Две части от звезды. Встреча

Меньшиков тихо шипит, когда тонкие пальцы юноши сжимают ткань брюк, губы поджимает, силясь не подать голоса, и взгляд на Петрова поднимает такой тяжелый, такой мрачный, что его силой можно стены двигать. Только вот затуманенные желанием глаза мальчишки равноценны глотку холодной воды в жесточайшую жару; мужчина вздрагивает от одной только мысли, от одной картинки, которую обрывчато, рвано рисует выбитое из колеи воображение. А потом замирает, наблюдая за тем, как эта картинка проявляется прямо перед ним вживую. Потому что медленно, осторожно начинает доходить до Олега все, что сейчас происходит. Ледяными паутинками врывается в сознание, проникает прямо в кровь, смешиваясь с адреналином и возбуждением, и дает какой-то панический страх: вот они есть, а завтра — что? Как он будет в глаза Саше смотреть? Как он будет выглядеть для него? Кем будет после всего, что уже успело произойти и что произойти еще может? Чем он будет для него? Останется ли в нем хоть что-то, что заставит Петрова смотреть на Меньшикова точно таким же взрывным, сумасшедшим, преданным взглядом, каким он наградил его в начале этого странного дня? — Ты… не… — вышептывает актер настолько неслышно, что сам не понимает, пытался ли он сказать хоть что-то. Потому что дыхание перехватывает острым кольцом колючей проволоки. Маленькие шпики вонзаются под кожу, цепляют мышцы, разрывая, уничтожая клетку за клеткой, и хочется пить — дико, рьяно. Но все, что он может (губы с шумным выдохом приоткрыть, когда горячий влажный язык проходится по напряженной изнывающей плоти, податься бедрами вперед, по инерции возжелав большего), так это посмотреть темным, с яркими искрами дьявольских огней взглядом и хищно оскалиться в ответ на подобные ласки. Потому что вожделение побеждает. Потому что мозг отказывается действовать в полевых условиях. Потому что тело хочет большего прямо сейчас, в этой чертовой машине, которая едет слишком медленно, чтобы не воспользоваться каждой подаренный секундой с полным отрывом. — Не останавливайся, — хрипловато, довольно громко отвечает мужчина, смело зарываясь пальцами в волосы Петрова и сжимая их у затылка. Шумно выдыхает через нос, медленно отстраняя мальчишку от члена. В глаза смотрит с легкой насмешкой, не несущей негативного подтекста, улыбается пошло и нагло. Не сдерживает то, что изнутри рвется слишком настойчиво и требовательно. Притягивает ближе, наблюдая за тем, как влажная от смазки головка упирается сначала в подбородок, потом скользит по щеке Петрова, оставляя блестящий в полумраке след. И случайно поднимает взгляд, встречаясь с чужими глазами через зеркало заднего вида. Секунда. Две. Десять. — Покажи, как тебе нравится, — в полный голос произносит Олег, с усмешкой смотря на Сашу. Направляет возбужденный, доведенный до предела орган к его губам, наблюдает, как в мокрый ротик погружается головка, чувствует игривые прикосновения языка. Знает, что им ничего не скажут. Определил это по резко опущенному взгляду водителя, по тому, как тот отвернулся к боковому окну, пропуская кого-то вперед. Даже смешно. Только вот Меньшикову не до смеха, потому что он в один момент сосредотачивается на своем смелом мальчике, который так отрешенно от реальности вошел в азарт, что прерывать его не хочется. Хочется касаться: широкую ладонь уложить на плечо, скользнув под ткань пуховика, вцепиться в ткань кофты, чтобы не причинять боли; за волосы притянуть к себе до легкого столкновения груди мальчишки с сиденьем, плавно надавить на затылок, заставляя взять глубже, ослабить хватку на волосах, поощрительно погладить возле уха, как ручного зверька. Олег касается так, как хочет именно в этот момент. Медленно раздевая пылающими глазами, облизываясь от невозможности впиться жадным поцелуем в искусанные губы Петрова, чтобы ощутить металлический привкус крови, чтобы слюна их смешалась, чтобы в каждом порыве была только откровенность. Старается не двигаться, чтобы дать юноше полный контроль над тем, что он делает. Хочет дать возможность научиться самостоятельно; понять, как ему удобно, как ему хочется, как ему нравится. Поэтому лишь направляет дрожащей от приятных импульсов по всему телу рукой, гладит пальцами шею, смещая ладонь ближе к горлу. Нервно втягивает воздух ртом, понимая, как сложно сейчас не сорваться, не впечатать его, такого податливого, в сиденье. Незаметно кусает губы, сглатывая скопившуюся слюну, и как только чувствует, как бесконтрольно тело рвется вперед, как сам он, словно сдаваясь, совершает первый толчок бедрами в горло мальчишки, спешит его отстранить. — Подожди, подожди немножко, Саш, почти приехали, — сбивчиво шепчет мужчина, наклоняясь к парню, одобряюще касаясь его влажных губ своими, пересохшими от быстрого дыхания. — Не торопись. Даже железо от твоего жара переплавится, а я далеко не железный…