— Куда-то спешишь?
Лицо было уже привычно надменным, спина — по-аристократически прямой, и лишь взгляд не мог скрыть еще мальчишеской враждебности.
— Да, Левитас, — вопросительно поднимая брови, ответил Гарри, — я спешу на ужин. Очень проголодался за сегодняшний день.
— Неудивительно. Похоже, ты заразился от Уизли! Я слышал, у них отменный аппетит, и через пару лет он даст о себе…
— Замолчи, Малфой. Ты не имеешь права говорить гадости о моей подруге. Даже если ваши семьи соперничают всю жизнь, — теперь гриффиндорец стоял в метре от Левитаса, а его изумрудные глаза полыхали яростным огнем. Видит Мерлин, слизеринец кого угодно мог довести до белого каления.
— Гриффиндорцы всегда защищают друг друга, это очаровательно! — фальшиво улыбнулся блондин, не отрывая взгляда от Гарри. — Кстати, о гриффиндорцах… — Гарри не подал виду, но напрягся, — меня с самого распределения интересует одна вещь. Что такого увидела Шляпа в твоей голове, что практически лишилась чувств? А ведь вывести из себя Шляпу очень непросто… Почему у Певереллов, от которых сто лет не было ни слуху ни духу, внезапно объявляется здоровый, способный к волшебству наследник? Надеюсь, ты очень хочешь удовлетворить мое любопытство. Кто же ты все-таки такой?
Гарри будто оглушило. Враждебность Малфоя по отношению к брюнету не была понятна последнему, а подобные вопросы были теми, на которые гриффиндорец, как ни хотел, не смог бы ответить.
Ведь он сам ни в чем еще не разобрался.
— Это не твое дело, Левитас. Я спешу, — секунду поколебавшись, Гарри развернулся и с абсолютно пустым взглядом пошел по коридору, по направлению в Большой зал.
— Я всегда получаю желаемое, Певерелл! Я все узнаю! — раздался вслед мальчику злостно-надменный голос слизеринца.
Но Гарри не обратил на этот крик внимания. Мысли о разговоре с Дамблдором абсолютно вылетели из головы — остался лишь вопрос блондина.
Кто я такой?
С первой секунды абсолютно таинственного появления на вокзале Кингс-Кросс мысли о том, кто же Гарри все-таки и откуда взялся, не оставляли волшебника в покое. Интерес Левитаса Малфоя к его персоне был мальчику отчасти понятен: древнейший род, давно не дававший о себе знать, и вдруг — внезапно появившийся здоровый наследник, в первый же день обучения в Хогвартсе становящийся ловцом гриффиндорской команды квиддича. Ведь не секрет, что аристократы всегда в курсе всего, что касается других аристократов!
И тут Певерелл мысленно поблагодарил Адама за его маниакальную любовь к книгам, параллельно смиряясь с мыслью о том, что на ужин он сегодня не попадет. Молясь, что выбрал правильную лестницу, Гарри второй раз за день направился в библиотеку.
Адам потерял бы сознание от счастья!
Идея пришла Гарри абсолютно внезапно. Получив рекомендации доброй библиотекарши, имени которой мальчик еще не смог запомнить, он направился в указанную ему секцию. Необходимую книгу Гарри нашел далеко не сразу — слава Мерлину, Саргоссо научил друга хоть немного ориентироваться в этой кладезе знаний! Потратив около часа на поиски, Певерелл наконец наткнулся на нужный ему фолиант.
«Древнейшие роды Магической Британии» — так называлась книга, ради которой гриффиндорец столько времени копался в библиотеке. Чтобы не развить интереса у знакомых лиц, забрав книгу, мальчик вышел из библиотеки и направился по направлению в башню своего факультета. Весь вечер он намеревался провести, изучая свою родословную.
Родословная Гарри оказалась достаточно интересной. Самыми древними известными предками волшебника были Антиох, Кадмус и Игнотус Певереллы — три брата, владевшие тремя Дарами Смерти, как Гарри уже узнал от Джоанны-Элен. Антиох и Кадмус погибли, не оставив наследников, а у Игнотуса был внебрачный сын, которого отец сделал наследником мантии-Невидимки — Дара, которым владел Игнотус. Бузинная палочка и Воскрешающий камень же были, по слухам, унесены Антиохом и Кадмусом в их могилы.
У Бертониуса, сына Игнотуса, были сын и дочь — двойняшки — Иоланта и Аурэлис Певереллы. Иоланта вышла замуж за чистокровного Хардвина Поттера и уже под фамилией Хардвина родила сына, Бертониуса Игнотуса Поттера. Аурэлис Певерелл Старший же взял в жены чистокровную волшебницу Лиссакорт, и — лишь по слухам — ее фамилия была Ромфот. У пары тоже родился лишь один сын, Аурэлис Певерелл Младший. На момент рождения Бертониуса Поттера Аурэлису Младшему было уже восемнадцать лет, но отношения у кузенов не сложились почти с самого начала.
В 1292 году, через два года после рождения сына, Аурэлис Певерелл Старший погиб, тем самым сделав мальчика прямым наследником мантии-невидимки (так как Бертониус Певерелл передал мантию своему сыну, а не дочери). Отношения между кузенами Поттером и Певереллом из года в год накалялись, и в конце концов в одной из кровопролитных схваток Бертониус убил Аурэлиса, забирая в семью Поттеров мантию-невидимку. Следующим ее владельцем стал Мербефорд Поттер, родившийся в 1349 году вместе с Толедусом Поттером, который был выжжен с семейного дерева, потому что совершил убийство и попал в Азкабан, и Мергеттой Поттер.
Имена сменялись именами, и Гарри уже определенно понял сказанную Джоанной-Элен Уизли фразу о том, что родословную запомнить невозможно. Певерелл заметил, что в роду было много "Младших" и "Старших", а так же тех, кто давал второе имя сыну в честь дедушки или прадедушки. Помимо этого, мальчик, словно губка, впитывал различные факты о выдающихся членах семьи. Мантия-невидимка не покидала род Поттеров, на который гриффиндорец тоже обратил внимание. С предвкушением Гарри вдруг осознал, что сейчас его жизнь станет намного проще: в родословной он найдет своих родителей. Все встанет на свои места.
Однако на мужчине с именем Эвохраст, родившемся в 1870 году, линия Певереллов вдруг прервалась. Отказываясь верить, Гарри глазами снова прошелся по всему семейному древу. Результат был тем же. На глаза мальчика отчего-то стали наворачиваться слезы... как вдруг в самом низу страницы волшебник увидел надпись, сделанную, видимо, очень давно, потому что чернила почти выцвели:
«
Если действительно хочешь узнать историю рода Певереллов дальше, загляни в книгу «Наследие обхитрившего смерть» Дориана Томаса».
Гарри перевел глаза на линию Поттеров и вдруг почему-то почувствовал облегчение: последним в древе был совсем молодой Флимонт Поттер, родившийся в 1915 году. И вдруг он осознал то, что заставило его лишь внимательней вглядеться в это окошко с изображением маленького портрета. Флимонт Генри Поттер закончил Хогвартс несколько лет назад, и Гарри знал это не понаслышке: в квиддичной команде Гриффиндора Поттер несколько раз всплывал в разговорах как один из самых выдающихся ловцов за все существование Хогвартса.
Почему-то это запомнилось особенно сильно.
— Гарри! — зачитавшись, гриффиндорец не заметил вошедшего в спальню Адама. — Почему тебя не было на ужине? Мы волновались! Олли и Фрей сказали, что ты куда-то убежал и больше не появился, хотя в спальне тебя не было.
— Я ходил… в совятню, отправить письмо родным, — мальчик действовал наобум, едва сообразив, что ему вообще сказать, — а потом зашел в библиотеку и сразу пошел сюда.
— Кому ты отправлял письмо? — в глазах испанца читалось любопытство, потому что Гарри никогда ничего не рассказывал о своей семье, в то время как Адам и Джоанна-Элен периодически разбавляли разговоры рассказами о детстве или родителях.
— Папе, — Певерелл надеялся, что не сказал этого слишком быстро.
— И, Мерлинова борода, ты зашел в библиотеку?
— Представь себе, Адам! — юноша засмеялся, и Саргоссо подхватил его смех, потрепав сокурсника по макушке. Ложь Гарри прошла незамеченной, и ему лишь оставалось надеяться, что никто не вспомнит одного факта: у Гарри не было совы.
— Но что ты читаешь? — отсмеявшись, спросил длинноволосый. Он повернул к себе книгу обложкой, — «Древнейшие роды Магической Британии»… скажи честно, Гарольд! — мальчик серьезно посмотрел на Певерелла. — Ты решил стать историком?
— Вы угадали, профессор Испанец. Я весьма заинтересован в разного рода воинах и магических открытиях всех времен.
Секунду мальчики молчали, а потом оглушительно рассмеялись.
— Ребята! — в двери показалась голова Фрея. — Идемте в гостиную! Деркента Блэк получила мешочек с некончающимся печеньем от родителей и зовет вас.
— Уже идем, Фрей!
Когда дверь за Фреем закрылась, Адам встал и повернулся к Гарри, до сих пор сидевшему на кровати.
— Потом расскажешь, что тебя заинтересовало в древнейших родах Магической Британии?
— Всенепременно, — усмехнулся Гарри, спрыгивая с кровати, и мальчики, уже разговаривая о чем-то другом, вышли из спальни.
***
Мысленно благодаря родителей за четко соблюдаемый семьей аристократов режим, Левитас Малфой открыл глаза. Для мальчика не составляло труда без будильника встать в шесть утра, потому что такие моменты — контролируемые железной рукой отца — были предусмотрены воспитанием.
— Доброе утро, Левитас, — Малфой повернул голову и встретился взглядом с уже одетым, сидящим на заправленной кровати Томом Реддлом.
— Доброе утро, Том. Ты встал так рано?
— Два часа назад. Сделал травологию, заклинания и историю магии на предстоящие уроки.
— Впечатляет! — усмехнулся блондин.
И действительно: в руках Тома был учебник травологии, на тумбочке рядом с кроватью лежали листы пергамента и перо с чернильницей; чуть поодаль — остальные учебники.
Это было 27 сентября, пятница. Малфой уже давно окрестил этот день своим нелюбимым, потому что все уроки были сдвоены с Гриффиндором.
— Сегодня придется весь день лицезреть физиономии Певерелла и его гриффиндорских друзей. Отличные перспективы! — язвительно произнес аристократ после продолжительного молчания.
— А мне этот гриффиндорец кажется неплохим, — Том смотрел прямо в глаза Левитасу, впрочем, без какой-либо требовательности или упрямства.
— Мне непонятно, кто он. От Певереллов уже много лет не было ничего известно, и тут появляется этот очкастый ловец! Причем он точно принадлежит роду, потому что я хорошо помню портрет Эвохраста Певерелла, и гриффиндорец поразительно на него похож.
— Значит ли это, что твоя нелюбовь к нему небезосновательна?
— Это главная причина, по которой он не нравится мне… а знаешь что? Мне любопытен один вопрос. После уроков предлагаю заглянуть в библиотеку, там должна быть нужная книга.
— Что за книга? — спросил Том, кладя на тумбочку учебник и садясь по-турецки.
— «Древнейшие роды Магической Британии».
— Разве у тебя дома нет ее? Я думал, у всех семей подобно твоей есть в библиотеке эти фолианты.
— В нашей библиотеке она тоже есть, но я не хочу тревожить отца по пустякам вроде этого. У него полно своих дел.
— А что заинтересовало тебя в древнейших родах Магической Британии? — глаза брюнета сверкнули заинтересованностью.
— Увидишь. Сначала я должен удовлетворить свое любопытство.
Взяв полотенце, шампунь и белье, Малфой направился в ванную. Мысли о роде Певерелл крутились в голове слизеринца. Отец с детства учил его проводить аналогии и выстраивать всевозможные теории и всегда прибегал к примерам стратегически и исторически важных моментов, и Левитас все чаще осознавал, как предусмотрительно это было со стороны Малфоя-старшего. Личность Певерелла чем-то заинтересовала Рэддла — помимо финта Вронского, разумеется — и зацепила самого Левитаса, как бы ни хотелось этого признавать. И мальчик надеялся, что интересующая его книга поможет хоть на шаг приблизиться к ответу на вопрос, заданный блондином Певереллу самим на первой неделе обучения. Он не мог объяснить своего желания и не пытался этого сделать: мать учила его хоть иногда следовать зову своего сердца, а отец — никогда ни перед кем не оправдываться.
На завтраке Тому вдруг стало плохо. Малфой проводил его до Больничного крыла, и Реддла вывернуло прямо на пороге. Слегка шокированная мадам Керг, быстро проведя диагностику, сообщила Левитасу, что это достаточно серьезное отравление и что сегодня Реддлу лучше провести весь день под надзором женщины. Поэтому, пожелав сокурснику выздоровления и поблагодарив мадам Керг, слизеринец зашел в подземелья за забытой сумкой и поспешил на уроки.
В отсутствие Тома Малфой был даже слегка раздраженным, поэтому постоянно подлизывающиеся и вьющиеся вокруг «белокурого аристократа» сокурсники с недоумением, но отстали. Особенно блондину действовал на нервы Певерелл, вечно появляющийся везде, веселясь со своими друзьями: смеюсь-каждые-пять-секунд-Уизли и длинноволосым полукровкой, фамилию которого — Саргоссо — Левитасу удалось запомнить только на прошлой неделе.
Четыре пары в этот день длились как четыре года, и Малфой готов был даже улыбнуться (что было неприемлемо), когда прозвенел долгожданный звонок. Собрав сумку и попрощавшись с профессором заклинаний, Долис Флитвик, юный волшебник быстрым шагом направился в библиотеку, едва отделавшись от липнувшей к нему свиты.
Малфой был уверен, что книга была здесь, и поэтому он уже второй час упорно ее искал. У первокурсника была мысль, что ее кто-то взял, однако Левитас сразу отогнал эту мысль: его кузина, Деркента, как-то говорила, что подобными фолиантами интересуются единицы, и то, как правило, только перед экзаменами.
Наконец, терпение блондина лопнуло и он решил обратиться к тому, кто знает местонахождение абсолютно всех книг школьной библиотеки — мадам Пинс.
— Добрый день, мадам Пинс. Не подскажите, где сейчас фолиант «Древнейшие роды Магической Британии?» редакции Корнелиуса Горга? — спросил Малфой и выжидающе посмотрел на библиотекаршу.
— Добрый день, мистер… я полагаю, мистер Малфой?
Левитас, мысленно отпустив язвительный комментарий, кивнул.
— Эту книгу около трех недель назад забрал первокурсник гриффиндора… кажется, его звали Гарри… Гарри Певерелл, именно! Спросите его, нужна ли ему еще книга. Уверенна, что он отдаст вам ее.
Едва не раскрыв рот от удивления, блондин с интонацией, которой он никогда бы не дал прозвучать в своем голосе при других обстоятельства, проговорил:
— Да, спасибо большое, мадам. До свидания! — с высоко поднятыми бровями юноша направился к выходу.
Выйдя из библиотеки, Малфой остановился. Теперь ситуация представлялась еще более интересной… выходит, не одного слизеринца интересовали древнейшие роды Магической Британии. И тот, кого они заинтересовали тоже, стал для Левитаса еще более интересной персоной.
***
Попрощавшись с Джоанной-Элен, Гарри и Адам направились в спальню, обсуждая прошедший день.
— А как на заклинаниях вместо того, чтобы заставить лист бумаги летать, Джордан заставил его разговаривать! — в который раз задыхаясь от смеха, проговорил Саргоссо.
— Может, этот лист и отвечать на уроках за него будет… — пошутил Гарри, и новый взрыв хохота испанца потряс стены спальни.
Сидя на кровати Гарри, мальчики, иногда лениво переговариваясь, делали задание на вторник: трансфигурацию и заклинания, и — по настоянию Адама — зельеварение на понедельник. До половины одиннадцатого мальчики занимались эссе по зельям, поэтому, когда гриффиндорцы закончили, Саргоссо уже валился с ног. К тому же остальные ребята, тоже постепенно подтягивающиеся в спальню, только поддерживали идею отбоя. Поэтому после того, как ребята подготовились ко сну, под устало-недовольное ворчание Фрея свет был выключен.
Не снимая очков, Гарри сел на своей кровати по-турецки и поднял взгляд на окно. Небо было чрезвычайно красивым: сотни звезд раскинулись на темном полотне, складываясь в созвездия и волшебно мерцая. Довершала радующую глаз картину большая, великолепная полная луна.
Наконец Певерелл услышал посапывания Кристиана — последнего, кто не засыпал до сих пор. Еще раз окинув взглядом луну, гриффиндорец влез в ботинки, накинул на пижаму мантию и тихо вышел из спальни.
