***
– Шастун, я не гриппом всё это время болел, как бы. — важное замечание, ведь Арсений в непонятках смотрел на Антона при этом находясь укутанным в два шарфа, какая умная шпала со мной сидит. – Да, ты выглядишь так, как-будто за мной из морга труп увязался, мне кажется, чтобы привести тебя в здоровый вид нужно провернуть все махинации, от запеленания во всевозможные пледы до сороковой пачки «Терафлю»! Ты, что ни на есть, живой труп, я в некрофилы не записывался, — что, я, мать твою, только что, сказал?! – Эм…а я в педофилы не заделывался, ты себя-то видел, чудная подростковая несуразица какая-то прям! — в заключение своих слов Арсений пораженно выдохнул, но внутри он чувствовал маленькую грозовую тучку. Антон как-то необычно понур, а цвет глаз чуть коснулась сталь. – Ангел я пошутил! — мгновение и тучка испарилась, но у этого ангела была целая империя, спрятанных ото всех, тучек. Но что же это светит? улыбка – Арс, вот ты мне объясни, зачем тебе в больнице нужна была гора футболок? — вопрос с паром приземлился в багажнике на мешки с вещамиНикотин. Нездорово, но так хорошо.
Никотин с привычной легкостью проник в лёгкие и его, словно успокаивающее воздействие, пропитало насквозь лёгкое тело. Шастун, переминаясь с ноги на ногу от холода, стоял под заснеженной до боли уже домашней, таблички. Нет, какой бы вредной эта «дурная» привычка не приносила, он никогда не бросит эти успокаивающие никотиновые палочки. Хоть он и помнит какие другие методы для успокоения себя он, к сожалению, использует так же часто. – На самом деле это не мне нужно с тобой поговорить, а нам, ты обещал рассказать. — Арсений смотрел на Антона взглядом психолога. Несколько долгих секунд на кухне царила тишина и бездвижие, только лёгкий пар от чашек не вписывался в эту среду. У Антона быстро в голове вспыхнул старый флешбек.– А что у тебя за проблемы с соседом? – Он просто просто лезет в то, что его не касается. – Может ты для него что-то значишь, раз уж он так поступает? – Ага, делать же ему нечего.
Шастун прекрасно знает, что у больных анорексией есть только два варианта в конечном итоге – либо они умирают в агонии, либо уходят в ремиссию, чаще в ремиссии, и лечатся – это как у наркоманов, а точнее у заядлых торчков. Только они умирают от передоза чаще, чем от последствий, но анорексики, можно сказать, умирают от передоза голодом. Конечно, есть вариант того, что у людей у которых данные проблемы, жизнь ещё чаще заканчивается – самоубийством. Суицид – длинною в болезнь, осознанные и добровольные муки. Ирония. Смешная до искренних слёз как у родственников, так и у самих больных. Арсений с громким стуком ставит обжигающую руку кружку на стол и выжидающе смотрит на соседа, а тот облизнув губы посмотрел на него в ответ, видимо вернувшись в реальность. – Только не говори, что разговор пойдёт о.. – Да, Антон, о твоём питании или, если точнее об его, боюсь предположить, полном отсутствие. — с приоткрытым в изумлении ртом, русоволосые хотел было сказать что-то, явно это была бы ложь, но его успели прервать. – Антон, если ты считаешь, что я ничего не вижу, то ты очень сильно ошибаешься. Хоть я и не шарахаюсь от твоего внешнего вида, как все остальные, но он меня всё-равно пугает, я уверен, что все возле меня видят скелета, когда мы гуляем, как и я. Может ты не замечаешь этого, но и у Евы проскальзывает скрывающийся страх на лице при виде тебя. нужно перевести дыхание, спокойно Я боюсь до тебя дотронуться, вдруг ты растаешь в мгновение ока, когда ты в который раз куда-то сбегаешь от разговоров, я думаю только о том, как бы ты не потерял сознание в какой-нибудь канаве! Я знаю это сложно. – Откуда..кхм.. — ком в горле мешает что-то сказать, но Шастун решительно настроен сопротивляться. – у меня всё под контролем и Ева об этом уже знает, да и с весом у меня тоже всё в порядке или ты думаешь, что пятьдесят пять килограммов это мало? Я так не считаю. — – серьёзная попытка соврать Антон браво, – Просто я не люблю есть при других, прости, что заставил так волноваться, но всё хорошо, правда. — зеленоглазый попытался улыбнуться, но по Арсению было видно не поверил он словно видит его насквозь, что бесит больного парня, но и каждый раз удивляет этим. – Тош, мы оба давно пришли к тому, что нам нужно поговорить и я знаю, что именно про это, пожалуйста не ври мне! Тишина. Как бы то ни было, но он повязан, он зависим, он – самый настоящий наркоман. Голод – наркотик тот ещё, он захватывает и разрушает всё тело, с разрешением владельца, а тот в ответ еще и с умолением просит истощения. – Антон, ты тонешь! – А в конце мы все утонем. Попов услышал будто треск изумрудов, но это всего лишь с грохотом упала слеза с зелёных глаз. – Я знаю, что самая тяжёлая часть выздоровления – это когда ты не уверен хочешь ли ты выздороветь, ты хочешь? – Мне хочется полюбить себя с такой же силой, как я ненавижу себя! Я не хочу, не хочу!– Ты умрёшь! Пожалуйста прекрати это делать с собой! — Попов больше не мог молча наблюдать как его младшая сестрёнка медленно угасает, её нескончаемые диеты не знаю конца, а вот его нервной системе точно придёт конец с такими темпами. – Нет, раз уж идти до гроба, то только худой! Я не могу, не могу я вижу эту противную жируху в зеркале, я больше так не могу, вы мне все врёте!— срывающийся женский голос отозвался с нотками нарастающих слёз.
Брюнет с силой зажмурил глаза и мотнув головой всё же смог прогнать болото воспоминаний из его старой жизни. – Попытка..попробуй, просто попробуй, пожалуйста. Антон.