Исповедь

В тихом месте никогда ничего не тревожит. Мысли не запутываются в клубок, их не обязательно перебирать нитка за ниткой, не нужно плести вереницу догадок, выстраивая собственный сюжет. Это не часто бывает, если честно. Но сегодняшний день — один из таких. В голове совершенно ничего нет, пустота не раздражает, лишь приводит к дрёме. Тёплый летний день почти заканчивается, и начинается пора ночи. Летом луна особенно красива, как считает Райто. Он совершенно неспеша проходит по тёмным коридорам особняка, прислушиваясь к каким-либо звукам. Идёт он бесшумно, что даже и не разберёшь, что кто-то внезапно решил прогуляться. Одни глаза-агаты символично и тускло горят в сумерках. Ни одна живая душа, что аналогично, пока не попалась ему под руку. Да и если бы попалась, сегодня он настроен великодушно. Как-то романтично влияет на него этот восходящий месяц, успокаивает и дарит умиротворение. Возможно, сегодняшний день является настолько редким для него, что вампир даже сам задаётся вопросом, отчего он ведёт себя по-иному? Эти раздумья нагоняют в нём некую ностальгию, тоску по прошлому. И самое что ни на есть главное — от них некуда скрыться. Но Райто бежит. В собственной голове, в которой куча дверей, а большинство заперты, он ищет путь наружу. Чёртов лабиринт, в который он сам себя загнал, и в котором ему предстоит существовать, пока всё не встанет на свои места, не может не пугать его, но и в то же время вдохновлять. Ему нравится выживать, если честно. Он и не знает насколько больше, чем быть охотником, но быть некой жертвой тоже прибавляет ему азарта. Рыжему бесу, не побоюсь его так назвать, совершенно по вкусу быть в то же время и охотником, и добычей. Эти мысли его поглощают, но он уходит и от них. Ему по душе находиться в неком спокойствии, лишь чтобы всё, что находится в чертогах разума, внезапно не вырвалось наружу, разрывая его самого на части. Не буди лихо, пока оно тихо, не так ли? Райто выходит в главный зал на первом этаже, но пока стоит у лестницы, облокотившись на перила. Он осматривает тёмную картину, восставшую перед ним. Всё как всегда, ничего совершенно не меняется в этих мрачных апартаментах, что, кажется, могут простоять ещё века три, точно не запылившись. Вампир спускается вальяжно по лестнице, играючи приподнимая шляпу. Ему и не нужен никто другой в качестве зрителя, на данный момент, он — единственный актёр этого немого театра, в котором блестательно исполняет свою роль. Ловкие пальцы быстро пробегают по перилам, и он даже позволяет себе через них перепрыгнуть. Никто же не видит? Да и к чёрту. Пусть смотрят! Райто нравится делать шоу, но если только он главный герой, и пока всё идёт как по маслу. Исследуя собственный же особняк, проходя через множество комнат, которые видел так много раз, но, кажется, будто впервые, он даже и не ловит себя на мысли, что ему скучно. Он и не знает, что может произойти — это придаёт интриги. Ночь уже ложится бархатным одеялом на небо, и теперь совершенно невооружённым глазом можно приметить великолепную луну. Часто из-за неё в Райто просыпается глубочайший романтик, который скрыт в его душе за пеленой разврата и пошлостей, приправитых грубостями с самолюбием. Вампир внезапно останавливается посреди комнаты, в которую неизвестно как и уже когда вошёл. В одночасье он замирает, будто задумавшись о чём-то высоком. И, быть может, влияние луны всё-таки отразилось в нём на сегодня? В замке братьев Сакамаки совершенно не горит свет практически везде. Ночью это особенно выражено, и кажется, будто перед глазами просто густая тьма. Райто оглядывает комнату, и, как не странно, это то место, где ему бы хотелось оказаться. Тусклый лунный свет освещает рояль, стоящий поодаль, напротив окна. Ещё один источник света — изумрудные, почти цвета зелёного яблока, глаза нашего главного героя. У него перехватывает дыхание на секунду, но он даже не имеет понятия отчего бы это. Райто будто бы мальчишка, только что узревший прекрасную даму, в которую прочувствовался с головой, ощущет себя в точности так же. Он садится за инструмент, на котором когда-то давно пытался выложить свою душу из нот. Глаза ненасытно пробегают по клавишам, но руки так аккуратно и бережно касаются их, словно это что-то бесценное. И ведь правда, для Райто этот рояль значит многое. И он решает сыграть. Часто мы не замечаем то, что даёт нам какой-либо смысл. Будь это человек или вещь, пока для нас он пуст, пока для нас он — предмет собственной выгоды, мы не смотрим на него так, как следовало бы. И поступаем совершенно из тех же противных намерений. И это подло, даже гадко. Пальцы скользят по пыльной клавиатуре, по клавишам, выстраивая те самые мелодии, которые так давно не ласкали его слух. Игра всегда нравилась ему, ведь он внезапно чувствовал себя нужным. Нужным этой музыке, и, конечно, Корделии. Нужным быть её прихотью, а для Райто лишь отрада бежать на первый её чёртов возглас, который так неплохо усыпан лестью и словами любви. Эта эйфория вскружила ему голову и утопила его в себе. Этот дурман проникал в каждую клеточку его тела, пока и сердце не очерствело, затуманив голову и мысли в ней же. До этого дня ему как-будто чего-то не хватало, и вдруг всё прояснилось. Всё стало легче, и с сердца будто упал тяжкий груз, что-то невыносимо тяжёлое, что копилось до этого момента. Все сухие розы, головки, бутоны которых он срезал, оставляя лишь шипы на последок, вдруг дали новые побеги, вдруг снова зацвели. И музыка переродилась в нём также, оставляя в душе лишь сонеты и романсы, но никак не сажу или пепел, что проедал его изнутри, что изуродовали его, а он и поддался искушению, решив перевернуть игру. Игра прекратилась. Он вылил в неё всё, что накопилась, вложил в остатки нот свою боль и горечь, любовь и страсть. Райто ещё долго смотрит на свои руки, смотрит на рояль, о чём-то задумавшись, пока не замечает как пара глаз внезапно изучали его. И, наверное, совсем неудивительно. Вампир поднимает голову — перед ним всё та же темнота. Только девушка сидит на кушетке напротив, так тихо наблюдая за ним, что тот сначала даже опешил. Райто слегка ухмыляется, но это выражение лица не похоже на его прежние ухмылки. Такие ироничные, будто страшные, пугающие, с занавесом разврата. Но это совсем не то. Не то, что он привык делать и отображать, отзеркаливать свой внутренний мир, показывая всё самое мерзкое, что он только может. Здесь он же он смотрит совершенно искренне и так благодарит всё, что этого не видно впотьмах. Девушка ещё долго сидит там, а Райто ещё долго смотрит то на неё, то в широкое окно напротив, через которое так красиво падает лунный свет. Освещая медные его волосы, они кажутся совершенно огненными, будто созданы из пепла феникса. И он, как феникс, переродился в эту ночь. И запомнит её надолго. Молчание бы длилось вечность между ними, играя в некие «гляделки» меж собой, им будто и не нужен был разговор — всё и так ментально ясно. Но лишь всё прервалось, Райто будто сам очнулся ото сна. Лишь чёрт знает, что он думал такое, что представлял. — Не знала… — начала девушка, но вышло слишком громко с непривычки, и в комнате совсем тихо повторилось её эхо, — что ты так красиво играешь. — Продолжила она уже чуть тише. Райто оценил её замечание. Возможно от того ли, что ему хотелось похвалы, лести — не важно, или от того, что он желал услышать это слишком давно? Её глаза горели искренним восторгом, это было явно. — Я играл. И это было давно, но, — нервный смешок вырвался из его уст, — и вот опять. Забавно, не так ли? Забыть все ноты, переломать пальцы, даже отрубить руки пианисту бы, но просто невозможно забыть эту игру. Такой гранд финал, сучка, а здесь только я. — Его глаза то ли похотливо, то ли совсем без задней мысли, прорезая воздух насквозь, смотрят прямо на собеседницу, что не разберёшь. Он приподнимает уголок губ в, кажется, печальной улыбке. — Дополнишь список финалистов со мной? Сегодня чересчур одинокая ночь. И отказать она ему не в силах. И не поймёшь, от страха ли, а, может, просто внезапно Райто, ведя себя по-иному, заставляет и окружающих забывать о его пороках? — Почему я хочу доверять дьяволу? — Вдруг выпаливает она, уже несмотря ни на что. И Райто, дьявол во плоти, аккуратно встаёт из-за рояля, немного удивившись её ответу. И ведь до этого он не поступал так. Что-то щёлкнуло, а, может, сломалось? Да и не важно уже. Совершенно всё равно. Он подходит к девушке напротив, слегка напугав её резким появлением. — Но разве дьявол — не просто порочный ангел? О, сучка… — и он подаёт ей руку, правда, улыбаясь. — Подари мне танец. Подари мне себя. — молвит он так приторно сладко, но так влюблённо. И это не чары, не обаяние. Райто влюблён в эту ночь. И сегодня она олицетворяет его мечту, что так глубоко засела в сердце. Девушка смущённо мешкается, кусает губы, смотря на тонкую ладонь парня, но кладёт свою ответно, вставая с кушетки. — Но взамен? — она смотрит на него не строго, но серьёзно. Ждёт ответа, на который и не надеялась, если честно. — Если ты танцуешь так же хорошо, как играю я, — он усмехается в своей манере, — то, возможно, я тоже подарю тебе себя. Неплохой обмен, как считаешь? — Говорит он всё в той же интонации, нахально приподнимая бровь. — Чертовский. Чертовски странный обмен, Райто. Но сегодня ты проиграешь. — улыбается ему она в ответ. Ночной покой запал в их души, в их сердца. Луна ещё долго стояла на горизонте, поощряя своим присутствием только этих двоих. И правда, в тихом месте ничего не тревожит. Тревожит только бурная страсть.