Путь из тьмы

Празднуя победу над врагом, сидя за королевским столом, Вард решил, что теперь, после той неоценимой помощи, что он оказал своему сюзерену в военной кампании, ему можно все. Король жаловал графу Варду приличный кусок завоеванной земли. Но этого оказалось мало… Вард потребовал себе в награду за верность владения Холь — ведь мужчин, способных к военной службе, там не было давным-давно, а что толку вспоминать старые подвиги, когда эта уже почти вымершая семейка не в силах оказать королю поддержку в текущих делах? Но его ждало разочарование. Король не позволил хмелю победы вскружить себе голову, и Варду было отказано, причем в довольно жесткой форме. Он вернулся в замок злее черта и заперся в своем красном подвале. Об этом Клайд узнал от настоятеля: часть прихожан в храме при монастыре составляли и жители владений Варда. Клайд поспешил передать новости Деспине, думая успокоить ее. Но Марн, наоборот, встревожился — он-то лучше знал, на что способен Лимус Вард. Возвращаясь с объезда, он спрыгнул с лошади и услышал оклик. — Господин Марн! Марн обернулся. Он уже привык, что его так называют парни из гарнизона, но этот немолодой мужчина в крестьянской одежде был ему незнаком. — Господин, тут такое дело… Вам это надо знать… Он замялся. — Говори, я слушаю, — подбодрил его Марн. — Понимаете, у меня жена из Речного Дола, что за Красным замком, ну и я с тестем общаюсь, в гости друг к другу ходим. С конца лета рядом с ними отряд господина графа стоит… ну, вы знаете. Так вот он, тесть мой, все время на них, на наемников этих, жаловался. Ну, вы понимаете, что такое солдаты на отдыхе… Марн слушал терпеливо, не торопил. В душе росла тревога. Он уже догадывался, что именно услышит. — А сейчас, то есть вчера, когда я у него был… Он, тесть, все удивлялся, что они третий день все трезвые. То есть, как есть все. А я потом еще по деревне прошелся, поговорил… Человек десять из них лошадей на днях перековывали. — Что ж странного, что за столько времени несколько лошадей успели расковаться? — спросил Марн, прекрасно понимая, что пытается оттянуть неизбежный вывод. — Не то странно, что расковались, — возразил крестьянин, — а то, что они все как раз сейчас спохватились. — Спасибо, — кивнул Марн. — Ну так дело-то общее, — ответил тот. — Никто под графскую руку попасть не хочет. Марн размышлял. Дождливая осень — не время для сражений, в поле лошади вязнут чуть ли не по бабки. Но уже выпал первый снег, со дня на день ударят морозы… Надо, чтобы охотники постоянно присматривали за наемниками Варда. И в любую минуту надо быть готовыми к нападению. — Постой, — вдруг окликнул уходящего крестьянина Марн. — Почему ты ко мне обратился, а не к хозяйке? Крестьянин посмотрел с удивлением. — А какая разница? — искренне ответил он. Пугать народ раньше времени не хотелось, но Деспина решила, что лучше уж так, чем оказаться застигнутыми врасплох. Марн был с ней согласен, он сразу вскочил на еще не расседланную лошадь и уехал в деревню, собирать людей. Застеленные холодной дымкой поля дышали спокойствием, но внутри все дрожало, как натянутая тетива, а в ушах словно гудел набат: скорее, скорее… Кое-кто из женщин предпочел схорониться в лесных избушках, рассыпанных по горам, туда же увели овец и коз. Несмотря на то, что запасы провизии свезли в замок еще месяц назад, а мужчины бегали бегом, стараясь управиться поскорее, приготовления заняли весь оставшийся день. Немалая часть людей укрылась за стенами Холь. Для такой толпы в замке трудно было найти место. Самым просторным помещением был подвал, там всех и разместили, сдвинув провизию к стенам и расставив посредине несколько жаровен. В одном углу Деспина вместе с деревенским лекарем устроили временный лазарет, подготовив все необходимое для помощи раненым. Перетаскивая в подвал свои снадобья, Деспина мельком видела вокруг деловитую суету. Видела, как десяток женщин под руководством тетушки Альмы готовят обед, как Литта развлекает малышей, изображая театр с куклами, скрученными из цветных платков… Людская перестала быть лазаретом и стала казармой, туда набились солдаты, среди них оказался и Дик. Он гостил у родни и не успел вернуться в город, когда Марн примчался в деревню. Дик решил остаться и защищать свою семью. Во дворе творилось светопреставление: деревенские кони и коровы беспокойно толклись у конюшни, Жак ругался, указывал мужикам, куда и как пристроить скотину, успокаивал лошадей. Марн чувствовал нарастающее напряжение, но оставался внешне спокоен. Это нужно было всем и каждому, кто обращался к нему за указанием и советом. Спокойствие командира передается солдатам. И лишь командир знает, чего это стоит ему самому… В людской лязгал металл, летели искры от точильного камня. Марн удовлетворенно отметил, что никто не паникует и каждый знает, что ему делать, и хотел уже выйти, но заметил в углу Жака в кожаном доспехе. Парень деловито приторачивал на боку меч. Марн досадливо цокнул языком, подошел, крепко схватив Жака за плечо, вывел в коридор и затолкал в первую попавшуюся комнату с открытой дверью. — Ты не будешь участвовать в бою, — твердо сказал Марн. Жак в первый момент, казалось, не понял сказанного. Потом на лице парня появилось недоумение: — Это почему? Я дерусь не хуже других, я дольше всех у тебя учусь! — Но ты моложе всех! Ты хорошо дерешься, но силой тебе не сравниться со взрослым мужчиной, да еще в латах! — И что? Я моложе всех, значит, меня ты не пустишь — а без меня самым молодым будет Кент, давай его тоже не пускай! — разозлился Жак. — А после него кто у нас самый молодой? Докуда считать будешь? Это мой дом! Я здесь родился, у меня тут матушка и Литта… И ты хочешь, чтобы я в подвале отсиживался, пока другие воюют?! Марн не знал, что ответить. Но совершенно точно знал, что пока он жив — Жак на стену не выйдет. Потому что тетушка Альма и Жак для него самые дорогие, после госпожи, люди. Потому что он слишком недавно обрел младшего брата, чтобы спокойно послать его в бой. — О чем спор? — Деспина вошла в комнату, привлеченная громкими голосами. Оба обернулись и ответили разом: — Я не буду отсиживаться с детьми! — Я не пущу его на стену! Деспина покачала головой. Конечно, Жак считал себя мужчиной и хотел сражаться как все. И у него были на то основания. — Не все дети будут отсиживаться, — серьезно сказала она. — Спрячутся малыши, а кто постарше, будут при деле. Тем, кто на стенах, приносить воды попить, стрелы, лекарю помочь или вдруг еще что понадобится… — И вы хотите, чтобы я с этими мальчишками бегал?! — воскликнул возмущенный Жак. — Нет, я хочу, чтобы ты ими руководил, — невозмутимо ответила Деспина. Жак открыл рот. Закрыл. Помолчал. Переспросил: — Вы это всерьез? — Конечно. А кто же еще? Кто сможет понять, куда им идти, где они нужнее? Куда им не идти, где слишком опасно? Кого они слушаться будут? Жак вдруг приосанился, словно даже ростом выше стал. — Ладно. Я пойду, посмотрю, кто там из ребят потолковее… Он вышел. Марн вздохнул: — Ты хорошо придумала, чем его занять. Он не послушал бы моих запретов. Я уж готов был его силой удержать… хоть связать. — Он бы на всю жизнь на тебя обиделся, — улыбнулась Деспина. — Пусть. Главное, чтобы у него она была, эта жизнь. Последняя мирная ночь оказалась короткой. Туманный рассвет едва занялся, как раздался звонкий звук рожка. Над лесом вставал столб дыма. Быстро одевшись, Марн и Деспина выбежали во двор и поднялись на валганг. Они стояли рядом, глядя на черные клубы дыма в тускло-голубом морозном небе. Лицо Деспины было бледным. — Это я виновата, — прошептала она, сжимая кулаки. — В чем? — удивился Марн. — Деревня горит… Они разозлились, что никого не застали там. Я не подумала… Что теперь делать? — Ты плачешь? — Марн, встревоженный, осторожно коснулся ее щеки. — Не надо! Не говори так! Дома сюда все равно было не перетащить. Люди в безопасности, и скотина, и припасы… А пустые стены — не самая большая потеря. Будут живы — отстроятся. — Да, отстроятся, — Деспина с радостью ухватилась за эту утешительную мысль. — Надо будет снова Клайда нанять, аббатство подождет. Вот только чем платить… Марн подумал, что Клайд, пожалуй, согласился бы работать и вовсе бесплатно. Вот только госпожа на это не согласится. О том, что Клайд будет сражаться и вполне может погибнуть, оба старались не думать… Они говорили о будущем так, словно темная туча, приближающаяся к замку, уже осталась в прошлом. И солдаты, что стояли рядом и слышали разговор, начали несмело переглядываться и даже улыбаться. Это не сказка, всегда есть шанс на победу. Надо только приложить все силы, и тогда эти надежды на будущее непременно осуществятся… Деспина поднялась на второй этаж, зачем-то зашла в библиотеку. И с удивлением увидела на обычном месте, за столиком перед окном, старика Ролля. — Дядюшка Ролль, что ты тут делаешь? — спросила она. — Почему не спускаешься? Старик не спеша обернулся от окна. Помолчал. — Да так… что торопиться? Спущусь, успею еще. А хоть бы и не успею… — Не говори так, дядюшка Ролль, — возразила Деспина. — Ты же знаешь, что нужен нам. И мне, и всем нам. Она подошла, тоже села за столик. И на миг почувствовала себя девчонкой, забежавшей посоветоваться с мудрым стариком. Ее дядя и тетя были хорошими людьми, старались относиться к Дес так же, как к родным дочерям… но все равно тетушка Альма и дядюшка Ролль казались ей ближе. — Тяжело вам, хозяйка, — в голосе Ролля не было вопроса. Он не спрашивал, а констатировал факт. Старик, как всегда, сам все видел и понимал. — Тяжело, — согласилась Деспина. — И даже пожаловаться некому. Потому что остальным ведь тоже нелегко. Вот только разве тебе… — Ну так и пожалуйтесь, — просто предложил Ролль. — А я выслушаю. И посочувствую. И, может, что-нибудь полезное скажу. — Мне страшно, — Деспина вдруг всхлипнула. — Не за себя. За парней, которые будут на стенах драться. И погибать. Я же их всех по имени и в лицо знаю. Молодые здоровые парни, им бы жить да жить, а они будут погибать. Куда им против настоящих бойцов! Они погибнут из-за меня. Они все меня защищают… а я буду отсиживаться в безопасности… — Нет, хозяйка, — спокойно и твердо сказал Ролль. — Это вы защищаете их всех. — Что?! — Дес удивленно вскинула голову. Старик смотрел очень серьезно. — Вы ведь могли бы и не в подвале прятаться. Вы могли бы остаться в Аддее — еще тогда, три года назад, когда ясно стало, что Вард всерьез настроен. Могли бы устроиться в Ганнере у друзей. Могли бы продать графу имение или просто забыть о нем. А вот им всем деваться некуда. Если бы не вы, они все давно были бы под Вардом. А что это такое и какая разница между Вардом и вами, они знают. Так что вы их защищаете… оружием, купленным на ваши деньги, и стенами, построенными вашей заботой. И вы будете прятаться в самом безопасном месте, и даже не подумаете высунуться во двор, куда может залететь шальная стрела! Ролль говорил строго и требовательно, словно в детстве Деспины, когда он запрещал ей выносить книги из замка. — Я поняла, дядюшка, — кивнула Деспина. И добавила: — Только уж и ты не забудь укрыться вовремя, хорошо? А то кто мне будет мудрые слова говорить? Ярко-алые знамена Варда словно горели на фоне припорошенных снегом полей. Марн отдал короткий приказ и услышал, как во дворе забегали солдаты. Почти белые лучи солнца заблестели на начищенных латах приближающегося войска. Кавалеристы выступали первыми двумя рядами, за ними шли пешком солдаты графских союзников и самого графа, и их было так много… Марн сжал зубы: в середине сверкающей линии под самым большим знаменем ехал всадник, чей шлем был выкован в виде оскаленной волчьей морды. Марну казалось, что изо всего скопища людей он видит лишь его одного. Своего бывшего хозяина. Подойдя на пятьдесят шагов, Вард подал знак остановиться и выехал вперед. Вороной конь под ним волновался, словно в нетерпении грыз узду. — Сдайте мне замок! Выставите за ворота хозяйку… и я пощажу всех остальных. — Лучники! — рявкнул Марн. — Целься! Граф вернулся в строй, ратники двинулись к воротам. Под слоем цветной чешуи щитов виднелось окованное бревно тарана. Подпустив их ближе, Марн отдал приказ стрелять по готовности — попасть в стыки защитной брони мог далеко не каждый, но стрелы с башенок, вынесенных за пределы стен крепости, исправно находили цели. О зубцы стукнула первая лестница, за ней другая… оставшиеся на безопасном расстоянии командиры захватчиков уже наверняка мысленно делили взятую в Холь добычу, но тут из отверстий стены на солдат хлынули потоки раскаленного масла. Едкий дым поднялся к небу вместе с криками, Марн порадовался, что Деспина находится в укрытии, не видит и не слышит всего этого. Первая атака в прямом смысле захлебнулась, люди Варда отступили. Сверкающие всадники съехались, держа скорый совет, и отозвали пехоту. У ворот горело тяжелое бревно тарана. Несмотря на то, что несколько десятков тел осталось лежать у стен Холь, количество врагов словно бы не уменьшилось… Через некоторое время на поле загорелись костры. — Их намного больше, — негромко сказал Гарро за ужином. — Как победить такую кучу, а? Еще и рыцари… Несмотря на то, что Гарро почти шептал, склоняясь к командиру, солдаты притихли, слушая разговор. — Победить можно кого угодно, — возразил Марн. — Я видел, как отряд барона Паулса разбил целое войско в северном мятеже. Ну и другие случаи… — Расскажите, — жадно потребовал парень. Марн вздохнул и отставил кружку. На них смотрели уже все. После нескольких баек огня в глазах гарнизона прибавилось, а Марн поразился тому, как, оказывается, наловчился рассказывать истории. Но байки байками, а жизнь редко бывает милосердна… Марн направился держать совет с госпожой. — Может, послать гонца к его величеству? — предложила Деспина. — С просьбой о помощи. — Мы окружены со всех сторон, — вздохнул Марн. — Люди Варда собьют даже воробья, если он вылетит из замка. Ночью он лежал, не сомкнув глаз, и думал. Предложение госпожи вовсе не было глупым, напротив… Возможно, это их единственная надежда. Так он и сказал госпоже, когда рано утром она открыла глаза. — Ты не пойдешь! — воскликнула Деспина, схватив его за руку. — Не пойду, — согласно кивнул он. — Но не потому, что ты приказала, госпожа… Прости. — Это ты меня прости, — Деспина слабо улыбнулась. — Сейчас ты командир, я не должна тебе указывать. Просто я боюсь за тебя. Она совсем по-детски уткнулась ему в грудь и обхватила за шею. Марн подхватил ее на руки. — Я сам знаю, что нужнее здесь, — продолжал он. — Нам в любом случае придется биться. Тренировки тренировками, но никто, кроме меня, ни разу не выходил на поле. К тому же в гонцы нужен человек юркий, как ящерица. Тот, кто знает здешние места, родился здесь. Выслушав командира, солдаты помолчали, переглядываясь. Марн не торопил их — не каждый готов решиться пойти почти на верную смерть. — Может, бросим жребий? — неуверенно предложил Рэдхэд, сын деревенского кузнеца. — Я пойду! — внезапно выскочил вперед Нед. — Я смогу, я ходил с охотниками к дальнему перевалу и в столице был один раз! Я смогу! — умоляюще повторил он, глядя Марну в глаза. Почти так же, как тогда. Марн поднял руку, и поднявшийся было ропот стих. — Хорошо, — кивнул Марн. — Вечером будь готов. Собирали Неда в путь все вместе. Опытные охотники хорошенько перемазали в извести теплую куртку и штаны, пришили к одежде пучки сухой травы, так что издалека гонец должен был слиться с заиндевевшей землей. Деспина написала письмо родственнику Генри, который служил постельничим у герцога в королевском дворце. Она закрепила письмо фамильной печатью, вложила в непромокаемый вощеный мешочек на крепком шнурке. Сама надела шнурок Неду на шею, а потом на миг положила руки ему на плечи и тихо сказала: — Будь осторожен, мальчик, мы все на тебя надеемся! Нед покраснел так, что уши его, казалось, светились в сумерках. Кроме письма, хозяйка дала ему туго набитый кошелек. Она посчитала, сколько денег понадобится в дорогу — на лошадь, на новую одежду, на прокорм Неду и лошади… А потом удвоила эту сумму. Дала бы и больше, но громоздкий и тяжелый кошель с серебром был бы помехой в пути, а золото заняло бы меньше места, но привлекло бы лишнее внимание. Тетушка Альма завернула Неду немного тонких легких лепешек с изюмом и вяленого мяса. Марн добавил от себя маленькую фляжку с крепким вином. Глубокой ночью Неда спустили со стены в тени башни, и он пропал во мраке. Напряжение не отпускало обитателей замка до самого рассвета, но во вражеском лагере все было тихо. — Вдруг они его схватили? — переживал Жак. — Не схватили, — успокоил его Марн. — Если бы они поймали лазутчика, то немедленно похвастались бы нам его головой. От этого жутковатого утешения Жака передернуло, но, подумав, он расслабился. Солнце поднялось над полями, ночной снег замел следы Неда. Оставалось лишь ждать. На следующий день люди Варда снова пошли на штурм. И снова отступили, наткнувшись на упорное сопротивление. Марн понимал, что графу нет нужды решать дело одной атакой, на его стороне было время. Ожидание затянулось. К счастью, воды и еды должно было хватить еще надолго. Над Холем нависла другая беда — холод. Морозы ударили рано, каменные стены замка к утру покрывались изнутри колючим инеем. В подвале было тепло, но душно — воздуховодов, проложенных Клайдом, не хватало. Чад от жаровен ел глаза, от духоты и угара люди мучились головной болью. Деспина распорядилась переселить детей и матерей с младенцами в свою спальню — там имелись и камин, и окошко, да и стены там покрывало дерево, создавая дополнительную преграду для мороза. Сама Деспина перешла в комнату Марна. По ночам они согревались, крепко прижимаясь друг к другу и вдвоем завернувшись в меховое одеяло, а утром тетушка Альма приносила Деспине теплую воду для умывания из кухни. Впрочем, скоро пришлось отказаться и от этой малости: дров не хватало даже для этого. В праздник зимнего Солнцеворота люди Варда сложили вблизи от замка большой костер с привязанным к столбу чучелом в зеленом платье и подожгли. — Хочешь согреться, ведьма? — орали они. Солдаты на стенах Холь молча скрипели зубами. — Господин Марн, боюсь, что нам придется сжечь столы из главного зала, — хмуро сказал Гарро. Марн отвернулся от вражеского лагеря. — А у них там весь лес в распоряжении, — мрачно подтвердил кутавшийся в медвежью шкуру Дик. — Наш лес, — злобно бросил Жак. Марн задумался. Сколько они так протянут? Стоит ли выяснять? Добрался ли призыв о помощи до Аддеи? Кроме армии Варда, сотни опасностей подстерегают гонца в пути… И то, что король отказался нарушить закон ради вассала, еще не значит, что он пришлет против него армию. — Значит, надо выходить и биться, — медленно проговорил Марн. — Хоть согреемся, — ухмыльнулся он. Почти ежедневные попытки штурма проредили ряды нападающих. Пусть их все равно было больше, чем защитников, но эта разница уже не казалась пугающей. Теперь у них были шансы на победу... — На этот раз у тебя не найдется для меня другого дела? — с вызовом спросил Жак. Марн покачал головой. Жак действительно стал мужчиной, повзрослев за последний месяц на несколько лет. Промерзшая земля звучала под копытами коней звонко, как вымощенная камнем. Тяжелые ворота закрылись за спинами гарнизона Холь. — Постараемся убить как можно больше рыцарей, — сказал Марн. — Без командиров этот сброд не станет продолжать осаду. Звук вынимаемых из ножен мечей был ему ответом. А потом все заглушил конский топот — на них неслась кавалерия. Марн опустил забрало и пришпорил коня… Узкий клин разбил широкий серп конницы Варда, но преимущество было недолговечным. Вскоре их окружат и перебьют. Но пока еще есть силы, чтобы поднять меч — есть и надежда, и можно потратить оставшееся время с толком. Каждый знал, кого именно защищает, скрещивая клинки с противником. Марн видел, как его люди сражаются с отчаянной свирепостью, он и сам ревел, как дикарь, нанося удар за ударом, смахивая с лица потоки чужой крови, пробиваясь к цели. Рядом Дик свалил рослого рыцаря, воткнув меч в щель его забрала, с другой стороны на землю осел Рэдхэд с рассеченной грудью. Всадник с волчьей мордой вместо лица был уже близко… Еще несколько рывков, еще несколько мертвых тел, и зверь оскалился прямо перед Марном. Вард замер на мгновение, а потом поднял забрало и расхохотался, зная, что его лицо для бывшего раба страшнее самой жуткой маски… В этот момент из-за леса громко запели рога, и на поле выехали всадники с синими знаменами. Помедлили миг и решительно бросились вперед, отрезая красным путь к отступлению… Марн почувствовал, как торжество вытесняет обреченную ярость. Теперь все в порядке. Нед сделал то, что должен был сделать. С теми, кто остался в замке, все будет хорошо, что бы ни случилось с гарнизоном Холь. Марн услышал свист и отбил атаку почти машинально. Смех Варда перешел в рычание, в глазах плескалось безумие. — Ты мой, — прохрипел он, — Я заберу тебя с собой! — и вновь занес меч. Лимус был умелым бойцом, умелым, хитрым и беспощадным. Его боялись враги, боялись приятели, если он выходил против них на турнирах или шутливых поединках… Но Марн побеждал его, пусть не всегда, но побеждал, расплачиваясь за это новыми и новыми шрамами и ожогами… Побеждал. Значит, победит и теперь. Надо только сохранить рассудок строгим и ясным, оставить позади шум боя, думать лишь о следующем выпаде, видеть лишь багрово-серебряный вражеский клинок, морду черного коня, иссеченный прошлыми боями красный щит. Не видеть лица с черными провалами глаз, не помнить душного ужаса прошлого… Сейчас Марн сражался за будущее. Удар сбил с Варда шлем, Лимус ощерился и вогнал клинок в стык на плече Марна, однако тот даже не ощутил боли, развернул коня и, встав на стременах, обрушил удар меча, разрубая ненавистное лицо надвое. Оглушительная тишина накрыла Марна. Все провалилось во тьму, со спины бьющего копытами вороного коня сползало покрытое серебристым доспехом тело. Нелепо дергаясь, завалилось набок, поливая кровью черную шерсть обезумевшей лошади… Королевские конники сгоняли остатки красных знамен в кучу. Со всех сторон к Марну подходили и подъезжали защитники Холь. Их было куда меньше, чем несколько часов назад, на рассвете… Но больше, чем кто-либо мог надеяться. Марн повернулся в сторону замка и увидел, как из раскрытых ворот выбежала маленькая изящная фигурка. Сопровождающие не поспевали за ней… Он направил усталого коня к Деспине. Спешился, подхватил ее, прижал к себе, пачкая кровью зеленое платье… — Все кончено… кончено, — шептал он. — Его больше нет. Объятия длились недолго. Деспина решительно потянула его за собой в лазарет, старательно перевязала плечо. Во двор въехали всадники с синими королевскими знаменами. Золотая корона со знаком Пресветлой переливалась на солнце. Деспина вымыла окровавленные руки, пригладила волосы и вышла встречать дорогих гостей. — Доброго здравия, госпожа Теиро, — поклонился командир конников, — я граф Рожеро, меня прислал Его Величество Дирн Шестой. — Мы счастливы приветствовать вас, граф, — склонила голову Деспина. — И бесконечно благодарны за своевременную помощь. Прошу вас и ваших людей быть нашими дорогими гостями. Хоть сейчас я и не могу оказать вам подобающий прием… И ваших людей придется разместить вне стен, в шатрах. Марн видел, какого труда стоит госпоже сохранять спокойный и достойный вид, сдержать слезы облегчения, не показать свою слабость… Как будто королевский отряд просто заехал в гости, проезжая мимо. Как будто у нее нет забот больше, чем нехватка угощения и беспорядок в зале. Граф Рожеро улыбнулся и спешился, передал поводья одному из своих солдат. — Мы воспользуемся вашим гостеприимством, — сказал граф, — путь из Аддеи неблизкий… Однако мы не станем стеснять вас надолго. Здесь наш долг выполнен, и мы вернемся в столицу через несколько дней. Среди конников был и Нед, верхом на белой лошади. Лицо парня то краснело, то бледнело, он в волнении оглядывался. Отыскав взглядом показавшегося из лазарета Марна, Нед соскочил с коня и, подбежав, поклонился. — Господин… Но Марн не дал ему договорить, крепко обнял, улыбнулся: — Вовремя ты успел, молодец. Спасибо! — Вам спасибо, господин Марн, — тихо ответил тот. — За то, что поверили мне. Рожеро и Деспина скрылись в замке, а Марн снова пошел за ворота, туда, где недавно кипел бой — искать тех, кому еще можно помочь, и переносить их в замок. Деспина разместит гостей и вернется в лазарет. Для нее битва только начиналась. Для нее и ее маленькой армии — лекаря с помощником и повитухи с ученицей… Среди уцелевших солдат не хватало Жака. Многих не хватало, и за каждого у Марна болела душа — это были его ученики, его товарищи… Но только один из них был ему братом. И теперь Марн метался по полю, высматривая знакомый кожаный доспех. Но нашел Жака не он. И не тетушка Альма. Нашла его, бесчувственного, Литта. И когда Марн подбежал к ним, она уже растормошила своего любимого, подняла на ноги… Жак шатался, лицо было бледным в прозелень — но все равно он пытался улыбаться. — Я же говорила, я же всегда говорила, что ты у меня в рубашке родился, — повторяла тетушка Альма, смеясь и плача. На теле Жака не было ни царапинки, его лишь оглушило ударом по голове. Шлем спас ему жизнь, а что ноги подгибались и тошнило — это не страшно, Деспина только велела ему отлежаться пару дней. *** В большом зале не хватило места для всех, кто желал поднять кубок за победу. Поэтому часть столов расставили во дворе, бросив широкие доски на козлы. По правую руку Деспины сидел Марн, по левую — граф Рожеро со своими людьми. Хозяйка Холь поднялась, и гул голосов стих. Деспина обвела гостей глазами. — Сегодня мы не только празднуем победу, — начала она. — Но и отдаем дань уважения тем, кто не вернулся с поля боя. Тем, кто стоял на стенах замка, защищая своих родных, свою землю… и умер за это. Мы благодарны тем, без кого эта победа была бы невозможна.  Деспина обернулась к Рожеро и с достоинством поклонилась ему. Люди графа разом ударили кубками о столы, расплескивая вино, тем самым желая изобилия этому дому. — Нед Веррум, встань, — продолжала Деспина. Нед неуверенно поднялся, одернул камзол. — Ты сумел проскользнуть мимо врага, добраться до Аддеи и передать весть. Доказал свою верность и храбрость людям Холь, — улыбнулась Деспина. — Спасибо тебе… Жители мар-Холь и солдаты гарнизона издали боевой клич, Нед покраснел и улыбнулся, сел рядом с товарищами. — Но главное почтение мы оказываем тем, кто расплатился за нашу победу жизнью… Деспина подняла кубок, и за ней поднялись на ноги все, молча выпили вино… А когда сели, в углу заиграл на свирели деревенский портной, и тризна по умершим вновь стала пиром надежды на будущее, которое все они завоевали своим потом и кровью. Через некоторое время в зале стало жарко, от полыхающих каминов и дыхания множества людей. Намереваясь выйти подышать на крыльцо, Марн прошел по прохладному коридору. Голова кружилась от навалившейся усталости, схлынувшего напряжения, пролитой крови и выпитого вина… Марн заметил светлое пятно под лестницей. Жак прижимал свою жену к стене и целовал, жарко, требовательно. Тонкие девичьи руки комкали рубашку на его спине, гладили по лопаткам… Услышав шум, Жак вздрогнул, оглянулся, схватил Литту за запястье и потащил куда-то. Марн прошел мимо, не замедляя шага. Взгляд Жака был совершенно диким, Марн сомневался, что парень вообще его узнал… Хмель в голову ударил, что ли? Вернувшись в залитый теплым светом зал, Марн встал рядом с госпожой, которая со строгим лицом выслушивала очередной скорбный тост. Рука Деспины нашла его руку, сплела с ней пальцы и крепко сжала. Речь кончилась, люди вновь застучали ложками, кто-то достал гармонику и стал вторить свирели. От прикосновения прохладного запястья Деспины неожиданно стало тяжело дышать. Марн тряхнул головой, сгоняя морок, но тут же встретился глазами со своей госпожой. Дес подняла бокал, глотнула и промокнула губы. Марн ощутил, как их влажный соблазнительный изгиб будит совсем неуместные желания. Деспина выпустила его руку, погладила по ладони пальцем, заставив вздрогнуть, и, продолжая, смотреть Марну в глаза, едва заметно провела языком по губам. Наверное, ему показалось. Не могла же она… когда земля еще не осела над телами защитников замка, когда еще не отмыт от крови лазарет… Или не показалось? Они молча, не сговариваясь, встали. Выскользнули из зала. Прижимая Деспину к стене спальни, Марн понял, что такое нашло на Жака… Эти мысли вовсе не были неуместными, напротив. «Мы живы!» — стучало в висках, пока он сминал поцелуем жаркие, пахнущие вином губы госпожи. «Мы живы!» — горело перед глазами, когда она, зарычав от нетерпения, рванула шнуровку его штанов. «Мы живы!» — билось в ушах, когда он, забыв о раненом плече, подхватил ее за упругие горячие бедра и завалил на стол, сметая с него шкатулки и книги… «Они мертвы, но мы — живы». Не прекращая двигаться, Марн сбросил с себя рубашку, дернул за ленты корсажа Дес и раскрыв его, отбросил в сторону. Тонкая сорочка с треском разошлась под пальцами, полные груди жаждали ласки. Он припал к ним губами, стараясь немного прийти в себя, прислушиваясь к Деспине — не причинил ли он ей боль своим напором? — Сильнее! Еще… — прошептала госпожа, царапая его голую спину, понуждая оставить нежности. Повязка на руке Марна пропиталась свежей кровью — сам ли он повредил швы слишком резким движением, госпожа ли слишком сильно сжала его плечи тонкими пальцами? Он не чувствовал боли. И запах крови только пьянил обоих… И Марн перестал сдерживаться, стал первобытной стихией, а женщина под ним — мировым началом, и жизнь зарождалась из хаоса: стонов на грани муки и наслаждения, из звериного рычания на грани ярости, из слияния противоположностей, из ослепительной вспышки, останавливающей время…