Возрождение Кармен

POV Алина — Родители отвезут меня. Не переживай, бабушка. Она крепко обнимает меня, стараясь громко не всхлипывать. Я думала, что смогла убедить ее, что школа-пансион — это всего лишь… школа-пансион. И находится она за городом, откуда я всегда могу приехать в Москву. Вероятно, бабушка считает, что я совсем о ней забуду. Столько лет вместе, а теперь я покидаю ее. Когда-то это должно было случиться. Только я думала, что я съеду в отдельную квартиру или перееду в другую страну. Могла ли я подумать, что мне придется учиться в оздоровительной школе? Но вот я стою на пороге, сжимая ручку чемодана и ожидая своего часа. Оздоровительная школа с заурядным названием «Надежда» обещает своим ученикам усиленный курс лечения. Туда поступают дети, родители которых хотят дать своему чаду достойное лечение и образование. Это мой последний год в школе, одиннадцатый, экзамены придется сдавать там же. — А как же каток? А твои тренировки? А… Даниил Маркович? Бабушка всеми силами старается удержать меня рядом с собой. Я бы и сама не прочь остаться, она ведь права. Здесь вся моя жизнь. За эти два месяца произошло столько всего… Жизнь не готовила меня к таким переменам, но упустить свой шанс я сейчас не могу. — Там тоже будут тренировки. Каток есть неподалеку от школы, она же не в лесу находится. А Даня… ну, мы и так редко видимся с ним. Так что это не поменяет наших совместных валяний на льду. Все свое свободное время Даня тратил на то, чтобы поставить меня на коньки. Особого успеха за эти два месяца не произошло, я все еще не могла исполнять прыжки, сильно уставала и жаловалась на боль. Мои колени нуждались в отдыхе после каждого часа, а тренировались мы не меньше трех. Вращения давались мне легче, чем самые простые дорожки. Благодаря тренировкам в зале я практически перестала испытывать боль при растяжке. Когда мы были не на льду, Даня работал. Усиленная подготовка девочек к первому этапу Гран-при шла полным ходом, он не мог особо отвлекаться. Так и я тратила все свободное время на процедуры, уколы и массаж. Мы оба понимали — нам категорически не хватает друг друга. Бывало так, что мы собирались у меня в комнате, смотрели фильмы, разговаривали, смеялись и… целовались. Это незабываемое времяпровождение меня впечатляло. Мы оба хотели большего, но ни один из нас не мог преодолеть эту черту под названием «прошло». Казалось бы, доверие налажено, отношения вернулись на тот уровень, когда мы могли болтать о чем угодно, подшучивать друг над другом и просто радоваться друг другу. Но что-то такое было, что останавливало нас. Что-то, что не давало произнести «люблю». Решение о том, чтобы отказаться от лечения даже не обсуждалось. Родители приезжают через двадцать минут. Прощание с бабушкой дается мне действительно тяжело. Мы последний раз обнимаемся. — Масару… — Я буду за ней приглядывать. Я крепко обнимаю собаку, уткнувшись носом в ее мягкую шерстку. Как же я не хочу оставлять ее здесь… Мне не дает покоя навязчивая мысль, что если бы не многочисленные «но», то сейчас мне не нужно было бы прощаться ни с кем. Прогнав все эти мысли прочь, я выхожу вслед за мамой. Отца я не видела ровным счетом месяц. Мама приезжала часто, старалась отговорить меня, старалась заставить прекратить тренировки, но без особого результата. Обещала, что подключит папу. Но он только избегал общения со мной, я не понимала, почему так происходит. Не то, чтобы я горела желанием слушать и его нотации, но все же папа… это просто папа. Меня пугает мысль, что он очень не одобрит наши с Даней отношения. Абсолютно не одобрит! — Это лучшая школа страны, — продолжает рекламировать мама, держа в руках буклет, — они предоставляют своим ученикам возможность выбрать направления. «Моя мама все еще боится, что я обращусь в бегство». Даня отвечает не сразу, за это время я выслушиваю какие у них классные учителя и великие доктора. «Ты внимательно слушай. Я приеду после четырех.» Я улыбаюсь. — Что там интересного? — спрашивает папа, заглядывая в зеркало. — Видео смешное. Про котиков. Как Сабина? На лицах родителей отражается непонятное выражение лица, которое я никак не могу разгадать. Что это? Смятение? Я не видела Сабину больше полугода, в последний раз она навещала меня еще в больнице. Оно и понятно — девочка учится, тренируется. Но что такого могло случиться, что они так реагируют? — Мам, пап, что с Сабиной? — сдавленно спрашиваю я, готовя себя к самому худшему. — С ней все хорошо, — отец больше не смотрит на меня, он цепляется за руль, словно это его последняя надежда уберечь себя от лишних расспросов. — Точно? — потому что мне, кажется, что они скрывают от меня большую долю правды. — Мы отдали ее в команду Этери Георгиевны. Думаю, что так будет лучше для нее. И прежде чем ты, Алина, начнешь говорить, что поступили мы неправильно, то хочу напомнить тебе, что Этери сделала тебя чемпионкой. Мама говорит все это на одном дыхании. Машина вильнула влево, когда до папы дошло, что мама проговорилась. А я? А я сидела и смотрела прямо перед собой, вспоминая каждый момент, который способствовал тому, чтобы стать Олимпийской Чемпионкой. — Мам, пап… а к чему это привело? Вы везете свою дочь в оздоровительную школу. Что? Занять и Сабине там местечко? Через пару лет, я уверена, она будет там! — Не говори так, пожалуйста, — просит папа, — я тоже тренер и я уверен, что Этери Георгиевна знала, что делала. Несчастные случаи никто не отменял. «Это не был несчастный случай!» — хочется кричать, но я только цепляюсь в ремень безопасности. Сабина, Сабина. Что же будет с ней? Я качаю головой не в силах справиться со своими эмоциями. Прощание становится довольно неловким. Поочередно обнимаю родителей, забираю свой чемодан и тащусь в сторону дверей. — Алина, — папа догоняет меня, выхватывает из рук чемодан, — мы вам обеим желаем только счастья. Это правда… «Поэтому я сейчас здесь?» — Я понимаю. POV Даниил — Она прекрасна. Практически такая же, как и ее сестра. Я бы сказала, что она немного ее превосходит. Все что я могу видеть — это маленькую Алину на льду. Несколько лет назад мы также стояли у бортика и смотрели на неловкую девочку, которая покорила наши с коллегами сердца. Неуклюжая Алина превращалась на льду в нечто грандиозное, будто родилась в коньках. У меня не было сомнений, что она станет чемпионкой. Теперь нам показывает свое мастерство Загитова Сабина. Не могу поверить, что после того, что случилось с Алиной, родители отдали сюда вторую дочь. Особого восторга в глазах маленькой девочки я тоже не вижу. Она заканчивает программу, а затем подъезжает к бортику. Этери указывает на ошибки, рассказывает о плюсах и просит пройти в танцевальный зал. Образ Алины, потерявшей координацию во время своего последнего проката, всплывает в памяти. Это ужасно. То, как она упала, как замер зал и замерла Алина. Теперь в голову лезут такие же образы, но с участием Сабины. — Алина будет в шоке, — шепчет Алена, подкатываясь к бортику, — она в пух и прах разнесет, когда узнает, что ее сестру сюда отдали. — Может, все обойдется? — осторожно спрашиваю я. — Кто здесь тренер? Это только от вас зависит. Лично мы с моими родителями уже разговаривали на тему, что если они заметят, что я голодаю или травмирована, то ухожу, не задумываясь. Но мои родители адекватные личности судя по всему. Что касается Загитовых — я очень сомневаюсь. Она смотрит на меня так, будто я что-то должен сделать. Что? Следить за ее питанием? Не дать ей прыгать четверные? Ставить не сильно загруженные программы? Конечно, это не обсуждается, я стараюсь теперь больше уделять девочкам внимания. Все же жизнь меня научила. Как я и обещал, в пятом часу, я подъезжаю к Алининой школе. Несколько зданий, тренировочные площадки, два стадиона, больница — все здесь. Будто это обыкновенный поселок, но с тем отличием, что здесь учатся покалеченные и больные дети. От мала до велика. Мне больно видеть совсем маленьких девочек, стоящих неподалеку от главного корпуса. Нога одной перебинтована и она едва стоит на костылях. Вторая прижимает к телу небольшую, сделанную под свой рост капельницу. К тому времени, как Алина появляется в поле моего зрения, я начинаю сомневаться, что это хорошее для нее место. Психологически давит. А психика у Алины и без того сломанная. Девушка запрыгивает в машину, прежде чем я успеваю выйти и открыть ей дверь. — Ты почему мне не сказал?! Я ожидал этот вопрос. Но вот чего я действительно не ожидал, так это опухших и заплаканных глаз. — Видимо, они подкинули Сабину, прежде, чем увезли тебя сюда. — Конвейер в действии! Меня утилизируют, а новеньких принимают. Это ужасно. Сабина не должна пострадать… Я беру дрожащие руки Алины в свои. Они холодные. Сжимаю и смотрю на нее, стараясь говорить ровно, хотя у самого все внутри переворачивается. — Я постараюсь не дать себе и Этери загубить Сабину. Я уже борюсь с тем, чтобы полностью избавиться от четверных, но пока… ты и сама понимаешь, какое влияние у Этери. Алина кивает. — Ладно уж. Я с этим справлюсь. Если с Сабиной что-то случится, то весь Хрустальный пожалеет об этом. Я очень надеюсь на тебя, Даня. Я киваю. Что я еще могу сказать? Обещать ничего не могу, все еще не понимаю, каким образом предотвратить «исчезновение» фигуристок, выходящих из нашей команды. Алина решает прекратить этот разговор. Она тянется ко мне. Я обхватываю ее талию. Девушка оказывается у меня на коленях. Крепко обнимаю ее, поглаживаю по спине. — Здесь позволяют уезжать на некоторое время. Комендантский час в девять вечера. Я улыбаюсь. — Я кое-что захватил с собой, — заявляю я. Алина расцветает мгновенно. Она смотрит через плечо. На заднем сидении машины стоит ее рюкзак с коньками. Девушка целует меня. Мы не можем позволить себе слишком много времени, но когда нам удается выкроить такие минуты, я понимаю — рай на земле. В этой девушке, которая старается всеми силами бороться за свою мечту. Она учит меня тому, что нет ничего невозможного. И, когда в очередной раз я буду слушать нотации Этери о том, что нужно делать, а чего нельзя, мне бы вспомнить Алину с ее упорством. «Я люблю тебя.» — Но смею ли я говорить ей эти слова? Сможет ли она их принять? Эта загадка преследует меня по ночам, не дает нормально спать. Прошлое подпортило наши отношения, но сейчас мы здесь, вдвоем. Нам предстоит доказать друг другу, что мы имеем право на счастье. Я целую Алину, нежно прижимая к себе. Помимо чувств, есть и желание. Я чувствую, что и Алина это понимает, но я не могу перебороть себя. Не могу даже предположить, что мы остается наедине, для того, чтобы попробовать что-то помимо поцелуев. Иногда мне снится, что Алина оказывается в моих объятиях, в моей квартире, в моей кровати. Но затем сон обрывается, а на его смену приходит реальность — едва живая на льду Алина. И действует это, точно холодный душ.