, если это будет нужно, и отворачивается к окну, дрожащими пальцами сминая ткань кожаных перчаток, которые захвачены были, скорее всего, по инерции, нежели из-за надобности. Ему сейчас жарко, он полыхает огнем предвкушения изнутри; он от навязчивых идей в голове отбиться не может и оттого задыхается в этом небольшом пространстве автомобиля. Ему воздуха мало. Ему мало этих минут ожидания, он хочет прямо сейчас руку протянуть, чтобы чужая ладонь оказалась в зоне досягаемости. И именно этот момент его сознание встряхивает и р-р-раз — с ног на голову все! Словно взрыв. Фейерверк. Не случайная это встреча, нет. Это не было спонтанно. Это было навязчивой идеей всего дня, это было ноющим, скребущим в душе желанием, на исполнение которого ушли все обманные силы организма. Он начинает понимать, что именно этих секунд ждал с самого начала их совместного своеобразного «окончания», когда пришлось так просто, так быстро разойтись возле театра. Именно этих волнительных мгновений, этих странных, тянущих ощущений внутри живота, от которых спрятаться было невозможно, которые покоя не давали. Он ждал. И это понимание в такой шок ввергает, что он даже не замечает дороги. А потом смотрит на наручные часы. Двадцать девять минут. Минута на то, чтобы расплатиться и выйти, и мгновение на определение нужной фигуры, для которой сам остается незамеченным. Он не опоздал. Саша ждет — как обещал. И это действительно стоит назвать счастьем, которое за края души выходит ироничной улыбкой и безумно теплым взглядом, где восхищения так катастрофически много — словами не передать. Меньшиков с места сходит только после того, как трогается такси за спиной. Идет медленно, словно боясь спугнуть, и не отрывает глаз от этого маленького, беззащитного создания, которое оказалось его спасительным рубежом всей жизни. Такой юный, такой космический человек в сравнении с самим Олегом, что тот опасается его испортить. Боится сломать — жестом, словом, резким взглядом, действительностью. И прикосновением — тоже боится. Но все же кладет ладонь на чужое плечо, мягко так, невесомо почти сжимая. — Замерз?