Вечность мгновения

Уже стоя перед дверью кабинета доктора Саммерс, я понял, что не знаю, что ей сказать. Я понимал, что это ее работа и все такое, но чувствовал себя преданным. И злился. На нее — потому что не сказала прямо, на себя — потому что не понял намеков, на попавшегося Эля, на Шрама с его потребностью всех спасать… Еще к злости примешивался страх. Что, если она обманула меня намеренно, а остальное я выдумал? От этой мысли становилось почти физически плохо. Коленки подгибались, а к горлу подкатывала тошнота. Но если Эль жив — это единственная возможность узнать его судьбу. А с разбитым сердцем я как-нибудь справлюсь. Шрам, вон, справляется. Пока я стоял, терзаемый сомнениями, дверь медленно начала открываться. Я даже не сразу заметил, а когда заметил, в мозгу мелькнула предательская мысль сбежать прямо сейчас. Никто бы не понял, что я здесь побывал. Но Эль… Вздохнув, я замедлился. Распахнувшаяся рывком дверь чуть не задела меня по носу. На пороге стояла доктор Саммерс. — Здравствуй, милый, — мелькнувшее на ее лице удивление сменилось вымученной улыбкой. — Я боялась, что ты больше не придешь. Я нерешительно помахал рукой в качестве приветствия. На лице сама собой появилась и тут же исчезла нервная усмешка. Доктор Саммерс посторонилась, пропуская меня внутрь кабинета. Первым делом я нацепил на ухо говорилку. — Вы знали, что так будет, да? — говорю, как обиженный ребенок. Доктор Саммерс устало оперлась о спинку собственного кресла. — А для чего еще босс мог разрешить сообщать вам о датах экспериментов? Даже жаль, что мы с треском провалили такой шанс. — Что? — Взяли не того. Босс был в ярости. Знаешь, мне с трудом удалось уговорить не убивать того мальчика до твоего появления. — Эль жив? — сердце застучало быстрее, а на лице сама собой попыталась расплыться широченная улыбка. — Жив. Но на твоем месте я бы поспешила к боссу, его терпение не бесконечно. Может, сумеете договориться. Улыбку разом сдуло. Взгляд как-то сам собой зацепился за уродливого младенца в банке. Стало тоскливо. О чем она? Это же Диктор. Я скуксился и сосредоточился на том, чтобы острое пощипывание в уголках глаз не превратилось в полноценный плач. — А если у меня не получится? Вы убьете его? — Прости, милый, — у доктора Саммерс был такой вид, будто она сама сейчас расплачется. Она было сделала движение, словно собираясь меня обнять, но на полпути передумала и просто провела рукой по волосам. — Не думай об этом, милый. Ты справишься. Мне бы такую уверенность.

***

— А отпустите Эля, пожалуйста. Он хороший. Прозвучало довольно по-дурацки, что подтвердила проступившая на лице Диктора усмешка. Но хоть смеяться он не стал. — «Он хороший», конечно, достойный рассмотрения аргумент. Еще доводы? Я обиженно засопел. Издевается или ему действительно интересно, что там у нас с Элем? Я посмотрел на слегка склонившего набок голову Диктора и решил, что все-таки издевается. — Пожалуйста? — пискнул я. Диктор приподнял брови, показывая, что моя вежливость его не впечатлила. — Он готовить умеет, — рискнул я. — Полезный талант, — согласился Диктор. — Еще что-нибудь? — И Шизо его слушается лучше, чем всех остальных, — добавил я тише. — А у вас с ним проблемы? — Нет, — быстро произнес я. Поймал проницательный взгляд Диктора и признался: — Да. Он странный и жуткий. И когда Эль был с нами, Шизо так себя не вел. То есть он все еще был странным, но просто странным, без жути. Диктор задумчиво кивнул, но ничего не ответил. — Вы отпустите Эля? — робко спросил я, когда пауза начала затягиваться. — Нет. В груди что-то оборвалось. Я прикусил губу и пообещал себе, что не расплачусь в кабинете Диктора. — Почему? — как же хорошо, что говорилка не может передать дрожь в голосе. — У меня на него планы. — Почему бы вам не использовать в своих планах кого-нибудь другого? — слишком дерзко, понял я, как только слова слетели с языка, и втянул голову в плечи. Диктор улыбнулся так, что у меня сердце в пятки ушло. — Мне нравится эта идея. Думаю, я вполне мог бы обменять вашего Эля… на, скажем, Красного. — Что? — Да, Красный, пожалуй, подойдет. Он всегда мне нравился, — кивнул Диктор сам себе. — Как тебе такое предложение, Боб? Это было нечестно. Он не мог заставить нас обменять одного брата на другого. Но спорить я не стал. — Мне… нам надо подумать, — пробормотал я, сверля взглядом пол. — Пожалуйста, — великодушно кивнул Диктор. — Мы собирались переправить двадцать второго в другую лабораторию в следующий четверг. Это через шесть дней, если вы не следите за календарем. До этого момента можете приходить ко мне в любое время; ты и Красный. Шесть дней! Целая неделя. За шесть дней мы вполне можем что-нибудь придумать. Я кивнул, все так же не поднимая от пола глаз. — И вы отпустите Эля? — В тот же миг. Это все? — Если я приведу Шрама, вы ему ничего не сделаете? — Даю слово, — Диктор расслаблено откинулся на спинку кресла. — Еще вопросы? Я покачал головой. — Свободен, — кивнул мне Диктор и отвернулся, показывая, что разговор закончен. Новость о том, что Эль жив, не улучшила атмосферу на базе, а скорее наоборот. Повисшее в воздухе напряжение, казалось, можно потрогать. Ультиматум Диктора был встречен гробовым молчанием. Я переводил взгляд с одного нахмуренного лица на другое, ожидая, что вот-вот одно из них скажет роковое «нет». И остальные его поддержат: пусть с показной неохотой, повозмущавшись для порядка, но поддержат. Шрам был слишком важен для нас. Как не больно это признавать — куда важнее Эля. Время тянулось потерявшей вкус жевательной резинкой. Молчание затягивалось. — Полагаю, это единственный способ спасти Эля, — нарушил тишину Шрам. — Даже не думай! — перебил его Джеймс. — Без тебя здесь все развалится. И Диктор это знает, поэтому и поставил такое условие. — Знаю, — уныло ответил Шрам. — Но я не готов взять ответственность за смерть Эля. — А за наши, значит, готов? — вмешался Перец. — Джеймс прав. Заполучив тебя, Диктор не станет церемонится с нами. А Эль уже все равно, что покойник. Надо забыть о нем. — А если бы ты оказался на его месте? — подал голос Боб-без-клички. — Ты бы согласился, что мы решили забыть о тебе? Все заговорили одновременно. Поднялся галдеж. Только Шизо молча раскачивался, сидя на одном месте. — Тихо! — рявкнул наконец Шрам. Когда шум смолк, он продолжил. — Это моя жизнь и мое решение. — Но ты же понимаешь, что мы… — начал было Джеймс, но осекся под хмурым взглядом Шрама. — Мы должны спасти Эля, это не обсуждается, — Шрам обвел присутствующих пристальным взглядом. — А вот как мы это сделаем — открытый вопрос. — То есть, ты не собираешься идти на заклание? — с надеждой спросил Боец. — Посмотрим. Если удастся этого избежать — я только за. К тому же, Диктор может лгать, и даже заполучив меня, он не отдаст Эля. Следующие несколько часов мы потратили на составление плана. Если хотите мое мнение — это был не очень хороший план. Я бы даже назвал его очень плохим. Он включал в себя штурм кабинета Диктора и взятие в плен самого Диктора, чтобы силой принудить его отдать нам Эля и выпустить нас всех на свободу. А когда я попытался выступить против, меня даже слушать не стали. — Сколько можно трусить, Флэш? — произнес Джеймс. — Или ты планировал до конца жизни прятаться в подвалах и жить на подачки Диктора? Я обиделся. Нет ничего такого в том, чтобы опасаться за свою жизнь. Она у меня одна, как никак. Тем временем Шрам и Джеймс проводили усиленные тренировки, кажется, поставив себе цель загонять нас до смерти. Громче всех этим фактом возмущались Перец (из природной вредности и склонности к показухе) и Шизо, который не особенно понимал, что происходит, и, кажется, не осознавал, что говорит вслух. Когда Боец, которому надоело слушать бесконечное брюзжание над ухом, попытался объяснить Шизо, почему тренировки так важны, тот сперва съежился как от страха, а потом взорвался бранью: — Ага, шельма! Мысли мои воруешь?! Своих нет, так решил мои украсть?! А вот не дам! — Что? Я не… да ты вслух говоришь! — возразил опешивший Боец. — Оправдывайся, оправдывайся, шельма, никто тебе не поверит, — фыркнул Шизо. — Я-то знаю, что не говорил вслух. Думаю, чего это он на меня смотрит? А он мысли мои крадет! Шизо закачался на месте из стороны в сторону, все сильнее и сильнее. — А, может, он не только мысли крадет? — пробормотал Шизо, продолжая раскачиваться. — Может, он и Эля моего украл? — Эль у Диктора, и ты об этом прекрасно знаешь, — произнес Боец. — Да, у Диктора… все вы так говорите… обманываете меня… — Эль действительно у Диктора, — вмешался я. — В любом случае, Боец не смог бы украсть Эля: в тот день, когда он со Шрамом пошел на вылазку, Боец остался с нами на базе. Помнишь? Шизо резко остановился, перестав раскачиваться. Смерил меня задумчивым взглядом. — Помню, — медленно произнес он. — Боец не мог украсть моего Эля, потому что я с него глаз не сводил, ухх, шельма. Он вновь стал раскачиваться на месте. Случайно поймал взгляд Бойца. — Что смотришь, шельма? Не смотри! — воскликнул он и отвернулся к стене, продолжая раскачиваться и неразборчиво бормотать себе под нос, периодически восклицая «ухх, шельма». Мы с Бойцом переглянулись и сочли за лучшее оставить его в одиночестве. К вечеру Шизо оклемался достаточно для того, чтобы выползти из своего угла. Он старался держаться Боба-без-клички. Может, симпатизировал ему больше, чем остальным, а, может, чувствовал, что тот его жалеет. В любом случае, вечер прошел без происшествий. Проснулся я от резкого тычка в бок. Привстал, пытаясь рассмотреть копошащиеся в полном в темноте фигуры. Уже было открыл рот, чтобы возмутится творящимся безобразием, когда осознал, что вижу. Шизо навис над Шрамом, зажав одной рукой ему рот, другой пытался приблизить раскрытые ножницы к лицу Шрама. Тот успел перехватить руку с ножницами, когда их лезвия были буквально в сантиметре от его глаза. Борьба проходила в полном молчании. Я вскочил, ускорившись, и перехватив Шизо за талию и попытался оттащить его от Шрама. Все-таки скорость дает ощутимое преимущество над противником. К сожалению, есть у нее и недостатки. Во-первых, Шрам не успел разжать руку и его паровозиком потащило за нами. Во-вторых, двигаясь спиной вперед, я не слишком-то смотрел, куда ступаю. Я споткнулся. Не то чтобы это неприятность не случалась со мной раньше, но обычно я успевал восстановить равновесие до того, как упаду. И никогда раньше я не падал спиной вперед и с грузом. Первым делом я оттолкнул от себя Шизо, от всей души надеясь, что ни ему, ни Шраму, это не повредит. К сожалению, восстановить равновесие после этого мне не удалось. Оставалось попытаться сгруппироваться и надеяться, что приземление будет не слишком жестким. Я отпустил скорость. Бетонный пол поприветствовал меня неласково. Голова взорвалась болью, лопатки обожгло огнем. Кто-то дико вопил. Звук то нарастал, приближаясь к визгу, то понижался до глухого гула, становясь почти неслышным. Потом смолк окончательно. Я свернулся калачиком, пытаясь унять расползшуюся по телу боль. Осторожно коснулся подрагивавшей рукой затылка. Поднес пальцы к лицу — на них была кровь. Рука бессильно упала обратно на пол. Я зажмурился. Боль окутывала меня со всех сторон, отзываясь на малейшее движение. Казалось, во всем мире существуют только две вещи: я и боль. Я чувствовал себя как никогда одиноким и очень несчастным. Не знаю, сколько я так пролежал. Но в какой-то момент кто-то опустился рядом со мной на колени. — Ты как? — обеспокоенно спросил Боб-без-клички. — Жив? — Наверно, — пробормотал я. Боб-без-клички хихикнул. — Давай я посмотрю. Я почувствовал, как его пальцы касаются головы и постарался не зашипеть от боли. — Прости, — пробормотал Боб-без-клички. — У тебя тут ранка. Надо перевязать. Подожди минутку. Вскоре Боб-без-клички вернулся с бинтом. — Как остальные? — спросил я, пока он сооружал на моей голове некое подобие тюрбана. — Нормально. Мы заперли Шизо в одной из пустующих комнат. Пока его туда тащили, он умудрился покусать Перца и наставить синяков Бойцу, а еще в общей потасовке кто-то наступил на Джеймса, а Шрам вывихнул плечо, но его уже вправили, так что, в целом, все в порядке. — Хорошо, — произнес я, прикрыв глаза. — Пойдем, — позвал меня Боб-без-клички, закончив перевязку. — У нас сейчас общий совет. Будем решать, что делать с Шизо. Он помог мне встать и мы поплелись в столовую, уже наполненную голосами. Они отзывались в моей голове глухой болью, но поймав взгляд Шрама я не смог сдержать улыбки. Он действительно был в порядке. Чего никак нельзя было сказать о нашем командном духе.