***
— Да как он мог так поступить с ней? — не сдерживая эмоций кричал парень, дрожащими руками открывая дверь квартиры. — Он казался мне вполне хорошим человеком, но... "Вообще, к чему было сказано все это?" — поник мальчишка. Он сбивчиво дышал, дрожал абсолютно всем телом и вот-вот мог зарыдать от безысходности. Холодная вода из душа помогла ему успокоиться, но помочь забыть о разговоре с репетитором была не в силах.***
— Почему ты уехал от неё? Она же осталась совсем одна! — серьёзно расспрашивал юноша темноволосого, злобно поглядывая куда-то в сторону, ведь посмотреть таким взглядом на мужчину не мог, просто не хватало смелости. — Я много думал об этом и... — начал было он отвечал на вопросы парнишки, как тот перебил его, потому что сдерживаться уже был не в силах. — И что? Что? За столько лет ты ни разу с ней не увиделся! Она ещё жива но, возможно, когда ты надумаешь её увидеть, будет слишком поздно, как ты не понимаешь? — посетители кафе начинали оглядываться на них, а сотрудники насторожились. Фантомхайв словно пылал и был не способен держать себя в руках также, как и свой язык за зубами. Понимая это, Себастьян попытался успокоить его, но ничего не вышло. Он ударил по больному месту, а ведь прекрасно знал, как для Сиэля мог обернуться этот разговор. — Сиэль, ты многого не знаешь, так что попробуй... — Не хочу ничего слышать! Не хочу! Нет! — больно прикусив губу до крови, рыкнул мальчишка. — Я ухожу. — Черт, черт, черт! — кричал синеглазый, стуча кулаками по стене, совсем не думая о том, что за ней проживают соседи. Да и не в состоянии он был думать о чём-то помимо того, что недавно произошло между ним и его репетитором. — Несправедливо... гадко! Почему все так? — Сполз по стенке юноша, опуская голову. Перед глазами всё плыло от накопившихся слез. Мальчишка прибавил мощность напора в ванной, чтобы его не было слышно. Рана, которая потихоньку начинала заживать - боль от потери самого дорогого человека - вновь дала о себе знать. После смерти Клода прошло не столь много времени, но для юного Себастьяна даже оно тянулось очень долго. Он винил себя в смерти брата, вернее, в этом его убедил отец, когда устроил, в прямом смысле, истерику насчёт этого. Мать старалась защитить сына, но... что она могла сделать?..Слабая, пугливая, словно мышь, против "эдакого" тирана - своего мужа - который стал таким. А может и был... просто скрывал свою настоящую сущность глубоко в недрах своей души. Она не всякий раз могла даже вставить слово в разговор мужчины в обычные дни, не то что сейчас: когда он постоянно на взводе и в любой момент мог впасть в состояние ярости. Женщина не сомневалась, что придёт день и он, даже не задумываясь, может избить её и сына или даже убить, но... она смирилась со своей беспомощностью, убеждала себя и сына в том, что иного пути, как смириться попросту нет. А темноволосый лишь послушно кивал, ведь он верил матери, искренне верил и терпел пьяные похождения отца, крики и побои. Так продолжалось вплоть до окончания Себастьяном школы. Шли годы и брюнет рос. Он продолжил обучаться и решил окончить все одиннадцать классов, хоть возможностей и средств у него было мало, но несмотря на это, кареглазый довольно хорошо учился. Отец приносил домой сущие копейки, которые оставались от зарплаты. Ему оставалось продолжать напиваться и вспоминать... вспоминать о чём? Нет, не о сыне. Не о том, чьё имя он уже попросту не мог вспомнить из-за постоянных пьянок. Он просто обвинял всех, кроме себя в том, что у него такая тяжелая жизнь, что виноваты все окружающие. Он срывал свою злость на матери и сыне. Темноволосый не только повзрослел, но и был вполне готов дать отцу сдачи, только вот мать всегда отговаривала его от этого. Неужели она настолько любила его? Или уже к тому времени успела привыкнуть к постоянным побоям и... ей это даже приносило удовольствие? С каждым днём Себастьяну становилось все страшнее и страшнее от своих мыслей. Он совсем не думал о своей будущей жизни, о том, куда собирается поступать, кем работать... Юноша был озабочен проблемами в семье, которые возможно и мог бы решить, но не смел ослушаться матери. — Может быть, он и прав, — грустно вздохнул мужчина, стоя на балконе своей квартиры. Он курил уже шестую сигарету, всё думая о реакции мальчишки, об их разговоре. В голове всплывали воспоминания из детства. — Чёрт, чем я вообще занимаюсь, чего добиваюсь, в конце концов, для чего живу?***
— Она же твоя мать, черт возьми! — кричал голос. Шум людей и поездов. Мужчина в темном костюме стоит на вокзале. Билет куплен и остаётся лишь дождаться поезда, который, как нельзя кстати, совсем скоро двинется в путь. Когда-то он так же стоял на вокзале, широко раскрытыми глазами рассматривал абсолютно всё, ведь приехал первый раз в Лондон. Всё казалось новым и необычным, неизведанным и огромным. Сейчас же вышло иначе. Он просто смотрит на свой билет, не обращая внимания на окружающий мир, на людей, проходящих мимо. Да и им вряд ли есть дело до мрачного незнакомца. Мужчина вспоминает слова мальчишки о том, что может быть поздно. О том, что он может не успеть повидаться с матерью и ему вдруг становится невыносимо страшно. Почему он не думал об этом раньше, не беспокоился и не вспоминал? Несколько часов почти непрерывной езды сильно утомили брюнета, но не настолько чтобы он остался переночевать в старом захолустном отеле, который вряд ли работает, ведь ему ещё нужно добраться до своего дома, хотя сейчас уже глубокая ночь, вернее даже утро. Через час должен быть рассвет. Двигаться ему пришлось пешком, ведь в такое время нет никого, кто бы мог подвезти. Он шёл по знакомым ему местам и вспоминал случаи, связанные с ними. Себастьян множество раз гулял здесь с братом, с родителями, а когда его не стало - бродил в одиночку. Путь мужчины лежал через школу, верхний этаж которой уже начало освещать солнце. Игровая площадка, где играли его одноклассники, а дерево, возле которого всегда стоял Михаелис, совсем утратило жизненную силу и вот-вот могло рухнуть на случайного прохожего. Себастьян поздоровался с мимо проходящим стариком, который показался ему чертовски знакомым, но не попытался рассмотреть его получше, чтобы получше узнать. Он просто продолжил свой путь. Он помнил, что от школы до дома не такая уж далёкая дорога, поэтому был в предвкушении встречи, но в то же время в страхе от неизведанности. Совсем обветшалое здание с грязными окнами и задвинутыми шторами смотрело на темноволосого. Это был его дом - он не сомневался, но... каким же он стал древним: забор в любой момент мог обвалиться; входная дверь, как и само здание, оставляла желать лучшего. Брюнет стоял перед ней и не решался войти внутрь. Как отреагирует мать на его внезапное появление спустя столько лет? Этот вопрос мучил его и Себастьян простоял бы так ещё очень долго, если бы не женщина, случайно проходившая мимо. — Молодой человек, чего это Вы тут стоите? — не слишком вежливо начала разговор та. Себастьян сразу узнал этот тон. Так обычно разговаривали вечно недовольные кондукторши. — Этот дом давно пустует, может быть Вы заблудились? — тут же исправилась вышеупомянутая. — Ах, да... — начал было темноволосый, но вдруг до него дошёл смысл сказанных барышней слов. "Этот дом давно пустует..." "Как это пустует?" — ошарашено спросил Михаелис, правда, не в слух. Посмотрев на женщину, он понял по её лицу, что она ожидает ответа от него, поэтому он постарался успокоиться. — Постойте... это какая-то ошибка, наверное... — пытался собраться с мыслями кареглазый и убедить себя в этом, но лицо женщины говорило об обратном. — Не могли же они переехать. Или могли? У них довольно небольшой городок, да и об их семье много кто знал из-за постоянных криков и разборок. Женщина жила как раз неподалёку, как узнал Себастьян позже. Несмотря на то, что он мог отвлекать её от каких-то важных дел или задерживать на встречу, брюнет не собирался так просто отпускать мадам. — Я ищу Викторию Михаелис, она проживала тут. Вы случайно не знаете её нынешний адрес? Я её сын - Себастьян. После слов мужчины её лицо довольно-таки сильно изменилось: изумленные глаза с хлопающими ресницами смотрели на него с удивлением, а в рот, казалось, вот-вот могла залететь муха. Одним словом, женщина была чем-то шокирована, но вот только чем? Этого Михаелис пока что не знал. После минутного оцепенения, мадам, наконец, подала голос: — Виктория Михаелис умерла около двух месяцев назад от болезни. Подробностей не знаю. Её могила находится на местном кладбище. Около него находится домик, в котором живет мужчина, он может сопроводить вас до её местонахождения, — сухо ответила женщина. Казалось, ей стало невыносимо противно находится рядом с Себастьяном: теперь её глаза смотрели на брюнета не с удивлением, а с презрением. Она молча продолжила свой путь, даже не попрощавшись. Её поведение было вполне объяснимо. В их маленьком неизвестном городке, где все друг друга знали, о больной женщине, которую бросил муж и не навещает сын, сразу стало известно многим его обитателям. Кто-то - лишь некоторые жители - старались помогать Виктории, какая-то их часть просто сочувствовала ей и приходила навещать. Женщина была рада и этому, но были и те, кто желали смерти жене известного пьяницы — Мартина Михаелиса. В основном, это были соседи, которые страдали от шума, доносившегося из дома семьи Михаелис почти регулярно в позднее время суток, но были и ненавидевшие без причины. Дети таких родителей не раз приходили к старому дому и устраивали пакости: стучались, кричали, даже кидали всякий мусор. Анджелина Даллес, так звали их соседку: женщину, которая говорила с Себастьяном и единственная, кто до самого конца навещала Викторию. И та была единственной, кому больная ведала о своём сыне, его заслугах в школе... Лишь после нескольких минут, когда женщина уже давно скрылась из поля зрения темноволосого, Себастьян очнулся и до него, хоть и с тяжким трудом, но все же дошёл смысл сказанных женщиной слов. Он не верил своим ушам, глазам и всем органам чувств, в целом. Не верил себе, той женщине и, наконец, всему миру. Михаелис был не в силах поверить или... просто не хотел? Однако пока мужчина полностью не удостоверится в подлинности информации, то не успокоится. Да, он был напуган. Да, он был ошарашен, но... Он не собирался так просто оставлять это всё.