Репетитор

Прерванные не в самый удачный момент, влюблённые последовали за Винсентом, что скрылся за дверьми коттеджа. До жути было неловко не только Сиэлю, но и Себастьяну. Может быть синеглазый и знал о том, что разговор по крайней мере должен пройти успешно, но Михаэлис не на шутку начал нервничать и мять рукой края пальто. Фантомхайв младший лишь взял брюнета за свободную руку и прижался к ней. Они шли так до тех самых пор, пока не попали в здание. Винсента уж и след простыл, но Сиэль знал, что тот ожидает их на кухне. — Я не знаю, что может выкинуть отец, но не переживай и держись уверенно. Он не такой, каким кажется. — произнёс слова напутствия синеглазый и последовал на кухню, оставляя брюнета ненадолго собраться с мыслями. — Что ж... — немного обреченно вздохнул мужчина, зарывшись руками себе в волосы. — Кто говорил, что будет легко?

***

Сиэль не думал, что отец будет молчать столь долгое время. Он предполагал, что разговор не займёт много времени, но, казалось, молчание по этому самому времени уже опережало весь разговор. Юноша начинал нервничать, поглядывая на возлюбленного, которому было сейчас намного тяжелее и на Винсента, что стоял у окна и задумчиво смотрел в лесные дали. Он стоял прямо и ровно, показывая своё величие, телосложение, которое осталось неплохим с момента молодости, хотя он был не таким уж и старым. Одна рука в кармане, вторая держит кружку чая или кофе — Сиэль не знал — одна нога расслаблена. «Хоть картину рисуй» — мысленно прокомментировал Сиэль, вновь переводя взгляд на Себастьяна и кивая, как бы говоря, что все хорошо. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он немного резко поднялся из-за стола, за которым сидели он и Себастьян и последовал к чайнику, ставя его завариваться. Можно было в любой момент позвать домработницу, но Сиэль не хотел тревожить женщину, которая до сих пор наверное вспоминает гневное состояние Фантомхайва старшего. — Себастьян, ты будешь чай? Или кофе? — синевласый говорил непринужденно и старался держаться молодцом, подумывая, что же такого задумал отец, но тот даже не подавал никакого знака, видимо, решая, что этот ход разговора будет полностью недоступным не только для Себастьяна, но и для Сиэля. — Да.. — немного громче шепота ответил Себастьян, но и этого хватило, чтобы даже Винсент услышал, ведь в комнате царила тишина. Мертвая тишина. — Мы ещё успеем попить чай, я надеюсь. — резко произнёс Фантомхайв старший. — Сиэль, можешь побыть немного в своей комнате, мне нужно поговорить с Себастьяном наедине. «Это конец» — подумал Себастьян. Если ему было немного легче от осознания того, что Сиэль сейчас рядом, то вот уже через считанные мгновения брюнет останется один на один с отцом своего возлюбленного, с человеком, от которого не знаешь, что ожидать. Сиэль лишь молча покинул комнату, не глядя ни на Себастьяна, ни на отца. Винсент раскрыл рот лишь тогда, когда послышался звук закрытой двери на втором этаже, что могло означать только одно - юноша в своей спальне. — Что ж, получается, что мой сын любит тебя, так? — деловой тон, с нотками жесткости, такой нередко бывает при допросе и Себастьян отметил это про себя. — Да, ...э... — Михаелис запнулся, думая, как сейчас будет правильно обратиться к мужчине — сэр? — Отставь эти формальности, Себастьян. Сейчас не до них. — от постепенно мрачневшего в лице собеседника у темноволосого появилась испарина на лбу. — Сиэль... он любит... это взаимно? «Он беспокоится об этом? Что?» — промелькнуло в голове у Себастьяна. — Да или нет? — сразу же словесно начал атаковать Винсент, не давая допрашиваемому даже собраться с мыслями. — Да, это взаимно. — как можно спокойней ответил Михаэлис, пытаясь сохранять свой обычный голос. Винсент лишь понурил голову и начал делать шаги к Себастьяну. Медленные и уверенные. «Для чего так накалять атмосферу? Он испытывает меня?» — Михаэлис не переставал удивляться тому, сколько потрясений он пережил после знакомства с Сиэлем и его отцом. Подойдя к столу, он внезапно ударил кулаком по столу, говоря как можно тише, чтобы Фантомхайв младший не услышал: — Тогда какого черта ты собираешь вещи и куда-то там намыливаешься? — мужчина буквально стал просверливать избранника сына взглядом, отчего тот не знал даже, что ему делать и куда себя деть. — Говоришь, что любишь.., но так легко сдаёшься? Себастьян был мягко говоря ошеломлён таким вопросом. Неизвестная сторона Винсента Фантомхайва начала проявляться для него и она поражала своей необычностью, по сравнению с тем, каким казался мужчина на первый взгляд. Он вдруг вспомнил слова Сиэля: «Он не такой, каким кажется», и перевёл, наконец, взгляд на Фантомхайва старшего. — Но... — Себастьяну нужно время, чтобы все объяснить, ведь у него своя история и своё понимание происходящего. Из-за постоянных недоговорок и недопониманий все и произошло. — Но что? — практически сразу перебил его мужчина. — Я пытался... добиться его, вернее, я признался и он... был потрясён, а на следующий день и вовсе покинул квартиру, поэтому я.. — кое-как подбирая слова, он даже не оправдывался, как можно было подумать. Он будто исповедовался. — решил, что это его ответ! Нет! Я и подумал, что не нужно мне портить ему жизнь своим присутствием... Если он будет счастлив без меня, в присутствии других людей, то этого достаточно. Правда достаточно! Ведь я серьёзно не просто играю с ним, со мной такое впервые.. я... действительно в первый раз по-настоящему ощутил, что значит тоска по любимому человеку, что значит видеть его подавленное состояние, что значит ... любить и... быть любимым. Он не сдерживался, говорил от самого сердца и пусть иногда неразборчиво и нескладно, как бы это было неудивительно с его стороны, но это искренние слова, которые ласкали слух возлюбленному, Сиэлю, который вопреки указанию отца все же вышел из комнаты и сидел у спуска лестницы так, что его не было видно. Винсент замолк и смотрел на Себастьяна, который говорил и говорил. Винсент слушал, еле слышно дышал, казалось, что он совсем перестал двигаться, и невольно вспоминал себя. Годы, что давно прошли, свою историю, судьбу, жизненный путь. Все непонимания, проблемы и чувства, их спектр, который он испытал за всю свою долгую жизнь, сейчас разворачивался в его памяти. Он улыбнулся.