Репетитор

Себастьян, хоть и был статным молодым человеком, но взял на себя практически невыполнимую в одиночку задачу - полностью отреставрировать развалины, что когда-то были домом его семьи. Слухи о «новом старом жителе» ещё нескоро пройдут, да и не должно быть брюнету до них дела. Он погрузился в работу над домом, изводил себя физически настолько, что к концу дня не мог даже думать о чём-либо, поэтому мысли о Сиэле его почти не беспокоили. Почти. За четыре дня Себастьян многое успел, если брать в учёт то, что работал без чьей-либо помощи и решил съездить в Лондон, чтобы окончательно забрать свои вещи и переехать сюда. Размеренная жизнь в никому неизвестном городе казалось ему на тот момент лучшим вариант. Тут спокойнее. Тут ему удастся забыть об этом городе. О работе. О Сиэле. — Решено. Завтра еду забирать вещи. — слишком наигранно веселым тоном произнёс он в пустом доме, что даже ему самому показалось это глупым. — Ах, кого я обманываю? Он разлёгся на старом диване во весь рост, устремляя взгляд в потолок. Михаелис надеялся, что сейчас с его мальчиком всё в порядке. Должно быть, все так и есть, ведь он с отцом. Каким-никаким, но отцом. Да и он сам уехал с ним, так ведь? Конечно! Какой нормальный парень после признания какого-то дядьки в любви не сбежит куда подальше?

***

Сиэль дулся только оставшийся день. Это можно было понять на следующий день утром по двери, которая, как сообщила домработница, была открыта. И Винсенту придётся сделать первый шаг, ведь Сиэль все ещё ребёнок. Его ребёнок, если быть точнее. «Вовремя спохватился» — сам себе говорил мужчина. Он обдумывал, как правильнее будет начать разговор, но ничего путного не лезло в голову. И после нескольких кружек кофе, которые, казалось, уже и не помогали хоть немного взбодриться, Винсент решил довериться сердцу. Он сможет сказать нужные слова и без подготовки, по ситуации. Поднимаясь по лестнице, он несколько раз успел передумать о своём решении, но в конце концов твёрдо решил не отступать. Остался последний шаг, чтобы точно во всем разобраться и если не преодолеть его сейчас - может оказаться слишком поздно. То, что чувствует Сиэль и Себастьян друг к другу - явно больше, чем просто привязанность. Что уж говорить о Фантомхайве младшем, который вчера устроил такой спектакль. Можно бесконечно сваливать все на трудный возраст, подростковый бунт, но тут проблема явно не в этом. И он это отчетливо понимал. Винсент впервые за столько лет ощутил, хоть и не свою, но сильную не привязанность или увлечённость, а любовь. — Сиэль, я вхожу. — не медлил мужчина. Ему казалось, что каждая секунда на счету и что сын в любую из этих секунд может просто сломаться и вновь вернуться в то состояние, из которого его вытащил Себастьян, а может быть, и того хуже. Царившая в комнате атмосфера хаоса ничуть не удивила Винсента. Он даже вспомнил свою молодость, как сам срывал злость на окружающих предметах. Со взрослением это, к сожалению, перешло и на людей. Винсент присел на кровать, от чего та чуть скрипнула и матрас прогнулся. Парниша еле заметно заворочался и мужчина понял, что Сиэль не спит, поэтому начал первым: — Ты ведь любишь Себастьяна? — очевидный вопрос и довольно глупый. Но Винсент не хотел строить диалог из заранее запланированных фраз. Спустя минуту тишины, он приспустил одеяло с плеч парня и положил на то место свою ладонь, без слов показывая, что ему нечего бояться. Им просто нужно поговорить. — Если бы я только знал, что на самом деле подразумевает ЭТА любовь. Она... — он помялся. Он же ничего не потеряет, если просто продолжит разговор? — не похожа на любовь матери... или отца — синевласый заострил внимание на последнем слове. И не спроста. И Винсент не стал возмущаться. Он понимал, что Сиэль имеет права хоть до конца жизни его презирать, хоть и не в открытую. Это он решил принять. «Эх, если бы можно было бы вернуть время назад.» — вздохнул он, не полностью погружаясь в свои мысли. Мужчина ожидал, когда Сиэль продолжит. — Это тоже что-то сильное. Непонятное мне и необъяснимое. — закончил юноша. — Пап, ты можешь обьяснить мне? Винсент бы удивился, если бы об этом у него поинтересовался кто-либо другой, другой Сиэль, что жил бы эти четыре года с ЛЮБЯЩИМ папой. Но в этом случае и удивляться-то нечего. Он чувствовал себя отцом, который начинает рассказ о том, откуда берутся дети. — Кхм, понимаешь... — он начал и стараться припоминать все те любовные фильмы, где герои признаются в своих чувствах, какие слова использовали, но это явно было лишнее. Нужно копать глубже. «Рейчел» — тепло, которое, казалось, раньше и не ощущалось совсем во время даже секундного упоминания супруги, сейчас разливалось по всему телу. И сердце поменяло свой ритм биения. Винсент прикрыл глаза. — Когда ты видишь Себастьяна, что ты чувствуешь? — словно на автомате говорил мужчина, а сам погружался в прошлое и старался наконец вспомнить те чувства, что двигали им, людей, окружавших его и себя прежнего. Себя настоящего. — Словно и нет никого вокруг, кроме меня и него. — ответ Винсенту понравился. — И я ужасно нервничаю, все валится из рук и даже на занятиях не мог расслабиться. — добавил Сиэль, даже заставив усмехнуться отца. — Когда он совсем близко, что ты чувствуешь? Сиэль смутился. Не очень хотелось говорить о таком отцу. Винсент кивнул, открывая глаза и отходя от нахлынувших воспоминаний, будто подталкивал и успокаивал юношу, что не мог больше молчать. Хотелось поделиться тем, что чувствуешь. Хоть он совсем немного и рассказал о Себастьяне Даггеру, но лишь малую часть, что, по сравнению с этим, сущий пустяк. — Хочу... чтобы он был ещё ближе. Мне... нравится его запах — Сиэль больше не и смотреть не мог в сторону отца. Лицо парня напоминало зрелый томат. — Продолжай. Что с тобой происходит, когда его нет рядом? — мужчина старался не обращать внимания на смущение сына. Он и сам раньше был таким, хотя, кажется, нет... намного смелее, но это не делало Винсента опытным в делах любовных, поэтому сейчас он понимал Сиэля. Понимал. Понимал Сиэля. Понимал своего сына. Рука легла на сердце и Винсент уже был не в силах сдержать улыбку. — Когда он далеко от меня, как сейчас... — запнулся юноша и стал отчетливее дышать. — Мне кажется, что ему плохо и одиноко. Хочется, чтобы он был счастлив и без меня, продолжил жить, но только лишь мысль о том, что Себастьян будет с кем-то помимо меня... — Сиэль даже не пытался остановиться или отбирать слова для диалога, переходившего в какой-то неугомонный говор, его голос дрожал и дрожали руки. Сбившееся дыхание лишь добавляло сей ситуации «краски». Внезапно произошло то, что заставило бы Винсента пожалеть о своих действиях и об этом разговоре, да и вообще о всём, что задумал мужчина. Тёплые прикосновения и слегка сильное сжатие Сиэль ощутил на своей тонкой фигурке и почувствовали руки отца на своей спине. «Винс... Папа...» Мужчина не жалел. Нет, не жалел. Он смог понять своего сына и тот, теперь уже вне сомнений, любил Себастьяна. Если бы не Михаелис, Сиэль, возможно, так и остался бы замкнутым, хотя Винсенту не известно, с кем ещё общался сын, только лишь один человек из школы. И мужчина был благодарен этому человеку, который помог его сыну и самому Фантомхайву старшему. Сиэль показал ему чувства, те чувства, на которые Винсент закрыл глаза, от которых отвернулся и закрыл от них своё сердце, чтобы... вновь не было так больно. Мужчина стал словно кокос, покрытый прочной оболочкой безразличия, жадности и жестокости, которая стала его сущностью, его лицом, его настоящим «я» на последние годы. Сиэль, совсем неопытный и ничего не знающий в этой жизни, открыл глаза мужчине, своему отцу, что прожил не один десяток лет... Неудобное чувство. Но как же это всё-таки прекрасно, ощущать радость за близкого человека. И это чувство, эту радость и трепет не заменить ни чем. Даже всеми деньгами в этом чертовом мире, где все на них и строится. И Винсент стал частью этого мира, перестал видеть что-то кроме денег и, как подавляющее большинство, стал одержим наживой, накоплением, а в конце концов... лишился практически всего, что делало его человеком. Что делало его собой. Но не все потеряно. Деньги - это всего лишь деньги, а жизнь - одна и прожить её нужно так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы...