Вечность мгновения

Сижу, тереблю край водолазки. На Рада не смотрю, но даже так ощущаю его взгляд. Тяжелый, пронизывающий, под которым так и хочется съежиться. Или ускориться и сбежать, так далеко, как только получится. За пределы Бобсок, конечно, не вырваться (как минимум потому что территория окружена забором с любезно понатыканными через каждые пару метров табличками «Осторожно! Высокое напряжение!», как максимум из-за начинающегося прямо за забором купола силового поля — именно благодаря нему небо здесь всегда зеленое), но Бобсок большой. Я тяжело вздохнул и бросил взгляд на неподвижного Рада. Вид у него был, прямо скажем, зловещий: сведенные брови, пылающие зеленым огнем глаза, рот чуть приоткрыт, так что можно рассмотреть зубы, ладони всех четырех рук сжаты в кулаки. Никаких сомнений, стоит мне вернуть времени привычную скорость, как меня начнут ругать (в лучшем случае только ругать). Я оттягивал этот момент почти полчаса по субъективному времени и мог оттягивать еще очень долго, но какой в этом прок? Мог бы вообще не рассказывать ему о моем маленьком приключении. Я вздохнул и закрыл глаза, замедляясь. Я в любой момент могу сбежать. Вернусь, когда он перестанет злиться (и, возможно, даже будет рад меня видеть) и не станет ругаться. Да. Еще один хороший план. — Они следили за тобой? — встревоженно спросил Рад. Я моргнул. Кажется, ругать меня не собирались. — Не знаю, вроде нет… Я не замедлялся. И еще крюк сделал, прежде чем сюда возвращаться. — Хорошо, — сказал Рад, но беспокойства в его голосе не убавилось. Он вновь осмотрел разложенные перед ним лекарства. Беспокойно пробежался пальцами одной из нижних рук по блистеру таблеток и тут же отдернул, словно обжегшись. — Лекарства — это хорошо, — повторил Рад. — Но ты влип, парень. — Знаю, — уныло согласился я. — Тебя могли убить, — продолжил Рад. — И все еще могут, — перебил я его. Наши взгляды скрестились на непримечательном телефоне. Зловеще поблескивал черный экран. — Думаю, они соврали насчет бомб. Чтобы запугать тебя. Если бы они вышивали в нас бомбы, я бы давно сломал свою и подорвался. — А если ты сломал ее так, что она, наоборот, не может взорваться? Или они стали вшивать бомбы после того как ты сбежал? Или… — тут я осознал, что снова ускорился, так что пришлось замедлиться и повторить. — Ты помнишь, как тебе ее вшивали? Я не так давно на свободе. Месяц, может чуть больше. — Нет, — вынужден был признать я. — Но они могли сделать это незаметно. Рад скептически выгнул бровь. — Ладно, признаю, они не стали бы так заморачиваться. Но что если бомбы все-таки существуют? Ты не мог бы сломать и мою? — Это может быть опасно, — нахмурился Рад. — Если бомба есть, она может рвануть, и нам обоим крышка. А если нет, ты только зря пострадаешь. — Брось, я же не какой-нибудь дрон, чтобы от радиации с ног валиться, — отмахнулся я от его слов. — От радиации бывают ожоги, — мрачно возразил Рад, обхватив себя всеми четырьмя руками. — И растут дополнительные конечности. Довольно неудобные, знаешь ли.  — У нас теперь есть лекарства. Ничего со мной не случится, даже если заболею. Пожалуйста. Очень некомфортно бегать, осознавая, что в любой момент можешь подорваться. На лице Рада отразилось сомнение. — И смотри, что у нас есть! — усилил я напор, взяв коробочку радиопротектора и помахав ей в воздухе. — Тут пишут, что это средство от радиации. Надо принять три таблетки за двадцать минут до облучения и все со мной будет в порядке. — Если радиация не приведет к взрыву бомбы. Иначе мы оба умрем, и Шрам умрет, потому что некому будет давать ему лекарства. Об этом ты подумал? Я вздрогнул. Меня затопил жгучий стыд. Я совсем забыл о Шраме, ради которого все и затевалось. Полюбовавшись виноватым выражением моего лица, Рад смягчился. — Мы поговорим об этом, когда Шраму станет лучше, хорошо? — мягко улыбнулся он и подгреб лекарства к себе. — И лучше бы ему о твоих похождениях ничего не знать. Он не поймет, слишком принципиальный. Скажем, что нашли лекарства на медицинской свалке. Я согласно кивнул. — А эту штуку, — кивнул Рад на зловеще поблескивающий телефон. — Лучше спрячь пока куда подальше. Не к чему ей оставаться на нашей базе.

***

Шраму полегчало только на третий день после того, как мы начали давать лекарства. За это время я успел здорово перенервничать, почти убедился в том, что доктора меня обманули, и даже разрешил Раду сломать выданный докторшей телефон. Раз уж она соврала на счет лекарств, то и бомбу наверняка выдумала. Телефон мы потом выбросили на свалку. Рад сказал, что вряд ли доктора будут копаться в мусоре. — Знаешь, — произнес Рад вечером второго дня, когда мы возвращались со свалки после уничтожения телефона. — Если Шрам не поправится, нам нужно думать, как выбираться без него. — Что? — до меня не сразу дошел смысл его слов. Я никак не мог поверить, что наша выходка обойдется без последствий. Что-то в глубине души упорно нашептывало мне, что я вот-вот разлечусь на миллион кусочков и никакие разумные доводы не могли заткнуть этот мерзкий голос. Я с трудом удерживался на грани нормальных скоростей. — Если мы останемся в Бобсоке, то рано или поздно кончим как он, — Рад с досадой пнул подвернувшийся под ногу камешек. — Надо выбираться. Я сглотнул и, сорвавшись, остановил время. В голове крутились сотни мыслей — и даже страх перед возможно вживленной в меня бомбой немного отступил. Побег! Не когда-нибудь в будущем, а прямо сейчас (если лекарства не помогут, и Шрам умрет). Но как же силовое поле? А забор? Что делать с ним? И над территорией постоянно летают дроны, что если они нас заметят и вызовут охрану? А если там, за забором, пропасть? Или океан? Или лавовое озеро? — Ну с лавой ты загнул, — перебил меня Рад, когда я вывалил на него все свои опасения. — Кто же будет строить базу посреди лавового озера? — От Диктора можно ждать чего угодно. — И что ты предлагаешь? Оставаться здесь, пока от старости не помрем? Я покачал головой. Он прав. Надо бежать. Но… — Что, если у нас не получится? — выразил я все свои страхи одним предложением. — Ну, значит, не получится, — повел плечами Рад. — Вернемся и продолжим жить как раньше. Но я думаю, все будет нормально. С нашими-то способностями не одолеть дурацкий забор! Я улыбнулся. — А силовое поле? — Оно должно чем-то генерироваться. Если я найду источник, то без проблем с ним разберусь, как с дроном. А потом ты вытащишь меня оттуда, пока доктора не опомнились. — Хороший план, — кивнул я. — Шраму должен понравиться. — Если он выживет. Я нахмурился. Мне очень не нравилось это «если». Пусть докторша и обманула меня насчет лекарств, мне бы не хотелось его смерти. Шрам выжил. Лекарства подействовали: его больше не лихорадило, а руки покрылись плотной коричневой коркой, которая спустя неделю начала отваливаться, обнажив бугристую розовую кожу. Только пальцы теперь до конца не разгибались, придавая руке сходство с когтистой лапой. В первое время движения Шрама были неуклюжими, все валилось из рук. Я предлагал ему помощь, но он упорно отказывался. — Сам справлюсь, — мрачно бурчал Шрам, в десятый раз поднимая уроненную на пол деталь. Он что-то мастерил из найденных на свалке деталей, но на вопрос — что, упорно отмалчивался. У него был старый фен, россыпь микросхем, похожих на жучков, моток проволоки, разнокалиберные батарейки, крохотные металлические цилиндры и целый паяльник. За последний они с Радом чуть не подрались: тот считал, что Шраму рано еще браться за настолько опасные вещи. Но после нескольких дней споров (на протяжении которых я чувствовал себя просто отвратительно — каждый из братьев был уверен, что я должен поддержать его, а мне не хватало духу им возразить, оставалось лишь невнятно поддакивать) Шрам добился своего. Мне нравилось смотреть, как он работает. Это хоть немного отвлекало меня от мыслей о спрятанной где-то в моем теле бомбе. Пусть неловко и неуклюже, но постепенно под руками Шрама мусор превращался в нечто большее. — Как ты понимаешь, что оно должно соединяться так, а не по-другому? — спросил я, наблюдая, как он бережно скручивает два проводка в том, что совсем недавно было феном. Шрам пожал плечами и отложил поделку в сторону. — Я не задумывался. Оно как-то само получается, было бы вдохновение. Хочешь попробовать? — он подвинул больше-не-фен в мою сторону. Я хотел, но у меня, в отличие от него, ничего само-собой не получалось. А последствия моих упражнений Шраму пришлось еще пару дней переделывать. — Ничего, — ответил он на мои извинения. — Это просто не твое. Рад вон тоже только ломать горазд. Тот в ответ на шпильку фыркнул: — Зато я бездумно не геройствую. Шрам покосился на него, потом бросил быстрый взгляд на свои руки и тут же спрятал их за спину. Я укоризненно посмотрел на Рада, но тот меня проигнорировал. С того момента, как Шрам очнулся, Рад не уставал попрекать его в геройстве, будто это что-то плохое. Началось все с того, что на предложение сбежать, Шрам, нахмурившись, спросил: — А остальные? — Что, не нагеройствовался еще? Шрам покачал головой. Рад выругался и, развернувшись, заковылял прочь с нашей базы. Я остался на месте, растерянно переводя взгляд с его удаляющейся спины на лежащего на коробках бледного Шрама и обратно. Лишь сильно позже я понял, что так разозлило Рада. Шрам не собирался бежать. Но не бросать же его? Выздоровление Шрама означало для меня еще кое-что: лекарства работают. Меня не обманули насчет них и, скорее всего, бомба — тоже правда. А, значит, пришло время Раду выполнить свое обещание. Эта неделя была для меня чертовски нервной. Я чуть ли ни поминутно представлял, как превращаюсь в кровавый фонтан или что-то подобное. Мне снились кошмары и пару раз я даже будил ребят посреди ночи. — Это из-за эксперимента, — пояснил настороженному Шраму Рад, обнимая меня после очередной такой побудки. Тот кивнул, но, кажется, не поверил. Я не понимал, почему нельзя рассказать ему правду, но полагал, что Рад лучше знает, как поступать. Наконец, когда мы в очередной раз ходили за продуктами на свалку, Рад, ковыряясь в контейнере, неохотно произнес: — Ладно. — Что — ладно? — не понял сперва я. — Я сделаю то, что ты просишь, если тебя это успокоит. — Правда? — Я все еще не верю, что они стали заморачиваться с бомбами. Но если ты перестанешь дергаться от каждого шороха и вскакивать по ночам — то пожалуйста. А то такими темпами ты скоро будешь выглядеть не лучше Шрама. — И когда?.. — Да хоть сейчас, — Рад придирчиво осмотрел попавшуюся ему в руки банку с чем-то вроде варенья и бросил ее в мешок. — Иди сюда. Я нервно вытер руки о штаны и через мгновение уже был рядом с Радом. Он придирчиво меня осмотрел, потом вытащил из кармана помятую пачку таблеток, выдавил на ладонь шесть штук — три проглотил сам, еще три протянул мне. Заметив мой удивленный взгляд, пояснил: — Решил, что мне они больше пригодятся, вот и прибрал. Я взял таблетки и проглотил по одной. Оставалось ждать, когда они подействуют. Время тянулось медленно, как жвачка. Мы вновь стали наполнять наш мешок условно-съедобными штуками. Наконец Рад отвлекся от контейнера и подошел ко мне. — Готов? Я кивнул и зажмурил глаза, стараясь дышать глубоко и медленно, чтобы невзначай не ускориться. Вокруг меня сомкнулось нечто горячее и тяжелое — это Рад обнял меня всеми четырьмя руками. Некоторое время мы стояли неподвижно, а потом Рад отпустил меня. — Все, свободен. Нет в тебе бомбы. Я раскрыл глаза и осмотрел себя. Внешне ничего не поменялось. — И все? — в моем голосе проскользнуло разочарование. — Я ничего не почувствовал. — Вот когда начнет лишняя рука расти — почувствуешь, — посулил мне Рад, вновь возвращаясь к контейнеру. Я ускорился и прислушался к себе. Вроде все было по-старому, и новые конечности расти не спешили. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Страх, долгое время подтачивающий меня изнутри, отступил. Теперь только я распоряжаюсь моим телом. Теперь докторам до меня не добраться. На моем лице расцвела улыбка. На базу я вернулся в приподнятом настроении, оставив медленно плетущегося Рада далеко позади. — Привет, как себя чувствуешь? — протараторил я, бросив на пол мешок с продуктами. Шрам сидел на своем обычном месте, обложившись со всех сторон непонятными для меня детальками. — Нормально, только… — я на скорости придвинулся к нему, панически выглядывая признаки возвращающейся болезни. Только не сейчас! — …скучно немного. Я в порядке, не надо на меня так смотреть. — Прости, — я немного отодвинулся. — Сложно перестать за тебя беспокоиться. — А где Рад? — попытался Шрам переменить тему. Я неопределенно махнул рукой. — Идет. Но он такой медленный, так что я решил его не ждать, — я снова улыбнулся. Шрам задумчиво кивнул. — А ты не знаешь, случайно, где он лекарства для меня достал? — На медицинской свалке, — произнес я, пытаясь успокоить подскочившее сердце. — А что? — Да так, просто лекарства хорошие, странно, что их выкинули. — Может, лишние оказались, — только когда слова сорвались с языка, я понял, как это глупо звучит. — Доктора благотворительностью не занимаются. Если они что-то дали, то скоро потребуют плату. А из ценного у нас только жизнь, — Шрам произнес это как бы между делом, не глядя на меня, но я все равно невольно втянул голову в плечи. Хорошо, что мы с Радом уже разобрались с этой проблемой. И правильно Рад решил ничего Шраму не рассказывать. С таким-то настроем он мои похождения бы точно не одобрил. — А что ты тут делал? — поспешил я сменить тему. — Да так, ничего, — как обычно попытался увильнуть от ответа Шрам, начиная аккуратно складывать детали в коробку. Я продолжал сверлить его заинтересованным взглядом. — Я собирал пушку, — смущенно пробормотал Шрам. — Пушку! — восторженно повторил я. Мне сразу же представилось как мы, до зубов вооруженные, штурмуем лабораторию и вытаскиваем оттуда всех наших братьев. Доктора в панике разбегаются, Диктор молит о пощаде… — И она бы смогла стрелять? — Разумеется! Для чего еще нужны пушки? — фыркнул Шрам. — А когда ты ее закончишь? — Скоро, — туманно выразился Шрам. — Там работы-то осталось всего ничего: прикрутить еще пару деталек и подключить к источнику питания. — А можешь мне тоже пушку сделать? — Нет. У меня кончилось вдохновение. И руки болят. — Прости, — пробормотал я, виновато опустив голову. За мечтами о героическом будущем я совсем забыл про настоящее. — Может быть и сделаю, только эту закончу, — смягчился Шрам. Я широко улыбнулся ему. Надо будет в следующий раз поискать на свалке для Шрама что-то вроде перчаток. Он улыбнулся мне в ответ, но заметив, что я смотрю на его руки, спешно спрятал их в карманы. Вскоре к нам присоединился Рад. Остаток вечера провели как обычно: поужинали, болтали, пытались строить планы, представляли жизнь за пределами Бобсок. Шрам пересказывал свои лихорадочные сны, странные сны, в которых он не был клоном. В тех снах он жил в маленьком приветливом городке и ходил на работу в большое красивое здание с колоннами. В тех снах у него были родители, друзья и даже девушка, на которой он собирался жениться. Те сны неумолимо исчезали из его памяти, оставляя после себя лишь отдельные мазки. Здание с колоннами, белый халат, деревья на фоне неба, чья-то мимолетная улыбка, светлые волосы, звонкий девичий смех, блеск очков, разноцветные кристаллы, закрепленные в странном устройстве, вспышки фотокамер и грохот аплодисментов… Мне нравилось слушать Шрама, представлять эту иную жизнь. Может, сложись все чуточку иначе, мы тоже были бы частью этого большого мира. Рад, конечно, был прав, когда заметил, что плохи наши дела, если самым достоверным источником информации о внешнем мире для нас являются чьи-то сны. Но лучше хоть это, чем полное неведение. Заодно я спросил Шрама о Томе, которого тот упомянул в бреду, но тот ничего вспомнить не смог. Жаль, не зря же та докторша так им заинтересовалась. С другой стороны, что мне до того Тома? Я больше никаких дел с докторами иметь не собираюсь. Засыпал я донельзя довольный этой мыслью. Ночью меня стошнило. Еще через три дня я слег с лихорадкой.