Рисуя круг

В понедельник Антон мучается от похмелья: он умудрился набухаться ещё и в воскресенье. В последнее время тревожит пустота, образовавшаяся внутри, тягучая, неприятная и ничем необоснованная. Он пытается глушить её алкоголем, а выходит лишь отупить разумное мышление. Кажется, будто он бежит за мыслей, догоняет и как только пытается её словить — она ускользает, оставляя парня одного. Чувство, словно из него вытащили смысл жизни, его цели, мотивы оставив лишь оболочку. Пустую и износившуюся. Уставшую. Очередной окурок летит прямо в урну. Походу, Антон начинает понимать, как это прожить больше четверти века — так и не поняв зачем. Бывшие ценности — теперь кажутся пустышкой, золотом, купленным у цыган возле вокзала. Мысли рассыпаются в самые негативные стороны, рассыпается и Антон. Но лишь внутренне, внешне — хоть на глянец снимай. Это он так думает. Хочется чего-то из ряда вон выходящего. Он вспоминает как учился в музыкальной школе и мечтал стать рокером. В какой момент это пропало? Почему он кого-то поднимает на вершину, а не поднимается сам? Эти вопросы так и остаются ему непонятными так же, как в пять лет было непонятно почему трава зеленая. Если это зачатки кризиса среднего возраста, то ему страшно представить, что будет после тридцати. Рутина съедает его не пережевывая. Хочется взять в прокат байк и махнуть куда-то на восток, в дремучие леса, подальше от цивилизации. Вместо этого он сгнивает на рабочем месте, всё никак не найдя дизайнера для ебанной обложки. Почти все отказываются, будучи либо заняты другими проектами, либо недовольны личностью певца. В какой это момент все стали такие привередливые? Антон не понимает. От досады звонит Диме, может, у того есть кто на примете. Они договариваются встретиться, но не как обычно — в пабе, — а в кофейне. Антону физически больно смотреть на любой из видов алкоголя. В какой момент старость подкралась так быстро? В студенческие годы Шастун мог уйти в небольшой запой, однако всё равно бодрячком появлялся на парах, правда, не раньше третьей, однако это уже не столь важное уточнение. Дима приходит не один, с ним Матвиенко. Он окидывает Шастуна оценивающим взглядом, всем видом показывая, что видит разительные перемены в друге, но не желает их озвучивать перед не таким близким человеком. В ответ Антон криво, слишком наиграно улыбается, пожимая плечами. — В общем, ребята, это задница, — начинает он. — Я не могу найти дизайнера для обложки. Серёжа и Дима начинают на перебой сыпать именами, на что Антон лишь машет головой: всё уже давно перепроверено. Более неизвестные дизайнеры кажутся ненадежными, а времени на исправления или поиски потом кого-то ещё совсем нет. — Есть один вариант, но он тебе точно не понравится, — издалека начинает Серж. — Давай хоть что-то уже, — он, устало подпирает голову. Крепкий эспрессо горчит и палит нёбо, но ни капли не приободряет. — Арс. Он отличный художник с отличной фантазией. — Только, блять, не он! — оживленно восклицает Шастун, на секунду забывая об истощенности своего организма. — Да, нам хватило прошлой нашей встречи, — добавляет Поз. — У вас есть варианты получше? — Он всё равно не согласится, — отмахивается Антон. — У него не будет выбора. Он поспорил мне на днях желание, — хитро улыбается Серёжа, доставая телефон. — Я звоню. — Попробуй, — еле слышно бубнит Антон. Попросить кого-то малоизвестного уже не кажется такой плохой идеей. — Алло, привет, Арс, как делишки?.. У меня всё отлично. Слушай, тут к тебе дело есть, одному певцу срочно нужно обложку для альбома организовать... Да, я знаю, что ты не по этим делам... Да, я знаю, кто я, однако, ты мне проспорил... Не манди, это не поможет. Где ты с ним встретишься? Ну... Давай в той твоей излюбленной кофейне завтра, — Матвиенко, вспоминает о их первой встрече в "Рандеву" и о том месте, что связывало Попова с Шастуном. — На сколько? Антон поднимает два пальца в воздух. — Давай на два... Ага, он тебя узнает... Да, твой большущий фанат, — он не сдерживается и прыскает смехом, переходя в хохот. — Нет-нет, ничего смешного... Ага, и ты туда же. До скорого. — Я всё ещё сомневаюсь в этой идее, — говорит Дима, когда Серый прячет телефон в карман. — Я тоже. — Да не будьте вы к нему так критичны! — Понимаешь, — начинает Поз, — Его картин — мы не видели, зато его эго — с излишком. — В любом случае, спасибо за помощь, Серёж. Я попробую, — выдыхает Антон. — А ещё я у тебя теперь в долгу. — Раз в долгу, тогда просто отдохни для меня. Ты выглядишь ужасно. — Ну спасибо, — Антон заливисто смеётся. — Это ты от своего друга-художника набрался? — Возможно. Солнечные лучи ласкают белое, усеянное родинками лицо парня, заставляя его жмуриться и улыбаться солнцу. Чёрное пальто сменило необъятного размера куртку, давая больше воли движениям. Этот день можно было бы назвать идеальным, если бы не одно, но. В любимую кофейню он спешит не из-за желания отведать качественную арабику, а из-за тупого проигрыша в таком же тупом споре. С чего это он решил, что Матвиенко не сможет сочинить оду геям за двадцать минут? Не зря же его не раз награждали, как лучшего автора песен. Жизнь Арса начинает играть новыми красками с приходом весны. Зима — самый неактивный сезон в его творчестве. Она морозная и мерзкая, касается рукой нежного тела Арсения, заставляя того дрожать от пробежавшего по телу холода. Весна же — время чувств. Весной влюбится и забыться — нехуй петь, главное иметь голову на плечах. Пора, когда всё просыпается и расцветает. Цветы, деревья и люди. Одежды становится меньше, улыбки — шире. В окружении этого всего тает не только лёд, но и сердце Арсения. Вдохнув побольше свежего воздуха и пообещав себе быть более сдержанным и менее грубым, он открывает входную дверь. Первое же, что он видит — озадаченное лицо дылды, нервно улыбающееся при виде Арса. Это ещё с какой стати? Неужели я умудрился спиздануть ему что-то не то спьяну? Он проходит мимо, даже не взглянув на парня и остановившись, возле понравившегося столика, принялся снимать верхнюю одежду. — Не хочу тебя расстраивать, — Арсений слышит знакомый голос сзади и повернувшись к нему, всё же окидывает взглядом Антона, стоящего с ноутбуком. — Только, блять, не говори, что это ты! — он понимает, что не ошибся, пазлы в его голове сложились идеально. Знаком с Матвиенко, пиар-менеджер поющей звезды, да ещё и злорадный смех Серёжи после слов "мой поклонник". — Это я. И ты опоздал на сорок минут. — Ой, завали. — Я тоже не очень рад этой встрече, — выдыхает он, садясь за столик, — Но мне нужна помощь. Его вид непонятным образом вызывает у Попова вместо чувства озлобленности, какое-то эфемерное сожаление. Парень выглядит до пизды уставшим. В принципе, он же может абстрагироваться от личности сидящего и помочь, только потому что должен Матвиенко? По обычаю, он просит лавандовый латте, но вместо того, чтобы вернуться за свой столик в ожидании, когда его позовут, остаётся у витрины, рассматривая какие-то картинки. Антон замечает это и только хмыкает, мол, больно надо. Он не знает, получится ли у него хоть что-то адекватное в этой обстановке, но вдруг игра всё же стоит свеч. То, что дальше видит Шастун заставляет его не на шутку перепугаться за жизнь баристы. Вот девушка уже доделывает кофе, зовёт Арсения, протягивает напиток и отпускает до того, как тот успевает взять его в руки. В последствии этого напиток выскальзывает из рук изрядно облив и работницу, и художника. — Ей пиздец, — сочувственно шепчет Антон, готовясь к потоку ора. Каким же становится явным его удивление, когда Арс осматривает свою белую в мелкую клетку рубашку с коричневыми пятнами и на бесконечный поток извинений спокойно отвечает: "Это не единственная шмотка в мире, ничего страшного. Просто сделайте новый кофе". Маска удивления не спадает с лица Антона, когда тот садится напротив, никак не обращая на него внимания. — Ну, может, ты дашь мне послушать то, на что обложку я буду придумывать! Антон спохватился, поспешно протягивая собеседнику ноутбук с наушниками. Стоит отдать должное Арсу: он дослушивает все тринадцать композиций. Антон подмечает, что за это время, он ни разу не отвлёкся на телефон, вместо этого кидая пустые взгляды за плечо Антона или же устало прикрывая глаза. Сам же Шастун за это время успевает от скуки пролистать ленту инстаграма, поговорить с мамой по телефону и прочесть несколько статей о футбольных матчах. Его взгляд блуждает по Арсу, пока тот прикрывает глаза рукой, но стоит ему их открыть, он тут же утыкается в телефон. Тёмные волосы чертовски красиво оттеняют кожу, а родинки только лучше сочетают этот контраст. Антон выходит перекурить, а когда возвращается - видит Арса уже без наушников. — Я тут прослушал всё, — он запинается, — У меня дерьмовая память на имена, напомни, как тебя зовут? — Антон. — Так вот, Антон, — он сбивается с мысли, начиная улыбаться. — Самое забавное, что я помню все оттенки одежды, в которой тебя видел. Антон на это лишь пожимает плечами, даже не собираясь что-то отвечать. — Что касаемо обложки, — Арсений стряхивает с себя всё желание вести бессмысленные разговоры. — По обычаю, цепляют либо те, что сверх продуманы и проработаны до каждой детали, либо наоборот — чертовски простые, но въедающиеся в память. Парень кивает, соглашаясь с его рассуждениями. — Так как та музыка, что я только что прослушал, не является чем-то невъебаться фантастическим, скорее старые-добрые баллады о любви, то второй вариант нам больше подходит. — И что ты предлагаешь? — Смотри, мы можем сделать на весь фон чёрные сердца, а посредине красное, —Объясняя свое видение, Арсений прямо-таки загорается. Он не жалеет жестикуляции и противоречий. Перебивает и дополняет сам себя, спеша высказать все свои мысли, хоть его никто и не перебивает. — Нет, это слишком уныло... А, что если взять бежевый фон с красными сердцами и одним разбитым чёрным на середине? Просто? Просто. Концептуально? Концептуально. А главное — легко и запоминающееся. Ещё потом можно линию одежды с подобным принтом выпустить и вообще шик будет. Это можно будет вообще трактовать по-разному: толи всё вокруг влюблённые, а герой — в нашем случае певец — одинок, толи любовь не может быть вечной и рано или поздно твоё сердце будет разбито. В общем, разные ассоциации слушателей. А ещё до меня дошло, что это голос того парня, на показательном выступлении которого мы встретились пару дней назад. Слишком заавтотюнен, но все же его. Так это он твой клиент? — Ага, Принц, — кивает Антон. — Не самый талантливый исполнитель, честно говоря. Я вообще удивлён, что ты дослушал всё, это так... профессионально. — Конечно, я же должен понять основную линию всего альбома, — кивает Арс. — Это мой первый опыт и скорее всего последний. — На самом деле очень круто, — выдыхает Антон. — Не ожидал от тебя такого. Всё гениальное — просто. В действительности, это как раз то, что и описывает всего Арсения. Его стиль в одежде — простой, но с изюминкой, который привлекает внимание, но не кричит. Его картины, без абсурда, неомодерна, привлекающие своим цветом и хаотичностью мазков, что укладываются в утонченные формы. Антон думает о том, что Арсений всё же больше притягивающая личность, правда пока тот не откроет рот. — Тебе нужно просто обратится к графическому дизайнеру, чтобы он воплотил задумку, — нарушает молчание Арс. — С этим я тебе уже не помогу. К сожалению, предпочитаю олдскульные кисти и краску, а не эту вашу технику. — Ага, — невпопад кивает Антон, так и не вникая в слова. Вот перед ним сидит человек, который живёт, как хочет и не стесняется этого. Бухает, трахается, проживает жизнь и ни о чём не беспокоится — чем не идеал для существования? — Я вот не понимаю, как ты существуешь, — начинает Шастун, рассуждая в слух. У Антона вообще дерьмовая привычка озвучивать мысли, не обдумав их до конца. Одни конфликты из-за этого. — Неужели тебе хватает денег на жизнь с этих твоих картин? — Моя жизнь прекрасна в своей непостоянности, — Антон удивляется тому, что ещё не был послан, за столь откровенные вопросы. — Сегодня я могу себе позволить купить еду в Азбуке вкуса, а через неделю, возможно, я пойду скупиться в Магнит. Арсений не продолжает о том, что частенько встревает в долги, особенно торчит Матвиенко, когда приходит время квартплаты. О том, что вся его одежда далеко не модных лейблов, скорее — качественный ноунейм. Он не за хорошие условия, качественную еду и капиталистическую жизнь. Он — за идею. — А ты скорее всего из тех, кто за карьерный рост и качественные условия жизни, — продолжает Арс. — У тебя небось и квартира в ипотеку. — Так и есть, — Антон улыбается своей предсказуемости. — Этим мы с тобой и разные. Я скорее без крыши над головой останусь, однако не напишу то, что посчитаю не достойным, а ты сделаешь всё, чтобы твоя крыша была больше и крепче. — Я уже видел лицо бедности и больше не хочу. Арс криво улыбается. Он совсем не осуждает парня за выбранный им жизненный путь, хоть он и не совпадает с видением жизни художника. Это так же, как осуждать человека за то, что ему нравится красный, когда тебе — жёлтый. Глупо. Антон, в свою очередь, погружается в воспоминания из детства. Вот ему шесть лет, он играет в песочнице с поломанными игрушками, и это совсем его не волнует. В двенадцать он донашивает вещи за двоюродным братом, которые ему коротковаты, он психует, ибо девочка, которая ему нравится смеётся с него. В шестнадцать он тёмной ночью обещает себе, что сделает всё, чтобы его родители, и он сам, жили в достатке. В восемнадцать он подрабатывает механиком, чтобы оплачивать учёбу. Его детство на вкус, как овсянка на воде и дешёвые сосиски из туалетной бумаги. — И я не такая сука, как все считают, — зачем-то говорит Арсений, а затем забирает свои вещи и уходит. Антон на секунду задумывается: может, так и есть? Да, Арсений более открытый и эпатажный, Антон бы не позволил себе такого. Самооценка у него действительно завышена, иногда выглядит, как нарцисс ебаный, но, может, это и неплохо? В той среде, где он крутится — это норма, так что стоит ли это осуждения? Возможно, он просто подходил под тот слой общества, а, возможно, то общество сделало его таким. Антон медленно собирает свои вещи обдумывая, какова же истинная личность великого художника. То, что он многогранней любого бриллианта, это и так становится понятно с первых минут общения. Да и не такая он сука, как кажется на первый взгляд: вон ни одного кривого слова не сказал в сторону баристы, — последняя мысль об Арсении развевается холодным воздухом улицы, и Антон спешит домой, к своим "мирским" делам. Поздно ночью покинув все попытки уснуть, Арсений принимается варить кофе. Он наслаждается его запахом, заворожено смотрит, как коричневая пенка всё ближе и ближе становится к краю турки и снимает её с плиты, до того, как коричневая жидкость успевает растечься по кухонной поверхности. Он забирает чашку с собой на балкон и прикуривает, всматриваясь в бесчисленное количество огоньков на горизонте. "Да ну нахуй, сколько можно уже!", — думает он, когда очередная навязчивая картинка встаёт перед глазами. И всё же идёт в комнату, взяв кисти в руки, вырисовывает красные сердечки на фоне и чёрное разбитое на том месте, где должно находится настоящее сердце зеленоглазого парня.