Десять кадров

«Танки грязи не боятся» — улыбается во весь рот Олег, когда его первый раз швыряют лицом в эту самую грязь. Неделю лежит в медпункте с воспалением на руке, в ране оказывается какая-то грязь, и чудом не подхватывает столбняк. Сережа шмыгает носом, ловит в маленькие ладошки такую же, со сбитыми костяшками, и сжимает. Верит. Им девять. «Танки грязи не боятся» — шипит Волчонок, ухмыляясь и прокручивая в ладони кастет. Тяжелый, с «клыками»-шипами снаружи. В тот раз уже он швыряет давних обидчиков в грязь, вернее, они, оба, и Сереже так зло и уверенно прижиматься мокрыми от пота лопатками к спине верного спутника. Они впервые побеждают, и их больше не трогают. Волчонок становится Волком, Сережка — Серегой Разумом, но им плевать. Они наконец-то победили, впервые за шесть лет. Им пятнадцать. «Танки грязи не боятся» — хрипло и решительно смеется Олег, обвязывая цепочку вокруг лапки белоснежной вороны, собираясь впервые ее выгулять. Марго сопротивляется, орет и больно щиплет пальцы, Сережа почти беззвучно — снова приболел, — шипит «Только не бей ее», и Волков слушается, гладит. Возвращается через три часа, искусанный, с кровью на скуле и ухе, но гладит Марго уже по-дружески, и та ласково пощипывает его за здоровое ухо. Им восемнадцать. На следующие годы эти слова становятся для Волкова чуть ли не девизом. «Танки грязи не боятся» — и кросс по пересеченной местности. «Танки грязи не боятся» — и он весь в крови, обломках черепа и мозговом розово-сером веществе, и его мутит. «Танки грязи не боятся» — потому что этой грязи, крови, пота, всего этого на них столько, что впору земле, такой чистенькой, бояться этого танка. «Танки грязи не боятся», — улыбается, как в детстве, Олег, видя входящие сообщения. Собирает команду. Вытаскивает Разумовского из тюрьмы, вновь пачкая руки кровью, летит в Венецию, потом в Питер, потом снова в Венецию… Верит — его очередь. Оказывается — танки, или, вернее, Волки, очень боятся смерти. Настолько, что отказываются дохнуть даже после пяти пуль в корпус, три из которых — опасны. «Танки грязи не боятся» — зато боятся всей этой сверхъестественной чуши, в которую никогда не верили, но в которую надо, надо, н а д о. «Танки грязи не боятся» — хрипит Олег, когда узнает о психиатре, когда стоит в деревьях и перед его допросом. Потому что он — тот еще танк. И если его единственному… настоящему другу он нужен — он возьмет на себя любую грязь.