Две части от звезды. Встреча

Глаза актера медленно покрываются пеленой сладостного дурмана. Возбуждение раскаляет организм с каждой секундой, раскаляет и слабое, бьющееся в агонии предвкушения сердце, и уверенный и всегда рассудительный разум, оставляя от него едва уловимый след искрами в жадном взгляде, который каждую линию чужого тела изучал вдоль и поперек. Который зажегся еще более острым, грозным огнем, когда Саша сделал пару шагов от. Который буквально выжигал узоры на его теле, поймав это легкое требование — идти следом. Хотелось зарычать, рвануть мальчишку на себя, прямо в губы ему зачитать правила, по которым играть следует, а по которым — нет. Хотелось жестким тоном высказать этому несмышленому, наглому лисенку то, насколько он заблуждается, пробуя взять власть над мужчиной. Но вместо этого он пленяется каждым жестом, поддается, рывком сходит с места, к которому был прикован ровно до того момента, пока худые руки не стянули с желанного тела водолазку. Меньшикова какой-то электрической волной пробивает, когда он следит за этими ладонями, так плавно и так маняще скользящими ниже, когда делает несколько медленных шагов вперед, держа дистанцию из последних сил, из последних оков выходить так быстро не желая. Когда видит, что вытворяет Саша, не разрешая оторвать от себя взгляда даже на несколько секунд. Его изнутри перекраивает всего, пока он старательно держится, слюну сглатывает, чтобы не показаться просто диким извращенцем на фоне своего ласкового и нежного мальчика. Но выдержать полной наготы, такой откровенной, такой смелой Олег не может. Останавливается на мгновение, ощущая, что очертания комнаты размываются следом за концентрацией темноты зрачков на стройном теле юноши. Улыбается — нервно, хищно, выпуская наружу невидимые когти, которые готовы терзать, обнажая незримые клыки, которые хотят вкусить, распробовать каждый кусочек заполученной добычи. Самообладание от этих клыков и когтей срывается на задушенный в груди полустон-полухрип, а силуэт сдвигается со стоп-точки, расстояние пересекая за считанные секунды. Мужчина смотрит так, как не смотрят люди. Завороженным, затуманенным взглядом обводит руки Саши, так красиво коснувшиеся груди, под которой рваными, сумасшедшими грохотами сердце пыталось разбиться о ребра. Губы поджимает, невольно подаваясь вперед, когда тонкие пальцы прошлись по ремню; сдавленно выдыхает, понимая, что это не их цель. Вздрагивает, когда рубашку с его плеч крадут так уверенно, так нагло, и наблюдает. Скользит строгим взглядом по ключицам, которые одежда не скрывает, и несдержанно, рвано втягивает носом спасительный кислород. Потому что задохнуться сейчас не составит огромного труда. Потому что задохнуться нестерпимо хочется, когда этот палящий жар чужого тела так близко. Когда сам изнутри горишь подобно пожару, охватившему покойный, смиренный лес в знойный летний день. Это небольшое шоу, устроенное Петровым персонально для Олега, следует отметить оглушительными аплодисментами. Даже если биться друг о друга будут не ладони. — Хитрый лис, — шепотом выговаривает Меньшиков, скалясь в подобии мягкой улыбки. В подобии, потому что выходит это плохо: оскал звериный. Пульсирующие желваки на скулах лишь подтверждают это. А пальцы, коснувшиеся только что застегнутой пуговицы на рубашке с целью обратить процесс, есть подпись под всем, что было сказано или сделано. — Как я вижу, примерка прошла успешно. Весьма, — Олег взглядом тяжелым проникает в сверкающие омуты голубых глаз, касаясь пальцами ремня на собственных брюках. Высвобождает из металлической петли, буквально вырывает из тяжелой пряжки. — Но я думаю, что у меня есть еще одна деталь гардероба, которая безумно тебе пойдет, — голос низкий, мелодичный, вкрадчивый. — Предлагаю примерить, — с игривым рычанием мужчина выдергивает широкий ремень из брюк, не глядя складывая его вдвое и демонстрируя Саше легким прикосновением к оголенному торсу. Холодная кожа, соприкасаясь с теплой, дает невыносимой контраст, что видно по расширившимся зрачкам напротив. — Я помогу. Только скажи мне, где ты его хочешь видеть.