На Шрама и Перца я наткнулся случайно. Я ушел от Диктора и бесцельно бродил по Бобсоку, пытаясь сбежать от назойливых мыслей.
Шрам пытался убить Рада.
Эль пытался убить доктора Саммерс.
А если вспомнить Того Парня… Сколько моих кошмаров на самом деле были видениями? Я не хотел знать.
Наверно, Диктор прав, и со всеми нами действительно что-то не так. Как он там выразился?
Фатальный изъян.
Я нервно хихикнул, завернул за угол — и наткнулся на Шрама и Перца. Я мог бы развернуться и уйти — с моими скоростями они бы даже не узнали, что я здесь был. Но я остался.
Перец сидел у стены, поджав под себя ноги. На лице — печать усталости, косметика потекла, но он косо улыбался, глядя на Шрама. Тот стоял напротив, сжимая в руках самодельную пушку. Как всегда, серьезен, губы поджаты, брови сведены. Вот-вот готов броситься в бой против (я заглянул за следующий угол) пятерки кукол, некоторые из которых уже щеголяли подпалинами.
Кукол я разломал (их писк действовал мне на нервы) и вернулся к Шраму и Перцу. Вглядывался в их лица, всматривался в черты лица, пытаясь найти то самое, признак исконного зла. Волосы, форма носа, линия скул…
Я пялился на братьев до рези в глазах, но так и не увидел ничего зловещего. Братья ничем (почти) не отличались от меня.
Или я не отличался от них. И во мне до поры до времени тоже скрывался фатальный изъян.
Потом, разозлившись на самого себя, я отпустил скорость.
Шрам вздрогнул, Перец приглушенно выругался.
— Я за вами, — произнес я и улыбнулся.
Улыбка вышла слегка кривоватая.
— Все в порядке? — спросил Шрам, и я, не зная, что ответить, молча кивнул.
На базу мы вернулись вместе.
В моей голове, подобно мошкаре вокруг фонаря, крутилось множество обрывочных мыслей. Я не знал, что мне делать. Даже зачем вернулся сюда, к братьям, не знал. Как только Диктор закончит с эвакуацией, он объявит облаву, тут даже думать нечего.
Потому что во всех нас присутствует фатальный изъян. Потому что мы способны убить единственного человека, взявшегося нам помочь.
Пока Шрам и Перец рассказывали, как им удалось выбраться, я поспешил переодеться. Чистые вещи пришлось поискать, в итоге я плюнул и взял первые попавшиеся — кажется, они принадлежали Бобу-без-клички, но я не уверен.
За этим занятием меня и застали Эль с выпущенным из застенков Шизо.
— Видишь, шельма, он тоже чужие вещи берет, — произнес Шизо, крепко вцепившийся в руку Эля. — Почему меня ругаешь, а его — нет?
Периодически в Шизо просыпалась тяга к воровству, причем свою вину он отрицал, даже будучи пойманным по горячим следам. Особых проблем это не доставляло: во-первых, у нас было не так много личных вещей, а, во-вторых, все свои трофеи Шизо первым делом относил к Элю, похвастаться, а тот оперативно возвращал вещи их хозяевам. Но я на всякий случай припрятал свои ценности (вроде снежного шара доктора Саммерс) в надежном месте.
— Я потом верну, — резковато ответил я.
Если будет кому возвращать.
Эль молчал, не сводя взгляда с окровавленной жилетки в моих руках.
— Это ее, да? — безжизненным голосом произнес Эль. — Ты к ней ходил.
Я неопределенно повел плечом. Пусть понимает как хочет.
— Она… — вновь начал Эль, но я его перебил:
— Жива. Диктор ее забрал.
Эль кивнул и нерешительно переступил с ноги на ногу. Мне в глаза он не смотрел.
— Прости, — пробормотал он, и Шизо успокаивающе погладил его по плечу, пробормотав что-то невнятное.
— Что произошло? — спросил я. Слова пришлось выталкивать из себя силой. Я боялся того, что могу услышать.
— Я… Мне показалось… — он резко вздохнул и поднял на меня блестящие от слез глаза. — Мы поругались, когда ты ушел. Перец отмочил одну из своих шуточек, а она так среагировала… Пригрозила оставить его Диктору. А Перец в ответ… Ну, ты знаешь Перца. Ссора была в самом разгаре, когда появились куклы, пятеро. Ничего не делали, просто перегородили коридор. Перец их первым заметил. И вышел против них, как был. А она… — Эль прерывисто вздохнул. — Я увидел, что она за смартфон взялась, и мне показалось, что она сейчас прикажет куклам на нас наброситься.
— Что? — вот и все, на что меня хватило.
— Они, шельма, могут управлять куклами через смартфоны, — влез в разговор Шизо.
— Она успела тех кукол отослать, но я… — губы Эля задрожали, и он отвел взгляд. — Прости, я просто не мог перестать думать, что она работает на Диктора. Она ведь была там, среди тех, кто меня… когда я…
Он не смог продолжить и разрыдался. Шизо гладил его по спине, бормоча что-то утешающее. Я смотрел на них, и в моей голове было пусто — хоть шаром покати.
— Все в прошлом, — наконец произнес я. Эль бросил на меня благодарный взгляд и, глухо всхлипнув, уткнулся в жилетку Шизо.
Он ведь, в сущности, не был плохим парнем. И доктор Саммерс не была плохой.
Оставалось понять, почему одни хорошие люди убивают других хороших людей. Может, в этом и заключается тот самый фатальный изъян?
Окровавленные вещи я хотел сначала выбросить, но передумал. Отнес жилетку к своему тайнику, сам не знаю зачем.
Когда я вновь вошел в столовую, Джеймс как раз произносил речь. Что-то о том, что пришло самое время нам сплотиться, времени на раскачку нет, второго шанса может и не быть… Все внимательно слушали. Эль и Шизо тоже были здесь. Первый уже не рыдал, но второй все так же цеплялся за его руку, будто боялся, что Эль от него сбежит.
— Что происходит? — шепотом спросил я у Бойца, оказавшегося ко мне ближе всех.
— Джеймс предлагает выступить против Диктора сейчас, — также шепотом ответил Боец, не сводя с нашего киборга сияющих глаз.
Ох. Мои внутренности совершили кульбит. Я сглотнул.
Я не сомневался, что теперь, когда вариант доктора Саммерс (при мысли о ней сердце сдавило обручем) не доступен, мы будем придерживаться плана Джеймса. Но не думал, что он рванет с места в карьер.
Я нашел глазами Шрама. Он сидел, нахмурившись, но выглядел не настолько неодобрительно, как я надеялся. Джеймс тем временем приступил к объяснению своего плана.
План Джеймса был прост, как два пальца и столь же самоубийственен. Только, кажется, никто, кроме меня, это не замечал.
Надо было остаться с Диктором. Я не хотел умирать.
Но еще больше я не хотел стать свидетелем их смерти. Пусть я разочаровался в некоторых из них, мы все еще были семьей. Поэтому я здесь. Чтобы спасти их.
Чтобы умереть вместе с ними.
Потому что фатальный изъян был и во мне.
Где-то завыла сирена.
— Что это?
— Диктор эвакуирует своих, — вставил я вполголоса, но в звенящей тишине, нарушаемой только далеким подвыванием сирен, фраза прозвучала на редкость отчетливо.
Никто не спросил, с чего я это взял.
— Лучшего шанса у нас уже не будет, — повторил Джеймс и сел на место.
Потом слово взял Шрам. Он говорил примерно все то же что и Джеймс, но более углубленно.
— Эта ночь, может, станет последней для кого-то из нас, но она может стать последней и для Диктора. Мы всегда знали, что это не может продолжаться вечно. И вот, этот момент настал. Настала пора заявить о себе, заставить Диктора заплатить за то, что он с нами сделал. Более того, мы знаем, что нашего оригинала держат в этой лаборатории. Настала пора обрести свободу и ему. Мы — все мы — семья. Но только свобода оригинала не позволит Диктору создать еще больше наших братьев для своих мерзких опытов.
Слушая его, я немного успокоился. Он говорил такие правильные вещи. Мы были хорошими, Диктор — плохим, и не существовало никаких полутонов.
Никакого фатального изъяна.
Предложение Шрама было встречено волной шума, будто кто-то внезапно включил звук на телевизоре. Заговорили все одновременно.
Шрам поднял руку, успокаивая всех.
— Флэш этим займется, — объявил Шрам. — Он лучше всех знает внутренние помещения Бобсок, к тому же с его способностями не составит труда пробиться к оригиналу. Ты согласен?
Он в упор взглянул на меня. «Откажись», — как наяву услышал я голос Диктора. — «Откажись. Ты знаешь, у них нет шансов». Но вот если на нашей стороне будет сам Тот Парень… В груди вспыхнула безумная, парадоксальная надежда.
Может, нам не обязательно умирать? Не обязательно умирать мне? И черт с ним, с изъяном.
«Он чудовище, с чего бы вам ему помогать?»
Но мы — плоть от плоти его, буквально. Пусть его нельзя назвать хорошим человеком, но к Диктору у него определенно больше претензий, чем к нам. Это выиграло бы нам время. И не станет же он убивать того, кто его разбудит?
Я бы не стал. Должен же я хоть в чем-то на него походить.
Я кивнул Шраму, и он улыбнулся уголками губ.
Вот и все. Решено. Я ожидал почувствовать облегчение, но вместо этого узел, в который свернулись мои органы, затянулся еще туже.
Ребята тем временем обсуждали детали плана. Шрам забрал смартфон доктора Саммерс, а Джеймс сумел его разблокировать. Смартфон должен был стать неплохим подспорьем против кукол — Диктор вряд ли ожидает, что мы сможем ими управлять. А на случай, если это не сработает, Шрам раздал все наши невеликие запасы оружия. Я ничего не взял, но, глядя на неказистые самодельные пушки Шрама, вспомнил кое-что еще.
— Есть вопросы? — подытожил наше собрание Шрам.
— Что насчет Рада? — на последнем слове мой голос дрогнул. Я скрестил пальцы на удачу. Если фатальный изъян — чушь, может и про Рада Диктор наврал?
Шрам покачал головой. Внутри меня что-то оборвалось.
— Ему лучше там, где он сейчас.
— Но что, если у нас не получится?..
— Получится, — отрезал Шрам.
Я отвел глаза.
Может, Диктор и не врал.
Перед самым выходом, глядя на них (возможно) в последний раз, я не удержался.
— Неужели другого выхода нет? — вероятно, мой голос дрожал.
Боец хлопнул меня по плечу. Одновременно с этим смолкла сирена.
— Не трусь, Флэш. Мы справимся! — бравурно заявил он, но взглянув мне в лицо, осекся. — Мне тоже страшно, — продолжил он совсем другим тоном. — Но лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, что не сделал.
— Если будет кому жалеть, — пробормотал я, рассматривая свои руки.
Боец ничего не ответил.
— Все готовы? — мрачно спросил появившийся из темноты Шрам. — Тогда идем.
***
Того Парня не переместили. Не успели или не сочли нужным? Я не знал.
Даже не открывая дверь, я чувствовал, что он там. Ждет меня. Тянет к себе магнитом.
Врученный мне Шрамом пропуск доктора Саммерс (они обыскали ее, пока меня не было, отметила часть моего сознания) жег руки.
Я остановился перед массивной дверью, ведущей в палату (камеру?) человека, которому я был обязан своим существованием. Мне было не по себе.
Когда-то здесь я впервые повстречал доктора Саммерс. Тогда я был уверен, что она убьет меня.
Вышло наоборот.
Я медлил. Все, что мне было нужно — приложить пропуск к замку, зайти внутрь, отключить оригинала от приборов и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы он очнулся.
А потом… думаю, что этот парень и камня на камне от Бобсока не оставит. Перед нами будет открыт весь мир.
Если мы, конечно, переживем эту ночь.
Я нервно прошелся из одного конца кабинета в другой. Моя сверхскорость давала мне сколько угодно времени на раздумья, и в этом был ее главный минус. Не будь у меня времени, решиться было бы куда проще. А так в мою голову стали сколопендрами заползать слова Диктора о Том Парне. Он, конечно, мог врать…
Вой сирены и падающий с неба пепел…
Фатальный изъян.
Только я так не думал. Я вздохнул и вновь посмотрел на все еще запертую дверь. За ней дремал монстр.
И мы с братьями — плоть от плоти его. Разве сегодня я в этом не убедился?
Вероятно, пробудив его, я придвину конец этого гребанного мира. Шрама, несомненно, устроил бы и такой результат.
Только я — не Шрам.
Я оставил карточку на столе и ушел, не оглядываясь. Потом перешел на бег, ускорился. Сейчас я должен быть в другом месте. Поддержать моих братьев в их самоубийственной атаке. Если не спасти, так умереть вместе с ними.
Как и должно было быть.
***
Прозвучит нелепо, но я опоздал.
Тысячу лет уже никуда не опаздывал.
Чтобы добраться до Диктора, ребята должны были пройти через большой зал возле его кабинета. Мне он сразу чем-то напомнил крытый полигон, и в своих планах мы учитывали, что там могут оказаться проекторы. Мы имели дело с ними миллион раз, в конце концов. Вряд ли ребята ожидали от них больших проблем.
Только вот Диктор нас ждал. И подготовился.
Это же Диктор, чему удивятся?
Когда я, задыхаясь от бега, ворвался в нужный корпус, все было уже кончено.
Бесконечное белое пространство — признак работающих проекторов — все еще позволяло на что-то надеяться. Даже когда я заметил первый труп — это был Джеймс — я все еще на что-то рассчитывал. Пусть Диктор мастерски обращается со своими иллюзиями, но и мы успели наловчиться их обходить.
Их было семеро, в конце концов. Не мог же Диктор за пару минут расправится со всеми?
Как оказалось — мог.
Окончательно я это понял, когда наткнулся на головы. О первую из них я едва не споткнулся и в ужасе отскочил.
Он был как живой, если не обращать внимания на отсутствие остального тела. А лицо продолжало улыбаться, будто только что случилось что-то хорошее… Будто смерть была ему в радость.
Понятия не имею, чья это была голова. Точно не Шрама. А у остальных я не мог припомнить ни одной значимой приметы на лице. Мы, черт побери, были слишком одинаковыми.
Я прижал руки ко рту и все смотрел на нее, пытаясь отгадать, кто это. Перец? Эль? Боб-без-клички?
За этим занятием меня и застал Диктор.
— А вот и ты, Боб, — его голос звучал так, словно он действительно был рад меня видеть. — Никак, решил не следовать моему совету и все-таки присоединиться к братьям?
Маленький круглый дрон облетел вокруг меня и застыл на уровне глаз на расстоянии вытянутой руки.
Я, с трудом оторвав взгляд от отрубленной головы (чья она???), покачал головой.
— Отлично, — дрон взмыл вверх. — Никуда не уходи, сейчас пришлю кого-нибудь за тобой. Пока они заняты другим живчиком.
Другим?
В моей груди вспыхнула искорка надежды.
— Красному чрезвычайно повезло, если тебе интересно.
Шрам жив. Жив-жив-жив…
По моим щекам неудержимым потоком побежали слезы.
