Вечность мгновения

Должен с гордостью признать, что за последнее время я довольно неплохо изучил Бобсок. Во всяком случае ту часть, куда имел доступ, а это было немало. Запертыми для меня оставались только отдельные помещения, да и те доктора в большинстве своем снабдили поясняющими табличками. Вооружившись накопленными знаниями, я попытался нарисовать для Джеймса карту. Заставший меня за этим делом Перец невежливо обозвал плоды моих усилий каракулями, чем напрочь убил желание эту карту доделывать. Пока я бегал остывать, до карты добрался Шизо и решил ее усовершенствовать, изрисовав страшными рожами. В общем, с нарисованной картой дело не задалось, так что я стащил из Бобсока все найденные мной планы эвакуации. Потом мы все дружной компанией их перерисовывали, после чего я отнес их на место. За этим делом — попыткой закрепить на прежнем месте никак не желавшую там держаться ламинированную пластину с планом эвакуации — меня и застал доктор Нортон. Мы с ним сталкивались и раньше: во-первых, он работал в медблоке, а во-вторых, временами он захаживал к доктору Саммерс. Я его побаивался. На его халате постоянно можно было заметить маленькие бурые пятнышки засохшей крови. Это к нему уносила моих невезучих братьев труповозка. — Что это ты здесь делаешь, одиннадцатый? Я слегка поморщился. Мне не нравилось, когда они называли меня по номеру. Было в этом что-то обезличивающее. Такое, что сразу давало понять, что я для них — всего лишь объект исследований, один из многих. И это была вторая причина, по которой доктор Нортон меня пугал. Я прислонил план эвакуации к стене и повернулся к мужчине. Сбежать прямо сейчас (как бы мне того не хотелось) было бы чертовски подозрительным. Я изобразил пальцами бегущего человека, потом указал на план эвакуации, стукнул рукой по стене и указал на пол. — Хочешь сказать, что ты пробегал мимо, когда эта штука упала? Я кивнул. — Ну хорошо. А то я уж было подумал, что вы, парни, что-то замышляете, — он широко улыбнулся. — Пойдем, провожу тебя к Хезер. Он развернулся и, не оборачиваясь, пошел прочь. Несколько мгновений я недоуменно рассматривал его спину. Он так шутит? Или обо всем догадался? Но тогда почему так спокоен? — Одиннадцатый, ты идешь? — окликнул он, и мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. В кабинете доктора Саммерс не оказалось. — Подождем ее здесь, — заявил доктор Нортон и развалился на ее кресле. Говорилка лежала на обычном месте, на стеллаже. Я нацепил ее за ухо и устроился на своем привычном месте. Металл неприятно холодил кожу. Некоторое время мы оба молчали. — Ну, как вам пополнение? — нарушил тишину доктор Нортон. — А вы откуда знаете, что у нас пополнение? — А как же, — усмехнулся он, откинувшись на спинку кресла. — У меня убавилось, значит, где-то прибавилось. У вас, скорее всего. Я прикусил губу. Точно, он же вскрывает и наши (в основном наши, полагаю) трупы. — А у меня остаются дела незакрытые, — он вытащил из кармана свернутую трубочкой тоненькую бумажную папку и бросил ее на стол, — место занимают. А их без патанатомического заключения не закроешь. — Пат… что? — Результаты вскрытия. Я невольно поежился. — А моя папка тоже у вас? Ждет результатов моего вскрытия. Хотя доктор Саммерс как-то говорила, что живой я более интересен, чем мертвый. — Нет. Твоей нет, босс забрал, — ответил доктор Нортон и широко улыбнулся. — Что, испугался? — Испугался, — подтвердил я. К счастью, говорилка не предавала дрожание в голосе. Доктор Нортон хмыкнул. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Как тебе новенький? — Он сумасшедший, да? — наконец рискнул я ответить после продолжительной паузы. — Бинго! — хлопнул в ладоши доктор Нортон. — Доктор Макбрайд хорошо над ним поработал. Жаль, обсудить с ним результаты не получится. Тромбоэмболия легочной артерии. Несколько нетипичный диагноз для мужчин его возраста, не повезло парню. Да еще и помер прямо на рабочем месте. Паршивая смерть, — доктор Нортон цокнул языком. — Хотя, скорее всего, меня ждет такая же. Не от тромбоэмболии, конечно, но на рабочем месте почти сто процентов. — Почему? — Потому что с такой работой шансы на счастливую пенсию у нас невелики. Мы играем с силами, которых сами не понимаем. Когда это кончалось чем-то хорошим? Взять хотя бы тебя. — Меня? — удивился я. — Ты ведь мог бы… — Хорош третировать мальчика, Нортон, — перебила его вошедшая доктор Саммерс. Тот в ответ только закатил глаза и откинулся на спинку кресла. — Как всегда, Саммерс. — Пойдем, милый, — позвала меня доктор Саммерс. — Прогуляемся. Я встал и бросил на доктора Нортона нерешительный взгляд. Но тот не проявил ни малейшего желания продолжать беседу, так что пришлось мне последовать за доктором Саммерс, так и не узнав, что я мог бы. Некоторое время мы молча шли бок о бок, каждый погруженный в свои мысли. Коридоры Бобсок довольно однообразны, так что я не сразу уловил, в какую сторону мы движемся. В какой-то момент, оглянувшись, я обнаружил себя напротив печально знакомой таблички «Др. Томас Джей Ди». — Вы меня к Диктору привели? — возмутился я, чувствуя пробежавший по спине холодок. — Откуда столько отчаяния в голосе? — усмехнулась доктор Саммерс. — Все будет в порядке, милый. Просто обсудим парочку вопросов. Так будет проще для всех нас. Она коротко постучалась, толкнула дверь и приглашающе провела рукой. Я бросил на нее полный осуждения взгляд и шагнул внутрь, почти ощущая себя преданным. На этот раз, к моему удивлению, доктор Саммерс вошла со мной. — Привет, Боб, — поздоровался со мной Диктор. — Как твои дела? — Хорошо, — пискнул я. Присаживаться, как в прошлый раз, Диктор не предложил. Мне почему-то казалось, что это плохой знак. — Это хорошо, что хорошо, — он улыбнулся. — У меня, к сожалению, дела идут не столь радужно. — Да? — мне показалось, что у меня внутри что-то оборвалось. Неужели он знает, что доктор Саммерс мне предлагала? Или про ЗР-01? Не зря же он оставил доктора Саммерс в кабинете. Я как будто невзначай покосился на нее. Лицо женщины представляло собой маску спокойствия. Мне бы такое самообладание. — Видишь ли, с некоторых пор мы, вроде как, проверяем, действительно ли объект эксперимента мертв. — Ага, — осторожно кивнул я и переступил с ноги на ногу. Дело не в нас с доктором Саммерс. Уже хорошо. Но я не понимал, к чему он клонит, и это нервировало меня еще сильнее. — И вот заявляешься ты, и утверждаешь, что у вас появился новенький. Да еще и ведет себя премерзко — один в один наш последний подопытный. Было такое? Я кивнул. Охватившее меня недоумение несколько отодвинуло страх. Какое дело Диктору до Перца? Раньше он никогда нашими новенькими не интересовался. Диктор тем временем продолжил. — Я логично предположил, что система проверки жизнеспособности ошиблась и отправил специалистов ее проверять. Но, странное дело, они в один голос утверждают, что с системой все в порядке. Ладно, подумал я. Может, это единичный глюк. Для проверки поставлю-ка я дополнительную систему к уже имеющейся. Но вот я провожу следующий эксперимент. Обе системы подтверждают смерть подопытного, и на следующий день я требую отчета с доктора Нортона, а он утверждает, что не может его предоставить за отсутствием тела! Как тебе такой поворот? — Очень волнующе, сэр, — пробормотал я, окончательно потеряв нить его рассуждений. — В итоге, мы обыскали весь полигон, но трупа так и не нашли. Возникает вопрос: зачем вам понадобился труп, Боб? Диктор взглянул на меня поверх очков, и я поежился. — Но у нас нет трупов. У нас новенький. У него не все в порядке с головой, но он определенно жив. Кажется, это был неправильный ответ. Под прожигающим взглядом Диктора я втянул голову в плечи и зажмурился. — Новенький, значит, — задумчиво протянул Диктор через пару сотен лет молчания. — Новенький, который должен быть трупом. Интересно. Доктор Саммерс, а вы что думаете? — Чрезвычайно интересно, сэр, — с образцовым энтузиазмом отозвалась она. Я не выдержал и, открыв глаза, вновь покосился на нее. Доктор Саммерс все еще представляла из себя образец спокойствия. — Итак, Боб. Как, по-твоему, ваш новенький мог воскреснуть из мертвых? Или, возможно, два последних? — Я не знаю, — пробормотал я. — Может, ваша система ошиблась? — К моему глубочайшему сожалению, система исправна. Итак, Боб? Я слегка ускорился, лихорадочно соображая. Шизик и Перец были мертвы? Но Шрам ведь спас их обоих! И они вполне себе живы в данный момент… Погодите-ка… Шрам спас их. С помощью исцеляющей пушки. Он не взял меня с собой за Перцем, потому что они планировали дождаться конца эксперимента. Чтобы… Использовать пушку (воскрешающую, а не исцеляющую) на уже мертвом Бобе. Шок от осознания этого даже выбил меня в обычную скорость. Шрам не планировал никого спасать изначально, он рассчитывал на то, что ему удастся вернуть к жизни уже погибшего Боба — без всякой суеты и борьбы за жизнь спасенного. И у него прекрасно это получилось. — Ну же, Боб, — слегка поторопил меня Диктор. — Я не знаю, — повторил я в смятении. — Кажется, у Шрама появилась штука, способная воскрешать мертвых. Несколько секунд Диктор сверлил меня изумленным взглядом. — Довольно неожиданно, — подала голос доктор Саммерс. — Если, конечно, позабыть, с чем мы работаем. — Штука, воскрешающая мертвых. Почему бы нет, — улыбнулся Диктор. — Ладно, Боб. Можешь быть свободен. А вы, доктор Саммерс, задержитесь. На пару слов. Я бросил на нее тревожный взгляд, и она постаралась ободряюще улыбнуться. — Иди без меня. Я качнулся с пятки на носок, но все же кивнул, и, то и дело оглядываясь, удалился. Какое-то время я провел под дверью, тщетно пытаясь подслушать, о чем внутри пойдет речь. Но, вообразив, что сделает со мной Диктор, застукав за этим занятием, решил подождать доктора Саммерс в другом месте. В конце концов, вряд ли Диктор собирается причинить ей вред. Она ведь на него работает.

***

Босс проводил Флэша взглядом и тут же уткнулся в смартфон. Наверняка проверял по камерам, точно ли мальчик ушел. — Вы что-то хотели? — вежливо напомнила о себе Хезер. — Что вы об этом думаете? — босс сунул смартфон в карман халата и вольготно откинулся на спинку кресла. Хезер много чего об этом думала. Признаться, когда они в первый раз не получили труп Боба, это вновь активировало слушок, что сбежавшие образцы балуются каннибализмом. И порой Хезер думала, что куда лучше было бы, окажись это правдой. Каннибализм — штука хоть и мерзкая, но вполне объяснимая. А вот то, что произошло с номерами двадцать семь и, как теперь выяснилось, двадцать восемь… Особенно двадцать восемь. Остается надеется, что у него все же нет сверхспособностей, а смерть доктора Макбрайда — просто несчастный случай. — Вы про чудесное воскрешение или вообще? — спросила она в ответ. — Про то и другое. — Для меня это было такой же неожиданностью, как и для вас, сэр, — очень неприятной неожиданностью, учитывая, что Флэш уходить без братьев наотрез отказался. А выпускать на волю кого-то вроде двадцать седьмого или двадцать восьмого — себе дороже. — Ага. Пожалуй, я поторопился с Красным. Стоило придержать его при себе. — Возможно, сэр. Но не факт, что в лабораторных условиях его способности раскрылись бы также. — Умение заглядывать в гениальный мозг Роберта не связано со способностями, — поднял указательный палец босс. — Тот парень, на котором мы проверяли твою теорию, научился левитировать, прежде чем нам удалось достичь нужного эффекта. Еще одна неприятная неожиданность. В последнее время Хезер на них везло. Они намеревались использовать в этом эксперименте «пустышку», но просчитались. Где-то на второй неделе мальчик обнаружил способность левитировать и с тех пор большую часть времени проводил под потолком (и это доставляло немало проблем обслуживающему персоналу; одно дело, отмывать дерьмо от стен, другое — от потолка). Да и поведение мальчика оставляло желать лучшего. Он накидывался на любого, кто оказывался в пределах его досягаемости. Его держали в комнате с полупрозрачным зеркалом, но каким-то чудом он всегда знал, что за ним кто-то наблюдает и разражался потоком не слишком осмысленного мычания, бурчания и криков. У мальчика были вечно опухшие губы — он постоянно их кусал, да так, что чуть не измочалил, а глубоко запавшие глаза напоминали о тяжелобольных или узниках концлагеря (хотя такое сравнение, пожалуй, было недалеко от истины). Но самое главное, он безошибочно определял доктора Ди. Когда бы тот не появился, мальчик тут же переключал внимание на него. Еще Хезер знала от дешифровщиков, что мальчик говорил о кое-чем, чего никак не мог знать, никогда не покидая пределов лаборатории. — Только вот заставить его сотрудничать вряд ли удастся, — задумчиво продолжил босс. — К боли он теперь индифферентен, со мной готов встретиться только для того, чтобы выпустить мне кишки, и, кажется, возомнил себя дьяволом во плоти. Он усмехнулся. Его эта мысль определенно забавляла. — Несколько не тот результат, на который мы рассчитывали, — вежливо улыбнулась Хезер. — Далеко не тот, — кивнул босс. — Но у нас все еще есть Красный. Пора заканчивать балаган. — Сэр? — Он создал чертову воскрешающую пушку из найденных на помойке запчастей! А что будет в следующий раз? Новый Икс? Это был безусловно занимательный опыт, но мы не можем и дальше позволять ему заниматься, чем вздумается. — А что насчет остальных беглецов? — За одиннадцатого волнуешься? — хмыкнул босс. — Не могу ничего обещать. Он слишком опасен, сама знаешь. Хезер опустила глаза. — Да, сэр. — Если тебе кажется, что ты не справляешься, могу перевести в другой филиал. У нас недавно открылась лаборатория в Тибете. Чистый горный воздух, потрясающие виды и никаких клонов. — Спасибо, сэр, не стоит, — натянутая улыбка. — Смотри сама, — блеснули стекла очков. — В какой-то мере я понимаю твои чувства, но работа есть работа. Помнится, ты как-то говорила, что знаешь, когда остановиться. — Сэр… — Это все еще так? — Да, сэр. Но все же… Неужели нет ни шанса? — Шансы есть всегда. Пока я планирую сосредоточится на захвате Красного. С остальными, если они не будут слишком сильно докучать, можно разобраться позднее. — Спасибо, сэр, — видимо это все, на что Хезер может рассчитывать. — Я могу идти? — Да, конечно. Я пришлю вам инструкции насчет следующей встречи с Одиннадцатым. И, доктор Саммерс, — обратился он к ней, когда она была уже почти у двери. — Надеюсь, я обнаружу ЗР-01 в том же состоянии, что и оставлял. И на том же месте. Хезер на секунду закаменела, чувствуя, как ускоряется пульс. — Разумеется, сэр, — произнесла она безупречно спокойным голосом.