Идея по душе

Остаток дня мы бродили по средневековым итальянским улочкам (я убедился, что это были именно они). Сначала мы были вдвоем, а затем нас нагнал Макс, который очень забеспокоился, когда не нашел мою тушку там, где ей полагалось быть. Вся его паника вызвала лишь снисходительную улыбку леди Софты, рассказ которой он прервал своим появлением. В этот раз я узнал гораздо больше информации. Оказывается, этот мир меняется в соответствии с самым сильным желанием гостя. То есть какой-то чужак в полночь очень сильно захотел в Италию и вот уже не только он, но и все остальные гуляют по его исполнившемуся желанию. "Нам очень нравится такая переменчивость. Не хотелось бы, чтобы наше основное развлечение пропало" — сообщила мне леди таким тоном, будто вот только от моего решения зависит будущее мира. Я только пожал плечами, мол вмешиваться не буду, по своей воле уж точно. Макс наложил несколько охранных заклятий на дом моей бабушки, когда мы вернулись. Как и вчера у меня совершенно не осталось сил, а воспользоваться Щелью между мирами я почему-то не догадался. Так что, соблюдая традицию, я тут же завалился спать, надеясь, что сегодня обойдется без кошмаров. Зря надеялся. Я начал куда-то падать раньше, чем заснул. Обычно это чувство легко прогнать любым движением, но тело мое отказывалось двигаться. Больше всего пугало то, что приземление обещало быть очень болезненным. В лучшем случае. Мое сознание дрожало как мокрый котёнок от одной только мысли о последствиях. А потом все закончилось. Из темноты появилась рука, сильно сжавшая мой воротник и дернувшая меня куда-то. Через мгновение я обнаружил себя сидящем перед сэром Шурфом. И без того очень высокий, сейчас, нависая надо мной, он казался нечеловеком. На его лице читалось раздражение, недостаточно хорошо скрытое, чтобы я его не заметил. — Макс, — тихо произнес мой друг, словно пытаясь справиться с сильными эмоциями. — Во что ты опять ввязался? Ответить я не мог. Во-первых, сам не знал, а во-вторых, вообще говорить не получалось. Оставалось только смотреть сэру Шурфу в глаза, надеясь телепатически передать ему сожаление раньше, чем он также телепатически передаст мне разочарование. Победителя, тем не менее, выявить не удалось - в наш поединок что-то вмешалось. Сэр Шурф медленно перевел взгляд с моего лица себе на живот. Я машинально повторил его действия. И в ту же секунду почувствовал, как ударились об грудь оба моих сердца, затем они сначала замерли, потом вдруг забились так сильно, что их стук отдавался в ушах. На белоснежном лоохи медленно расплывалось отвратительное кровавое пятно. Потерянное выражение лица моего друга недвусмысленно говорило о том, чья это кровь. Я зажмурился меньше, чем на секунду, чтобы привести сознание в порядок, сдержать подступающий тошнотой ужас и подавить непонятно откуда взявшееся желание бежать от Шурфа, а не к нему. Однако, когда я открыл глаза, то был совершенно один в темноте. Остаток ночи прошел незаметно. Кажется, меня не очень успешно пытались пытать. Честно говоря, я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме переживаний за сэра Лонли-Локли. В том, что его рана была такой же настоящей, как и он сам, я ни секунды не сомневался. Эти мысли, как выяснилось, спасли меня от агонии. А утром все закончилось. Я проснулся на том же диване, на котором засыпал, а надо мной склонились леди Софта и Макс. — И правда, поразительно везуч, —произнес, как мне показалось, недовольным голосом старик и покачал головой. — Ну уж, тебе ли не знать, сколько усилий стоит за удачей, — отмахнулась от него леди и повернулась ко мне. — Доброе утро, зайчик. Как спалось? В ее голосе, да и глазах, совершенно не было ехидства. Она действительно просто интересовалась: обыкновенное дружеское любопытство. Я открыл рот, чтобы честно ответить, но вдруг мне в голову пришло, на мой взгляд, весьма удачное сравнение. Леди Софта сейчас была очень уж похожа на сэра Шурфа с его манерой серьезно спрашивать об абсурдных вещах. Это была критическая ошибка. Все мое существо внезапно пожалело о том, что оно, собственно говоря, вообще существует. Боль, источник или местонахождение которой обнаружить было выше моих сил, пронзила все тело сразу. Я хотел сжаться в комочек, чтобы хотя бы попытаться эмоционально справиться со страданиями, однако на удивление сильная рука леди остановила меня. — Ну вот опять, — с притворным раздражением проворчала она. — И чего тебе неймётся? Так уж надо забирать его страдания? Своих мало? Она совершенно не идущим ей голосом недовольной старушки отчитывала меня, в то время, как ее руки легли мне на живот, слегка его массируя. Стало тепло, боль почти сразу отступила. Теперь мне даже стало ясно, что именно тут она и находилась: там, где было кровавое пятно на безупречно белом лоохи моего друга. — Ой, какой ты сентиментальный, — цокнула языком леди Софта. — Если и дальше будешь думать только о нем, то даже я и пытаться не буду тебя от боли избавить. — Да уж, мальчик, — кивнул Макс. — Сделай нам одолжение. Ты нам здоровый нужен. Я хотел спросить, для чего всё-таки нужен им, не хотят ли они наконец-то посвятить меня в свои планы, однако леди взмахнула рукой, приказывая мне молчать. В это же время старик охнул и закрыл глаза. Мы молча ждали, когда он будет снова доступен для диалога. — Нусберг сообщил, что нашел постороннего. Он промямлил эту фразу уже на бегу. Леди Софта же неторопливо поднялась, поправила подол своего викторианского платья и жестом попросила меня следовать за собой. При всех минусах сна в одежде есть и один большой плюс: не надо тратить времени на сборы. Так что на улицу мы выбежали практически сразу. Макс бежал впереди, изредка оглядываясь назад, потому как леди явно не собиралась ускоряться. Я никак не мог решить, кого из них держаться, поэтому то ускорялся, то замедлялся. В какой-то момент и вовсе остановился, увидев, что мы так пренебрежительно отнеслись к новой архитектуре. Я благополучно забыл, что здесь каждый день новая эпоха, так удивился, вполне самоотверженно, даже рот открыл. Теперь мы бежали по викторианской Англии и вдруг стало ясно, почему на Софте было платье той эпохи. Даже Макс был одет соответствующе, просто я не утруждал себя подобным наблюдением. Мне вдруг стало по-детски обидно, что пластичный мир меняется вот так вот, по щелчку пальцев. Если бы меня спросили, за кого именно обидно: за себя или за мир, я бы не смог ответить, так как отказывался проводить эту грань. Но никто не спросил, все были заняты более серьезной проблемой. Эта самая проблема не появилась из ниоткуда. Она вальяжно вышла из-за поворота и остановилась перед нами. Точнее сказать, это был он: высокий сухой мужчина средних лет, совсем не симпатичный, да ещё и с премерзкой улыбочкой. Выгляде он именно так, как и должен выглядеть злодей, если соблюдать все клише. Кажется, он не только сам это прекрасно знал, но ещё и наслаждался своим внешним видом. — Вот, поглядите, привел вам этого голубчика, — пропел Нусберг, выходя из-за угла. — Это кто ещё кого привел, — вздохнула леди Софта. Она подняла руку, но, что бы ни планировала, сделать этого не успела. Злодей оказался удивительно проворным для своей комплекции. Я успел только моргнуть, а он уже держал девушку за обе руки, отчего та была явно не в восторге. — Не торопись, незабвенная, — кажется, эта выходка не испортила его настроения, потому что он все так же растягивал слова (теперь я понял, что это он говорил голосом Нусберга) Я даже толком понять не успел, что произошло. А вот другой Макс вполне успел проанализировать ситуацию и даже принять какие-никакие действия. Он вскинул руки и выкрикнул что-то нечленораздельное. Каменная кладка под моими ногами засветилась, образуя какой-то странный узор. То же случилось и с леди, и с Нусбергом. Краем сознания я понимал, что это какое-то сильное защитное заклинание, поэтому дёргаться не стал, позволяя свету окружить меня непроницаемой сферой. Уж не знаю, сколько времени я так провел, но должно быть невероятно много. Потому что мне вдруг стало очень тоскливо. Все существование показалось бессмысленным и вовсе не потому, что за ним стояла смерть, а просто из-за своей собственной абсурдности. Как же всё-таки глупо — существовать. Я не успел додумать эту мысль, когда сфера лопнула. Начался мелкий дождь, самый противный из всех. Такой, который подойдёт для похорон, он нагоняет скорбь. В двух шагах от меня стояла леди Софта и задумчиво смотрела в небо; Нусберг отряхивал свой костюм от грязи и молчал. Виновника не было. Зато был Макс, неподвижно лежащий на земле. Леди подошла к его телу и присела рядом. Она осторожно водила руками вдоль туловища. Я ещё не видел ее такой озабоченно задумавшейся, и мне это очень не нравилось. Не надо быть гением, чтобы понять, что со стариком не все в порядке. Мою теорию подтверждало угрюмое молчание всех присутствующих. Леди Софта поднялась обратно, подошла ко мне и ударила обеими ладонями мне в грудь, как раз в те места, где располагались оба мои сердца. А потом обняла меня и рассмеялась, но, могу поклясться, я услышал, как она еле слышно облегченно выдохнула. — Вот ведь старый пройдоха! А мне ничего и не сказал, — она отстранилась и повернулась к Нусбергу, удивление которого читалось только в поднявшейся брови. — Представляешь? Избавился от сердца и никому не сказал. С его-то самодовольством и не растрепать всему миру о бессмертии? Это явно пошло ему на пользу. Нусберг кивнул, словно удовлетворился подобным объяснением и теперь сам склонился над Максом. А вот мне информации явно было недостаточно. Я открыл рот, чтобы начать задавать вопросы, однако, соблюдая сегодняшнюю традицию, закрыл его. Я сам все понял. Макс был моей Тенью. Этот простенький вывод объяснял все. Даже стало немного стыдно из-за того, что я не соблаговолил сложить дважды два раньше. Однако, я успокоил себя мыслью, будто бы знал об этом с самого начала. Мол, это было настолько очевидно, что не стоило точной формулировки. Сэру Лонли-Локли подобное не понравилось бы. Но его здесь не было. К сожалению, конечно, а не к счастью. — С ним все будет в порядке, — произнес Нусберг, поднимаясь. Леди Софта кивнула ему, с удивительной лёгкостью подняла старика с земли и повернулась ко мне. — Ему нужно отдохнуть. Да и тебе тоже, хоть ты и не осознаешь это. Только по-отдельности. С этими словами она дважды топнула правой ногой и исчезла, забирая мою полумертвую тень. Я остался наедине с Нусбергом, который с любопытством разглядывал меня. От нечего делать, я начал пялиться на него в ответ. Сначала просто так, а несколько мгновений спустя появился интерес. Как аппетит во время еды — пришел позже. Захотелось вдруг узнать, как живется Тени, поменявшей своего владельца. — Хорошо мне живется, — раздраженно проворчал он. — И вы не наши владельцы. Не забывайся, мальчишка. Я пожал плечами, развернулся и пошел прочь. Пусть этот предатель думает, что хочет. В конце концов, каким бы могущественным он себя не считал, однако позволил этому клишированному злодею захватить себя и заманить нас всех в ловушку. А дальше Максу — моему Максу, а вовсе не ему — пришлось расхлёбывать эту кашу. Я вдруг поймал себя на мысли, что зол. Не просто зол, а очень зол. На этого недомерка, на Нусберга, даже на леди Софту, хотя в ее случае я не мог сказать, что именно в этом чудесном создании сейчас раздражало. Даже сам себя я нереально бесил. Тоже мне, собрались могущественные колдуны, одного мужика числом взять не можем. Приходится старика заставлять рисковать. Я проклинал этот мир на чем свет стоит. Сознанием понимал, что со словами стоит быть по осторожнее, но оба сердца не желали с нами соглашаться. Потому что неужели нельзя было этим могущественным господам как-нибудь защитить чрезмерно отзывчивый мир от чрезмерно впечатлительных людей?! Последняя фраза невысказанного недовольства внезапно показалась мне дельной мыслью. Настолько внезапно, что я даже злиться перестал. Это многое объясняло, точнее создавало наводящие вопросы. Может, они не могли, и это слишком большое желание для мира? Тогда им пришлось бы искать кого-то, кто имел бы достаточно могущества, чтобы приказывать свои желания. Меня, например. И раз так уж вышло так, что я, такой распрекрасный, здесь, то можно заняться своими непосредственными обязанностями. Промедление уже чуть не стоило мне Тени. Вспомнив о Максе, я снова начал злиться. Но теперь это была решительная злость. Возьму и укрою этот несчастный мир. И даже на Темную сторону не пойду, вот такой я сильный. Я сел в позу лотоса и принялся напряжённо раз за разом крутить в голове одну и ту же мысль: "Мир Теней для Теней". Сколько времени заняла эта мантра, сказать трудно. Кажется, я и правда впал в какой-то транс, потому что, когда об меня кто-то споткнулся, я чуть ли не подскочил от испугп. Молодец, совсем забыл, что сижу на дороге, но и этот парнишка тоже не лучше: мог бы и под ноги смотреть. — Ох прошу прощения, — виновато опустил взгляд молодой человек. — Я виноват. — Ничего страшного, — на самом деле, мне хотелось сказать ему, что он ещё как виноват, однако язык отказывался говорить ему гадости. Я стал отвратительно вежлив: — Все в порядке? — Да... Просто что-то изменилось, — Его взгляд приобрел мечтательное выражение. — Вот бы узнать, что именно... Он сказал это скорее себе, чем мне. Он вообще был из числа людей, рассеянность которых видна невооружённым глазом. Могу спорить, меня уже и не существовало в его глазах. Что, однако, было к лучшему, потому что мальчишка ушел. И я решил тоже отправиться куда-нибудь отдыхать, по дороге развлекая себя гаданием: то ли изменение произошло в мире, которого хотелось мне?