Вечность мгновения

Он был мертв. Голубые глаза (в точности как у меня) неподвижно уставились в одну точку, волосы слиплись от крови, а на лице застыла гримаса страдания. Неудивительно, с такими-то повреждениями. Из открытых ран торчали обломки костей, грудная клетка напоминала распахнутый сундук, а конечности сгибались под неестественными углами. Я нервно сглотнул и отвернулся. Не стоило мне подходить ближе. И лезть на полигон не стоило. Не знаю, что на меня нашло. Знаю, конечно же. Это все из-за Шрама. Я в последний раз бросил взгляд на невезучего собрата-клона. Я бы предположил, что он упал с большой высоты, но знал, что Диктор не любит повторяться. Возможно, его переехало катком или затоптал великан. Насколько мне известно, возможности проекций ограничены только воображением человека, ими управляющего. Уж с чем, а с воображением у Диктора проблем не было. Я развернулся и направился прочь, нисколько не переживая, что меня могут засечь. Не на моих скоростях. На ощупь нашел слабо держащуюся стенную панель, отогнул ее и пролез внутрь стены. Осталось проползти немного между балок и вот я уже в почти ставших родными технических коридорах. Тут можно сбросить скорость до нормального уровня. Теперь прямо, два поворота направо, один налево и вот она, наша новая база. Почти ничем не отличается от старой, в том смысле что также является тупиковым ответвлением технического коридора. Труб тут поменьше, зато есть электрический щиток. И кран с водой тут же, даже ходить никуда не надо. Вода, правда, теплая и с мерзким привкусом, но если дать ей отстояться, то вполне можно пить. Старую базу пришлось бросить из-за нашей собственной глупости. Шраму становилось хуже, пузыри на его ладонях лопались, и из них сочился вонючий желтый гной. Ни промывания, ни перевязки не помогали. Наоборот, казалось, что наши усилия только ухудшают ситуацию. Шрама лихорадило, он отказывался от еды и почти все время спал. Тогда-то Раду и пришла в голову чудесная идея сварить суп. Во-первых, проваренная еда должна быть безопасней. Во-вторых, заставить Шрама выпить бульон будет несравненно проще, чем уговорить поесть. В-третьих, все необходимое для варки (кастрюля, вода, тушенка и остатки макарон) у нас уже было. Дело оставалось за малым: придумать, на чем все это готовить. Признаюсь, что роковая идея развести костер принадлежала мне. Срабатывание пожарной сигнализации стало для нас неприятным сюрпризом. Пришлось срочно уносить ноги. А суп мы все-таки сварили позже на улице. Готовить Рад не умеет совершенно. Я, впрочем, тоже, так что кулинарные эксперименты решили отложить до лучших времен. Прохожу за отгороженный составленными друг на друга коробками закуток, наш своеобразный лазарет. Шрам все еще спит, хорошо. Дыхание частое, прерывистое, волосы слиплись от пота, по телу пробегает крупная дрожь. Я укрываю его одеялом и смотрю на часы. Меня не было полторы минуты. Хорошо. Вообще-то я не должен был уходить. Нельзя оставлять Шрама одного в таком состоянии (потому что он может в любой момент умереть) потому что в бреду он может сделать что-нибудь плохое. Сунуться в электрический щиток например. Пока самым страшным, что натворил Шрам в бреду, были разговоры. Он умолял кого-то не умирать, уверял, что он хороший, плакал, просил не бросать его одного… А иногда начинал выражаться, как один из докторов. Ромбическая планаксиальная сингония*, каково, а? Я и слов-то таких не знаю. Однако было в этом что-то знакомое, как давно позабытое воспоминание. Возможно, я слышал это выражение в лаборатории? От попыток вспомнить разболелась голова. А тут еще и Шрам хрипло расхохотался и посоветовал какому-то Тому прекратить страдать по пустякам и заняться делом. В последний раз Шрам приходил в себя вчера вечером, когда Рад собирался в разведку. У медицинского отдела была своя мусорка (доктора считали, что окровавленные бинты, использованные шприцы и прочее не стоит хранить вместе с бытовыми отходами), и там могли найтись остатки лекарств. В свое время именно оттуда Шрам утащил коробку просроченной глюкозы, так что надежда оставалась. Я подозревал, что Раду просто не хочется смотреть как Шрам умирает. Мне тоже не хотелось. И, кажется, Шрам это осознавал. Он попрощался с Радом так, что даже мне было понятно: он прощается насовсем. Самое обидное, что лекарства были почти в шаговой доступности, в медицинском отделе. Я был там однажды, перед экспериментом. У них есть прямой выход на полигон, в чем я сегодня убедился. Двери автоматические. Я мог бы проскользнуть внутрь на сверхскорости, никто и не заметит, надо только дождаться пока они откроются. Почти готовый план. Шрам глухо застонал. Я присел около него и успокаивающе погладил по плечу. Потом подтянул колени к груди и обнял их, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Это хороший план. Они не смогут меня остановить, не смогут даже заметить мое присутствие. Я слишком быстрый для них. Пробегусь по лаборатории, заберу все лекарства, которые найду, и сбегу. Они не поймают меня. Я слишком быстрый. Я прикусил губу. Желудок скрутило узлом. Может, в этом нет необходимости. Рад найдет лекарства для Шрама и все будет хорошо. Не будет. Я уткнулся носом в колени. Может, даже лучше, что Шрам умрет сейчас. Нам не выбраться с территории Бобсок. А если докторам вдруг придет идея избавиться от нас, они это сделают, и мы ничего не сможем им противопоставить. Черт, да им даже стараться не надо, достаточно перестать выбрасывать еду на свалку. Быстрая смерть от лихорадки сейчас куда привлекательней мучительной смерти от голода потом. Я встряхнулся. О чем вообще разговор? С чего бы у докторов вдруг появилось до нас дело? Я просто боюсь идти туда. Боюсь, что меня поймают, боюсь новых опытов. Я ведь еще легко отделался. Перед глазами как наяву предстало искореженное тело другого Боба. Меня пробрала дрожь. Кровь оглушительно стучала в висках. На его месте мог оказаться я. Интересно, есть ли система в том, как Диктор отбирает клонов на эксперименты или это слепой случай? Я взглянул на Шрама. Тот не дышал. На секунду меня затопил ужас, к которому примешивалась отвратительная толика облегчения (теперь мне не придется никуда идти). Я смотрел на неподвижное тело Шрама в ступоре, не понимая, что теперь делать. Такие, как он не должны умирать вот так, словно загнанные крысы, от дурацкой лихорадки. Он ведь спас меня, пытался спасти остальных. А у него даже сверхспособностей нет. Настоящий герой. Не то что я. Трус. Даже не попытался ему помочь. На глазах выступили слезы. Я порывисто вытер их кулаком и уставился на часы. Надо дождаться Рада, он знает, что делать… Стрелка часов не двигалась. Возможно, просто совпадение, а возможно… Окрыленный надеждой, я бросился к одной из коробок и схватил первое, что под руку попалось — какую-то гайку. Вытянул руку с зажатой в кулаке гайкой, глубоко вдохнул и разжал кулак. Гайка медленно, как на невидимом парашюте, спланировала вниз. Я опять незаметно для себя ускорился. Я поймал гайку, не дав ей преодолеть даже половины пути до пола. Закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, вновь подбросил гайку. В этот раз она устремилась вниз камнем, как ей и полагалось. Я вновь поймал ее и сунул в карман. Тихо застонал Шрам. Он был жив, все еще жив. Я не видел его дыхания, потому что он дышал слишком медленно для меня. На лице расплылась дурацкая улыбка. Он был жив, и я еще мог ему помочь. Я вернулся к Шраму, как мог попытался напоить его (большая часть воды пролилась мимо), поправил одеяло. — Мне надо отойти ненадолго, — сказал я ему, проведя влажной тряпкой по лбу. — Справишься тут без меня? Он уставился на меня мутным алым глазом. Рад говорил, что раньше, до болезни, у Шрама были голубые глаза. Как у меня. — Н… не… — прохрипел он и слабо дернул рукой. — Все будет хорошо. Я ненадолго. Если повезет, вернусь с лекарством. Повинуясь внезапному порыву, я чмокнул Шрама в обжигающе-горячий лоб и, прихватив мешок, сбежал.

***

Пробраться в медицинский отдел лаборатории оказалось даже проще, чем я рассчитывал. На месте докторов я бы на кукол в качестве охраны не полагался. Серьезно, что вообще можно разглядеть с помощью пуговиц? Да еще и этот назойливый писк**. Никогда его раньше не замечал. Новая модель, наверно. Я немного поплутал по одинаково белоснежным и одинаково пустым коридорам. Рабочий день уже кончился, так что никто из докторов на моем пути не встретился. Хорошо. То тут, то там мне встречались двери. Некоторые на магнитных замках, но большинство самые обычные и, что было лучше всего, со вставленными в замки ключами. Кабинеты с такими дверями подверглись обыску в первую очередь. Таблетки в блистерах и пузырьках, мази в тюбиках и баночках — все, что выглядело похожим на лекарство, отправлялось в мешок. Потом разберусь, что к чему. От вызванного моим движением ветра взлетали в воздух бумаги со столов и в беспорядке опускались на пол. Будет сюрприз докторам. Очередная дверь оказалась без ключа, и, к моему удивлению, не заперта. Я осторожно приоткрыл ее, заглядывая внутрь. Пусто. Зашел. Два стола в разных углах, на обоих по компьютеру и куче бумаг. Еще один стол, продолговатый, делит комнату на две части. На противоположном конце комнаты кушетка, возле нее сложенная перегородка и передвижной металлический столик. Чуть ближе пара шкафов, сейф и холодильник. Прямо напротив дверь на магнитном замке. Я подергал — закрыто. Первым делом проверил шкафы и понял, что нашел сокровищницу. В мешок полетели не только таблетки и мази, но и ампулы со шприцами. Разобравшись со шкафами, я остановился напротив сейфа. В нем тоже были лекарства. Сильнодействующие. Не знаю, как я это понял, но в душе не промелькнуло даже тени сомнения. Сейф, выкрашенный серой краской металлический ящик метр на метр, стоящий на длинных ножках, закрывался на кодовый замок. От частого использования цифры на некоторых кнопках стерлись. Я мог бы найти нужный код методом простого перебора. Присев около сейфа, я по очереди нажал на самые вытертые кнопки. Ноль, один, два, шесть. Щелчок. Но сейф не открылся. Вместо этого над головой пронзительно взвыла сирена. Подпрыгнув от неожиданности, я подхватил мешок с лекарствами и устремился к выходу. Пара шагов и что-то невидимое с силой оттолкнуло меня назад к сейфу. Голова звенела от внезапного столкновения, а, может, от незатыкающейся сирены. По губам стекало что-то теплое и соленое. Я рефлекторно облизнул их и осторожно потрогал нос. Больно. На глазах выступили слезы. Там, где мой нос столкнулся с чем-то невидимым, продолжало висеть в воздухе кровавое пятно. Я встал, протянул вытянутую руку к тому месту. По кончикам пальцев заплясали мурашки, сильнее и сильнее, пока рука, наконец, не натолкнулась на невидимую преграду. Справа и слева от пятна, сверху и снизу, невидимая стена образовывала вокруг меня полусферу с радиусом в пару шагов и высотой чуть выше моего роста. Меня поймали в гребанное силовое поле.

***

Не знаю, сколько времени я там провел. По внутренним ощущениям как минимум пару часов, на деле (учитывая непроизвольное ускорение) вряд ли дольше пары минут. Я метался из стороны в сторону, бился в стенки силового поля, пытался пробить его с помощью сейфа, но в конечном итоге уронил тот себе на ногу. Выругался сквозь слезы и только тогда заметил, что больше не один в комнате. Доктор, высокий и черноволосый, стоял у входной двери. Как у докторов водится, одет он был в белый халат, застегнутый на все пуговицы, на шее болтался бейджик (он же ключ-карта), на носу сидели очки в тонкой оправе. На лице застыло выражение первобытного ужаса: глаза вытаращены, рот приоткрыт, разве что волосы не дыбом. Я хлюпнул носом и позволил времени нагнать свое. — …ть, мать твою за ногу, — поприветствовал меня доктор. Он успел незаметно для меня отключить сирену. Я робко махнул рукой ему в ответ. Может, если я буду милым, он не станет меня убивать? Доктор от моего жеста шарахнулся в сторону, затем бросил взгляд на дверь на магнитном замке и, не поворачиваясь ко мне спиной, устремился туда. Не глядя приложил к замку бейджик. Дверь открылась (я успел разглядеть какое-то медицинское оборудование) и закрылась, отделяя меня от доктора. Я присел на перевернутый сейф и обхватил плечи руками. Что теперь со мной будет? Через некоторое время доктор вернулся. Теперь он выглядел скорее задумчивым, чем испуганным. — Эй! Простите что пытался обокрасть вас! Просто мой друг болен, и… — вскочил я. Он никак не отреагировал на мои слова. Только бросил на меня подозрительный взгляд, быстрым шагом пересек комнату и скрылся за входной дверью. Я снова выругался. Доктор вернулся не один. Компанию ему составляла женщина лет тридцати, ниже мужчины почти на голову. Прямые светлые волосы подстрижены под каре, аккуратный узкий нос, огромные глаза, придававшие ей удивленный вид. Из-под распахнутого белого халата виднелись простая черная юбка и мешковатая футболка с надписью «Верь мне, я доктор». — Ладно, — произнесла она, растягивая гласные. — Ты не шутил. — Ага, — кивнул доктор. — И он на месте? — уточнила женщина. — Ага. — Отпечатки проверял? Радужку? Мужчина на секунду смешался. — Зачем? Они же клоны. Разве у них не все одинаковое? Женщина резко выдохнула и закатила глаза. — Это клонирование, а не волшебный копир. Разумеется они не одинаковые! Ты же врач, Грэг. Термин «модификационная изменчивость» тебе о чем-нибудь говорит? Ладно. Пойдем, проверим, этот от нас никуда не денется, — она бросила на меня острый взгляд и потащила доктора к двери на магнитом замке. — Ты таскаешь с собой биометрический сканер? — удивился мужчина, а потом дверь закрылась. Я стянул с головы очки, протер стекла, водрузил очки обратно. Еще раз прикоснулся к разбитому носу. Хорошая новость, кровь больше не текла. Плохая новость, я все еще в ловушке, моя судьба зависит от этих странных докторов и я понятия не имею, что здесь происходит. Хотя какая разница. Я вновь попытался прорваться сквозь силовое поле. Увы, безуспешно. Именно за этим занятием застала меня вернувшаяся парочка. Мужчина выглядел недовольным, женщина же наоборот лучилась энтузиазмом. Она остановилась, лишь подойдя вплотную к моему пузырю. Я на всякий случай сделал шаг назад. По ее губам пробежала улыбка. — Привет, Боб. Не стоит нас бояться, мы не собираемся причинять тебе вред. — Я не боюсь, — возразил я и вновь присел на сейф. Не к чему им видеть мои дрожащие коленки. — Меня зовут доктор Саммерс, а это доктор Фишер, — она махнула рукой в сторону мужчины. — А про тебя мы и так все знаем, так что представляться нет нужды. Тем более я все равно не поняла ни слова из того что ты только что сказал. Она задумчиво потерла подбородок и кинула вопросительный взгляд на доктора Фишера. Тот пожал плечами. — Я тоже их не понимаю. Но можем позвонить боссу, у него с этим проблем нет. — Не стоит, — пробормотала доктор Саммерс. — Он сегодня в дурном настроении. В том журнале, «Химия…» что-то там, снова забраковали его статью. — Да? И к чему придрались на этот раз? — Сомнительный морально-этический аспект эксперимента. И, как понимаешь, один из сбежавших клонов может улучшить его настроение только своей мучительной смертью. Я нервно сглотнул. — Не переживай, милый, — улыбнулась мне доктор Саммерс. — Меня эта часть нашей работы тоже не вдохновляет. Хотя то, что ты пытался нас обокрасть, конечно, не очень хорошо. Но, думаю, стоит предоставить тебе шанс объясниться? Я усердно закивал. Попытался рассказать им о Шраме и о его руках, но был перебит. — Сейчас я уберу силовое поле. Попытаешься сбежать, и всю вашу компанию ждут большие проблемы. Ты знал, что мы вживляем вам под кожу бомбы? Чисто на всякий случай. И можем взорвать их в любой момент. Я помотал головой. От этой мысли внутренности скрутились узлом. — Теперь знаешь, — улыбнулась доктор Саммерс. Доктор Фишер издал звук, напоминающий приглушенное фырканье. Женщина смерила его недовольным взглядом и приказала запереть дверь, и только после этого отключила силовое поле. Затем она подняла мешок с моей добычей, заинтересованно заглянула внутрь и передала доктору Фишеру. Тот в свою очередь рассыпал лекарства на столе посередине комнаты и принялся их разбирать. Я остался сидеть на месте. Доктор Саммерс поманила меня к одному из столов с бумагами, где вручила чистый листочек и ручку. Я недоуменно покрутил их в руках. — Садись и пиши, как и почему ты здесь оказался, — раздраженно пояснила она. Я тупо уставился на чистый лист бумаги перед собой. Собрал в кучу норовящие разбежаться мысли и начал писать. Текст получился немного сумбурным. Доктор Саммерс читала из-за моего плеча и периодически задавала уточняющие вопросы. Особенно ее заинтересовало то, что говорил Шрам в бреду, хотя я только мельком упомянул об этом. Пришлось напрягать память, вспоминая, говорил ли Шрам еще что-нибудь о таинственном Томе или научных терминах. Когда ее вопросы иссякли, она забрала исписанный мной лист, сложила его в несколько раз и сунула в карман. — Твой рассказ оказался довольно занимательным, Боб, — произнесла доктор Саммерс официальным тоном. — Это может пригодиться в наших дальнейших исследованиях. Поэтому, думаю, ты заслуживаешь награды. Я воззрился на нее со смесью надежды и подозрения. В комиксах завершением подобной фразы могло быть что-то вроде «быстрая смерть — вот твоя награда!», но мы ведь не в комиксах, верно? — Я могу отпустить тебя, и даже дать необходимые лекарства. Но… — так и знал, что будет какое-нибудь «но». — У меня должна быть возможность с тобой связаться. И ты придешь, если я тебя позову. Она открыла ящик стола, вытащила оттуда кнопочный мобильный телефон, включила и протянула мне. — Заряда хватит на месяц. И не вздумай меня проигнорировать. Я послушно взял и спрятал телефон в карман. Надеюсь, он никогда не зазвонит. Доктор Саммерс тем временем отошла к доктору Фишеру. Они о чем-то ожесточенно заспорили вполголоса. До меня долетали только обрывки фраз: «…не одобрит», «…сама сообщу», «…прорыв…», «под твою ответственность». Потом доктор Фишер приподнял руки с открытыми ладонями, мол, сдаюсь, и отступил. Доктор Саммерс отобрала из разложенных на столе лекарств несколько коробочек с таблетками, мазь в тюбике, спрей и вернулась с этим добром ко мне. Пояснила, что как применяется и для чего служит. Я старательно кивал, запоминая. Антибиотики, антисептик, заживляющее и противовоспалительное… — А это в качестве бонуса, потому что ты миленький, — она протянула мне последнюю коробочку. Я взял ее, чувствуя, как кровь прилила к щекам. — Радиопротектор. Внутри есть инструкция, так что разберешься, как использовать. Вроде все. Она побарабанила пальцем по столу, наблюдая, как я распихиваю лекарства по карманам. — Если твоему другу не станет лучше, можешь притащить его к нам. Здесь отличные специалисты, даже мертвого на ноги поставят, — неожиданно предложила доктор Саммерс. — Нет, спасибо, — мило улыбнулся я. — Шрам точно не оценит такой заботы. — Подозреваю, что это было «нет», — она улыбнулась. — Ладно, беги уже. Я с трудом дождался момента, когда доктор Фишер открыл дверь и пулей выскочил прочь. Быстрее, еще быстрее, подальше от чертовой лаборатории и странных докторов. Я жив. Я справился, добыл лекарства, и теперь Шрам не умрет. А телефон может потеряться. Или сломаться. Или… Я резко затормозил. О боже, кажется, она сказала что может взорвать меня в любой момент. И, отчего-то, я не сомневался, что она способна на такое. Я снова выругался и направился к нашей базе. Надо рассказать все Раду. Он придумает, как нам теперь быть.