Вечность мгновения

Когда мы нашли его, он был еще жив. Скрюченный и искореженный, захлебывающийся собственной кровью, с торчащими из плоти обломками костей, но живой. И это было самое страшное. Будь я один, я бы не стал подходить ближе. И так ясно, что парень не жилец. Он больше походил на кусок фарша, чем на человека. Остаток его жизни исчислялся даже не часами, минутами, а мне меньше всего хотелось бы видеть чью-либо смерть вблизи. Но со мной были Шрам и Эль, которые мою точку зрения не разделяли, так что мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. В сторону Боба я старался не смотреть, сосредоточив внимание на окружающем нас пасторальном пейзаже. Канареечно-желтая дорога уходила вдаль, упираясь в виднеющийся у горизонта замок из темно-зеленого камня. Вдоль дороги тянулись покрытые сочной травой луга. Мирную картину слегка портили принесенные ураганом вещи: обломки мебели, автомобильная покрышка, часть рыцарского доспеха… Эта проекция была очень правдоподобна. Когда мы подошли ближе, клон конвульсивно задергался, словно пытаясь уползти. Скорее всего, проекция все еще заставляла его видеть в нас зомби. Из его горла вырывался сипящий булькающий звук. — Не бойся, — ласково произнес Эль, делая осторожный шаг вперед. Голос его дрожал. — Мы здесь чтобы помочь. Краем глаза я видел, как присел возле умирающего Шрам. Сам я предпочел уделить внимание раскачивающимся под неощутимым ветром травинкам на обочине дороги. Раньше я и не подозревал, что бобсоковские проекции способны воспроизводить такие подробности. Потрясающе. Можно целую вечность потратить только на разглядывание травинок. Стоило мне об этом подумать, как проекция, мигнув, сменилась пустым белым пространством, а потом и вовсе исчезла, оставив нас в простом металлическом ангаре. Ну вот. Теперь тут совершенно не на что отвлечься. Я поймал взгляд поднимающегося с колен Шрама. Тот едва заметно покачал головой и вытер испачканные кровью перчатки о штаны. Похоже, дело и впрямь безнадежно. Осталось донести эту мысль до последнего члена нашей команды. — Эль, — осторожно коснулся я его плеча. — Уже слишком поздно. Он непонимающим взглядом посмотрел на меня. — Мы ничем не сможем ему помочь, — тихо промолвил Шрам. — Мне жаль. — Но он еще жив! — отчаянно воскликнул Эль, вырываясь из моих рук. — Он еще жив, и мы не можем бросить его здесь одного. Пожалуйста. В глазах Эля стояли слезы. Он порывисто вытер их рукавом и присел на колени возле умирающего. Мы со Шрамом переглянулись. Потом Шрам вновь перевел взгляд на Эля. Нахмурился. — Нужны будут носилки, — вздохнув, произнес он. — Сбегаешь? Я кивнул и уже через пару минут вернулся с двумя достаточно длинными жердями и одеялом. В глубине души я надеялся, что к моему возвращению все закончится, но новенький упорно цеплялся за жизнь. Соорудив импровизированные носилки, мы перенесли раненного на них. Рукава водолазок моментально покраснели. Носилки несли по очереди, периодически меняясь. Неподалеку от базы нас встретил Боб-без-клички и количество носильщиков увеличилось. Наш путь отмечался дорожкой из капелек крови, просочившейся с насквозь промокшего одеяла. После того, как новенького устроили на базе, мне пришлось сбегать и подтереть их или, где позволяла местность, присыпать снегом. — Как думаете, он поправится? — с тревогой спросил Боб-без-клички. Эль и Боец хлопотали вокруг раненого. — Нет, — без тени сомнения ответил Шрам. В руках он крутил очередную заготовку под пушку. — Бойцу тоже досталось на эксперименте, однако он поправился, — упрямо возразил Боб-без-клички. — У Бойца раны не были столь тяжелыми, — заметил я. — И все равно он чуть не умер, — добавил Шрам, прицеливаясь из своей поделки в стену. — У новенького все куда хуже. Вряд ли он долго протянет. — Тогда зачем вы притащили его сюда? — Он наш брат. Раз уж мы не можем помочь ему, то хотя бы не дадим умереть в одиночестве. К тому же, вдруг у него найдется какая-нибудь суперсила, способная ему помочь? Шрам бросил беглый взгляд на меня и вновь уставился на недоделанную пушку, принявшись деловито в ней что-то подкручивать. Я с трудом удержался от того, чтобы вздрогнуть под его взглядом и посмотрел на Эля и Бойца, склонившихся над раненым. Он больше не стонал, только с булькающим звуком втягивал в себя воздух. Да, этому парню не помешала бы суперсила. Ближе к вечеру он неожиданно для всех нас пришел в себя. — Вы… — спросил он, — не зомби? — Нет, — ответил Эль, ни на шаг не отходивший от раненого. — Все в порядке. Мы твоя семья. — Похож на меня, — слабо улыбнулся раненый и попытался приподнять руку, чтобы коснуться Эля. Тот придвинулся ближе, чтобы раненому было удобнее. Бледные окровавленные пальцы коснулись его щеки и бессильно упали обратно. — Доктор Ди обещал мне сюрприз, если я… если я справлюсь, — пробормотал раненый себе под нос. — Вы, случайно, его не видели? — Нет, — вмешался подошедший Шрам. — Но мы обязательно его поищем. Лицо раненного разочаровано вытянулось. Он отвел взгляд в сторону и слабо застонал. — Передайте доктору Ди, что я люблю его, ладно? — Ладно, — пообещал Эль. — Но ты можешь сам это ему сказать, когда поправишься. Раненый слабо улыбнулся, а потом вновь потерял сознание. Он умер под утро, не дотянув около четырех до рассвета. Я проснулся от тихого плача и сразу понял, что случилось. Плакал Эль. Тело мы завернули в одеяло и вынесли в закрытый полигон. Оставили далеко от стен, а сами отошли подальше. Труповозка — огромная металлическая клешня, спустившаяся с потолка — появилась только минут через двадцать. С натужным скрежетом она опустилась и, подобрав тело, поднялась обратно к потолку. Быстро набирая скорость устремилась куда-то в направлении медблока. Мы стояли на месте, пока она не скрылась из виду. — Нечестно, — хрипло пробормотал Эль. В его глазах все еще стояли слезы. — Я знаю, — хмуро откликнулся Шрам. — Может, когда-нибудь, я — мы — сможем это изменить. Чуть позже, когда мы вернулись на базу, Эль, замявшись, подошел ко мне и тихо спросил, не знаю ли я какого-нибудь доктора Ди. Я отрицательно покачал головой. — Я тесно общаюсь только с доктором Саммерс. Ну еще немного с докторами из медблока, — это было всего пару раз, когда я не мог найти доктора Саммерс на месте. — Возможно, этот Ди работает где-то в другой области или даже в другом месте. Доктор Саммерс говорила, что у Бобсока множество подразделений. — Наверно… — пробормотал Эль, опустив голову и сунув руки в карманы. — Тем не менее, ты не мог бы узнать, кто он такой? Шрам говорит, что все доктора одинаковы и мне не стоит в это лезть, но все же… — Я постараюсь, — ответил я, взглянув в красные и опухшие глаза Эля. — Спасибо, — прошептал он и порывисто меня обнял. Я легко похлопал его по спине в ответ.

***

Я сидел на полу в одной из необжитых комнат подвала и наблюдал за поднявшейся в снежном шаре вьюгой. Сам не знаю почему, но мне не хотелось показывать подарок доктора Саммерс остальным. Так что я спрятал его подальше от чужих глаз, и только изредка приходил полюбоваться на заключенный в стекле зимний город. Я вновь потряс снежный шар. Хаотичное движение снежинок помогало сосредоточиться. Мои мысли занимал таинственный доктор Ди. Чтобы там ни говорил Шрам, я знал, что не все доктора плохие. Доктор Норрел, которого я знал еще до эксперимента, был хорошим. Доктор Саммерс оказалась не так плоха, как мне думалось после первой нашей встречи. Да и доктора из медблока по большей части просто выполняли свою работу. Абсолютным злом можно было считать разве что Диктора, но и тот вроде бы делает все эти мерзости не по своей воле и вообще пытается мир спасти. Не все доктора были плохими. Но мог бы я сказать, что люблю кого-нибудь из них? Пожалуй, что нет, хотя доктор Саммерс определенно была мне близка. Так чем же отличился доктор Ди, чтобы заслужить любовь того парня? Чтобы Боб думал о нем даже на пороге смерти? Снежинки улеглись на дно шара, и я вновь потряс его, поднимая их в воздух. Еще один разочек, и надо отправляться к доктору Саммерс.

***

Разговор не клеился. Доктор Саммерс отчего-то держалась со мной подчеркнуто холодно, я же никак не мог избавиться от мыслей о Бобе-из-торнадо. — Вы знаете доктора Ди? — спросил я наконец. — Конечно, — она заправила за ухо прядь волос. — Он мой начальник. Зачем он тебе? Я и не знал, что у доктора Саммерс есть начальники помимо Диктора. — Тот Боб… из торнадо… он просил смертью передать кое-что ему. — Вот как, — задумчиво протянула доктор Саммерс. — И что же? Я вдруг почувствовал себя ужасно неловко. Передавать подобные слова через третьих лиц показалось мне кощунством. К моим щекам прилила кровь. — Это личное, — пробормотал я, уставившись на свои колени. — Можно я сам ему скажу? — Плохая идея. — Пожалуйста. — Доктор Ди — человек специфический, и… — Пожалуйста! Разве последняя просьба умирающего не священна? Доктор Саммерс резко выдохнула и раздраженно побарабанила пальцами по столешнице. — Ладно. Я отведу тебя к нему, но знай, что я предупреждала, — с этими словами она встала и направилась к двери. Я с радостью последовал за ней. Белые коридоры тянулись бесконечно, а доктор Саммерс, казалось, намеренно медлит. Я сгорал от предвкушения. Интересно, какой он, доктор Ди? Может, в память о Бобе-из-торнадо он согласится нам помочь? Хотя это, пожалуй, было бы слишком хорошо. Наконец мы остановились возле одной из дверей. На потускневшей от времени табличке черными буквами слегка наклонным шрифтом было выведено: «Др. Томас Джей Ди». Сердце забилось сильнее. Я с досадой взглянул на медлившую доктора Саммерс. — Еще не передумал? — спросила она. Я отрицательно покачал головой. — Ну смотри. Дальше я с тобой не пойду. Она еще немного помедлила, но, так и не дождавшись реакции с моей стороны, решительно постучала: — Можно к вам, сэр? — Да, войдите, — отозвался изнутри до дрожи знакомый мне голос. Голос Диктора. Меня одновременно бросило в жар и в холод, мир вокруг замер. Это должно быть какая-то ошибка. Нет. Доктор Ди не мог оказаться Диктором. Невозможно полюбить Диктора. Он же… ну, Диктор. У бедняги Боба, наверно, крыша съехала еще до эксперимента. А теперь из-за него у меня крупные неприятности. Может, сбежать? А как же доктор Саммерс? Так, надо успокоиться. Вдох. Выдох. Я что-нибудь придумаю. Так, глубоко дыша, я вернулся к обычной скорости. — Удачи, — улыбнулась мне доктор Саммерс. Я кивнул, обозначая благодарность и на подгибающихся ногах зашел внутрь. Первым, что бросилось в глаза, был огромный, почти на всю стену, экран. Под ним располагалась панель управления со множеством кнопок и рычажков, как в какой-нибудь диспетчерской. Все это, вкупе с обитыми металлическими листами стенами создавали впечатление, что я оказался в рубке космического корабля. Тем сильнее выбивался из обстановки заурядный письменный стол, притулившийся в одном из углов и заваленный бумагами так, что хозяина кабинета почти не было за ними видно. — Проходи, Боб, садись, — из-за одной из стопок бумаг высунулась светловолосая голова и, смерив меня быстрым взглядом, скрылась обратно. Осмотревшись, я заметил неподалеку от стола свободное кресло. Я осторожно уселся на самом его краешке. Вскоре Диктор, разобравшись с бумагами, отодвинул их в сторону, позволяя себя рассмотреть. Он был совсем не такой, каким я его себе представлял, начиная от цвета волос и заканчивая телосложением. Мне казалось, что он должен походить на собственных дронов. В смысле, быть маленьким круглым брюнетом. Но вместо темноволосого толстячка передо мной предстал тощий белобрысый тип в квадратных очках, такой бледный, что мог бы сойти за вампира. Единственным в Дикторе, что не расходилось с моими представлениями о нем, оказался белый халат. Он выжидательно взглянул на меня поверх очков. Молчание затягивалось. — Что же привело тебя ко мне, Боб? — прервал его Диктор. Как же давно я не слышал этих бархатистых интонаций. Я повел плечами, собираясь с мыслями. — Ничего. Диктор иронично вскинул брови, и я поспешил продолжить: — То есть, пока я сюда шел, мне казалось это важным, но при виде вас я понял, что это не так. Сэр. Простите, что отвлек. Можно я пойду? — Ты меня заинтриговал, Боб. Это мало кому удается, — Диктор сплел пальцы в замок и изогнул губы в улыбке. — Возможно, я тоже найду то, что ты хотел сообщить, важным? — Не думаю, сэр. Это касалось Боба-из-торнадо, а он все равно уже умер. — Кстати о торнадо. Не знаю, чего вы хотели этим добиться, но вам удалось меня удивить. Неплохая работа. Ювелирная, можно сказать. Дело рук Красного, я полагаю? — он слегка прищурился, став похожим на готовящегося к прыжку кота. — Да, сэр. Только мы хотели не сменить проекцию, а выключить ее. Не знаю, что пошло не так, — пробормотал я. Он не злится. Хоть что-то хорошее. — Ясно, — показалось, или на лице Диктора действительно промелькнуло разочарование? — Так что там с тем Бобом? — Он… — я прикусил губу и слегка ускорился. Мне нужно было время подумать. Вряд ли Диктору есть дело до сентиментальных признаний. Надо было рассказать что-то еще. Но что? Идея, пришедшая мне в голову, казалась безумной, но вполне могла сработать. Думая об этом новом (мертвом) Бобе, я вспомнил другого, которого видел, когда решил пойти за лекарствами для Шрама. Эти мысли привели меня к моей болезни и кошмарам, которые я видел в бреду. У Шрама и Бойца в подобной ситуации возникали видения. Раньше я думал, что мне просто не повезло, но, что, если мои кошмары — это тоже своего рода видения? Они не шли ни в какое сравнение с тем, что рассказывал Шрам, но все же. Я замедлился. — Не делай так, — ледяным тоном предупредил меня Диктор. — Иначе я могу решить, что стоит слегка убавить твою прыть. — Простите. Просто я… Просто мне так лучше думается. — И что же ты надумал? — с легкой ехидцей поинтересовался Диктор, подперев подбородок ладонью. — Помните, в нашу первую встречу, вы говорили, что вам нужны всякие странности, вроде воспоминаний о том, чего не было? Так вот, тот Боб перед смертью рассказывал… всякое. Диктор заинтересованно кивнул, давая знак продолжать. — Он говорил, что… — я запнулся. Мои видения было почти невозможно пересказать так, словно я сам их от кого-то услышал; тем более, от кого-то, находящегося в бреду. — Он говорил, что сам работает в Бобсоке. Ну, как вы. И еще о стеклянном кратере и падающем с неба пепле, и том, что это он сделал. Кратер и пепел. Я искоса взглянул на Диктора. Он явно не был впечатлен услышанным. Нужно что-то еще. Я облизал губу, изо всех сил напрягая память. — Еще он говорил о такой круглой штуке, — медленно начал я. — Типа кольца, из которого торчат разноцветные кристаллы. Они называются кристаллами Смита-Лоусена, и профессор Лоусен до конца жизни дулся на то, что его фамилия оказалась на втором месте. Их надо соединять последовательно, потому что при параллельном соединении нет потенцирования суммарного эффекта, а схема Бриджета содержит принципиальную ошибку. — Что за ошибка? — Диктор вскочил на ноги и подался вперед, навалившись на стол. — Что? — пискнул я, съежившись. Все собранные мной обрывки воспоминаний тут же упорхнули прочь. — Он говорил, в чем заключается ошибка в схеме Бриджета? — возбужденно повторил Диктор. — Я не… я не знаю. Нет, не говорил. Это важно? — Да, Боб. Это очень важно, — он вернулся на свое кресло. — Ну ладно. Постарайся вспомнить, что он еще говорил? — Еще он сказал, что любит вас, — пробормотал я, не отводя взгляда от собственных коленок. — Больше ничего, сэр. — Ты уверен? Может, он упоминал какие-нибудь линзы или фокусировочную систему? — Нет, сэр. — Жаль, — он поднялся из-за стола и прошел к экрану. — По крайней мере, теперь я знаю, почему мы ни на шаг не продвинулись в этом направлении за последние десять лет. Подумать только, ошибка в схеме Бриджета! Но без нее собрать что-то осмысленное на кристаллах Смита-Лоусена почти невозможно… — Вам видней, сэр. — Когда он умер? — резко обернулся ко мне Диктор. — Утром. — Мне нужно точное время, — в голосе Диктора промелькнуло раздражение. — Я не знаю. До рассвета еще. — Вы за временем вообще не следите?! Ладно, может успею. Я втянул голову в плечи, но Диктор не обращал на меня внимания. Он вытащил из кармана халата смартфон и отрывисто приказал Нортону бросить все и немедленно заняться консервацией двадцать третьего. — Что ж, Боб, — улыбнулся он мне, вернув смартфон в карман. — Ты принес действительно важную информацию. Жаль, что из-за вашего вмешательства в эксперимент двадцать третий умер преждевременно… — Нашего вмешательства? — ошарашенно повторил я. — Но теперь мы знаем, какими сведениями он обладал и сумеем их извлечь, — продолжил Диктор, не обратив на мою реплику никакого внимания. — Времени с момента смерти прошло многовато, но, надеюсь, не все еще потеряно. Я искренне благодарен тебе, и готов оказать ответную услугу. Чего бы тебе хотелось? Я сидел ни жив ни мертв и глупо хлопал глазами. — А можно подумать? — вот и все, что я сумел из себя выдавить. — Разумеется. Я тебя не тороплю. Когда надумаешь, приходи ко мне. А пока прошу меня извинить. Работа не ждет. Я кивнул и с удовольствием покинул кабинет Диктора, надеясь никогда туда больше не возвращаться. Меня потряхивало. Доктор Саммерс была права. Это оказалась плохая идея. И, кажется, сам того не подозревая и приоткрыл ящик Пандоры. Что же такого важного в этой круглой штуке, если Диктор отреагировал на нее так?