***
— Он приходит в себя, Джо… ему еще нужно время, — знакомый голос будто шел из-под воды; сознание Гарри отказывалось воспринимать звуки. — Тише, Адам! Подвинься, — раздался другой знакомый голос. — Гарри… — позвал Певерелла первый голос. — Гарри… Наконец мальчик собрал все силы и открыл глаза. Солнечный свет заставил гриффиндорца сразу же закрыть их обратно, однако через пару секунд мальчик все же смог сфокусировать зрение на двух обеспеспокоенных лицах. — Адам, Джоанна-Элен… что вы здесь делаете? — Певерелл огляделся, моментально узнав, казалось, родную обстановку больничного крыла, — И что здесь делаю я?.. — Ты упал с лестницы, когда ходил ночью, Гарри… — взяв мальчика за руку, произнесла Уизли, — Травма была очень сильной и ты не приходил в себя полторы недели. — Значит, сегодня… — Сегодня одиннадцатое октября, Певерелл, — легко ткнув друга в плечо, улыбнулся Саргоссо, — ты почти путешествовал во времени! Ребята рассмеялись, и Гарри стало немного легче. — Твои очки… немного пострадали, — улыбнулся Адам, — даже странно, что ты в состоянии лунатизма не забыл их надеть! Я вернул все на место. — Спасибо, друг! Надеюсь, я не слишком много пропустил. — Поверь, ты невероятно удачлив! — засмеялась Уизли, — Слизнорт задал эссе на тысячу слов. Сдать нужно было в понедельник, но ты освобожден. — Тема эссе была интересной, Гарри. А Джо безответственна! — Все понятно… — с видом врача, слушающего пациентов, произнес Певерелл. Стены больничного крыла снова сотряс звонкий смех Джоанны-Элен и Адама. Дверь больничного крыла распахнулась, и гриффиндорец узнал голос Армандо Диппета: — Мистер Саргоссо, мисс Уизли. Вам пора на занятия! — Спасибо, директор Диппет. Поправляйся, Гарри! — ребята встали с постели мальчика и направились к выходу. — Профессор Дамблдор, здравствуйте! — Спина Певерелла резко выпрямилась при имени декана. Послышались приближающиеся шаги, и через пару секунд из-за ширмы показался директор Хогвартса. — Доброе утро, мистер Певерелл! — улыбнулся мужчина, — Рад, что ты наконец пришел в себя. — Благодарю вас, сэр… Я тоже рад, — смущенно улыбнулся Гарри. — Со мной пришел профессор Дамблдор, он хотел бы поговорить с тобой о той ночи, когда произошел несчастный случай. Из-за спины Диппета показался декан Гриффиндора. — Гарри, — кивнул Альбус Дамблдор. — Профессор, — улыбнулся мальчик. — Я оставлю вас. Поправляйся, Гарри, — подмигнул директор гриффиндорцу и, кивнув профессору трансфигурации, направился к выходу из больничного крыла. — Я присяду? — вопросительно посмотрел Дамблдор на Гарри, положив руку на его койку. — Конечно, сэр. — Хорошо… — профессор сел и снова посмотрел на Певерелла, — как твое самочувствие, Гарри? — Если честно, сэр, я ничего не помню. Что со мной произошло? — Я надеялся, что ты мне расскажешь. Но предвидел такое развитие событий и принес зелье, возвращающее память как раз при подобных случаях, — с этими словами декан Гриффиндора достал из кармана мантии пузырек с переливающейся сиреневой жидкостью. Взяв кубок с прикроватной тумбочки, Дамблдор налил туда зелье и поднес Гарри, — держи. Выпей залпом, зелье вкусное. До последней капли! Зелье и вправду оказалось вкусным, напомнив Гарри о черничных пирогах на ужине в Большом зале. В животе предательски заурчало, и Певерелл твердо пообещал себе наесться до отвала сегодня. Не прошло и минуты, как Гарри ощутил небольшую тошноту и покалывание в висках. — Как ты себя чувствуешь? — Дамблдор внимательно наблюдал за мальчиком. И вдруг воспоминания разом нахлынули. Вот он срывает полотно с огромного зеркала, вот он расшифровывает таинственную надпись, вот — смотрится в стеклянную поверхность и начинает терять сознание, беспомощно наблюдая за сменяющимися с невероятной быстротой видениями в зеркале. — …дальше — вспышка, потом… — Гарри понял, что что-то упустил, ведь перед тем как потерять сознание он еще что-то видел или слышал, — …потом я потерял сознание. — Зеркало взорвалось, Гарри. Я был двумя этажами ниже, недалеко, потому что помнил о сказанных тебе в начале сентября словах. Услышав жуткий грохот, я сразу же подал сигнал о помощи и побежал в башню… вернее, в то, что от нее осталось. Тебе очень повезло, — профессор устало улыбнулся гриффиндорцу, — ведь ты мог и вовсе не выжить. — Что это было за зеркало, профессор? Мне очень жаль, что я взорвал его, — мальчик смущенно опустил глаза, — подозреваю, что оно было ценным школьным имуществом. — И ты абсолютно прав! Однако не вини себя, Гарри, ведь ты не сделал ничего плохого умышленно, — взгляд декана Гриффиндора устремился в окно, — это моя вина. Ведь я знал наверняка, что ты последуешь моему совету. Хотя я даже не подозревал, что все так обернется. Зеркало Еиналеж уже давно следовало уничтожить — по крайней мере, хотя бы наверняка избавиться от него. Суть этого предмета заключается в том, что, смотрясь в него, человек видит не то, что есть на самом деле, а то, что он жаждет увидеть всем сердцем… быть может, даже не зная своих мечт. Множество людей, смотрясь в это зеркало, сходили с ума, потому что не способны были противостоять собственным желаниям, теряясь в них. — Но что я сделал с Еиналеж? К тому же, ничего там не увидев… за исключением странных видений. Дамблдор наконец перевел взгляд с окна на гриффиндорца, и выражение глаз мужчины посерьезнело: — Что ж, не будем отворачиваться от правды, — профессор трансфигурации задумчиво погладил бороду, — Распределяющая Шляпа довольно долго приходила в себя после твоего определения. Полагаю, подобным образом то, что в твоей голове, повлияло и на зеркало. В тебе заключена большая сила, Гарри, и видения в Еиналеж могут быть связаны… с твоим прошлым, — Альбус внимательно смотрел на первокурсника, — с его самыми тяжелыми моментами. В ту же секунду Гарри осознал, что желание поделиться всем с кем-либо было импульсивным, безрассудным. Что пока он не вспомнит, кто он такой, собственными силами, он не может рассказать об этом. Видимо, мысли волшебника отобразились на эмоциональном лице, потому что Дамблдор легко похлопал мальчика по плечу и встал, привлекая к себе внимание. — Что ж… если вдруг ты захочешь поговорить или вдруг вспомнишь что-то еще, я в своем кабинете, — декан улыбнулся, — тебя должны выписать сегодня. В крайнем случае, завтра. — Спасибо, профессор Дамблдор… за все, — искренне улыбнулся Гарри, чувствуя, что его уровень доверия к профессору стал в сотню раз сильнее. — Не благодари меня, мой мальчик, — с этими словами Альбус, кивнув на прощание Певереллу, направился к дверям Больничного крыла. Еще некоторое время Гарри неподвижно лежал, переваривая все только что сказанное Дамблдором. Слава Мерлину, первые одиннадцать лет своей жизни я не помню, иначе такой объем информации в ней не поместился бы! Тот факт, что великое зеркало Еиналеж взорвалось по вине Певерелла, одновременно и пугал первокурсника, и восхищал его. И – мальчик готов был дать голову на отсечение – после случая с Распределяющей Шляпой это уже не могло быть простым совпадением. — Певерелл?.. — вдруг послышался знакомый голос, и Гарри резко повернул голову. Перед его кроватью, держа голову чуть выше среднего, стоял Том Реддл. — Привет, Том, — облегченно улыбнулся гриффиндорец. — Слух о том, что ты очнулся, уже прошел по Хогвартсу. Уизли не смогла долго молчать… — Как там команда, кстати? — вдруг встрепенулся Гарри. — Меня не выгонят из-за отсутствия? Реддл усмехнулся. — Многие говорят о тебе, как о герое, выжившем при падении с лестницы! А остальная часть считает больным, потому что ты так далеко зашел во сне. Слышал, что гриффиндорская команда ждет твоего возвращения! Скоро начнется сезон игр. — Да… спасибо, Том, — брюнет смущенно опустил голову, — кстати, как там Малфой? — спросил Гарри не столько из интереса, сколько из опасения о том, не раскрыл ли сокурсник все его секреты за полторы недели. — По-прежнему аристократ и ищет одну книгу. Спит и видит, как бы огреть тебя ей! — слизеринец не улыбался, хотя на секунду Певереллу показалось, что что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице Реддла. — Книгу?.. — Да. Говорит, что только ты можешь ему помочь… «Древнейшие роды Магической Британии», насколько мне известно. Сердце Певерелла забилось быстрее. Ведь он слышал от библиотекарши, что… — Но мне сказали, что почти никто не интересуется ей. — Левитас сказал мне то же самое и жутко разозлился, узнав, что она не в библиотеке, а у тебя. — Странно… — в голове Гарри уже мелькали картинки о страшном разоблачении, что вполне могло грозить ему от довольно упрямого — точно как сам гриффиндорец — Левитаса Малфоя. — Ладно, Певерелл, мне пора, — Реддл кивнул сокурснику и, не дождавшись ответа, вышел из Больничного крыла.***
По освещенной со всех сторон большими шестиугольными окнами комнате раздавались лишь удары белого маятника, который, казалось, был единственным предметом мебели в комнате — если не считать большого белого стола и дюжины таких же белых стульев. Уже долгое время в комнате царило напряженное молчание. Наконец низкий мужской голос прервал его: — Корнелия, мальчик слишком упрям. Даже упрямее, чем раньше! — Я знаю, Корвулус… знаю. Но он ни о чем не догадается… слишком велика нагрузка. В его одиннадцать лет справиться с ней довольно сложно, — на лбу женщины в белом проявилась тонкая складка, совершенно не свойственная ее будто не имеющему возраста красивому лицу. — Сестра, ты обещала мне. Обещала, что он ничего не узнает. — И не узнает, Корвулус! — женщина возмущенно вскинула голову. — Вчера ко мне приходил хозяин. Интересовался, как там дела у Гарри… хотя и сам все прекрасно знает. Он знает, Корнелия, — мужчина, имеющий такое же безвозрастное лицо, как и его сестра, схватил женщину за руку, — я не хочу поплатиться за твои ошибки. — Не нужно было давать слово, за которое в ответе не ты, Корвулус! — голос женщины стал еще более возмущенным. Но он не был лишен любви и искреннего беспокойства. — Зачем ты дал Непреложный Обет, братец?! — Он бы убил меня, Корнелия… — по щеке мужчины скатилась контрастирующая с его внешним спокойствием слеза, — как и всех остальных. Корнелия сжала руку брата, одетого, напротив, во все черное, и прошептала: — Я постараюсь помочь тебе, Корвулус… Ты же знаешь, я всегда буду помогать тебе, — женщина обняла брата за шею, и Корвулусь уткнулся в ее плечо, прикрыв глаза. — Я люблю тебя, сестра. — И я люблю тебя, Корвулус. Проследи, чтобы Меноархелль держался подальше от мальчика. — А ты обещай, что проследишь за тем, чтобы мальчик больше не приблизился ни на шаг к правде. Ее цена для нас слишком велика. — Обещаю. Через секунду Корвулус исчез, и женщина, почувствовав будто упадок сил, присела на широкий подоконник. — Так держать, юный Гарри, — прошептала женщина, медленно опустив веки. Волноваться было не о чем — закрыв глаза, Корнелия увидела гриффиндорца, спящего в койке у окна в Больничном крыле.