Возрождение Кармен

POV Даниил — Эй, ты почему сидишь одна? Сабина скромно поглядывает по сторонам, теребит свою мягкую игрушку. Другие девочки уже разминаются на льду. Они выстроились в колонку и играют в какую-то, понятную только им игру. — Они не хотят со мной дружить, — признается Сабина, — мне здесь не нравится. Осторожно беру девочку за руку. Она такая же хрупкая, как и все девочки ее возраста. Сабина бросает на меня доверительный взгляд. — Я хочу с тобой дружить. Будем? — Да… будем. Но мне все равно не нравится здесь. Могу ее понять. Вряд ли она не умеет пользоваться интернетом. Да и увидеть свою сестру на больничной койке под капельницами, с изуродованными коленями, таким… отстраненным взглядом — то еще испытания. Она знает правду, Сабина пусть еще ребенок, но она понимает абсолютно все. — Ты ела? — я спрашиваю ее об этом и девочка качает головой. — Нет? Нет. Я беру ее за руку и мы идем в сторону моего кабинета. У меня нет никакого желания спорить с Этери, но, видимо, придется. Она направляется прямо к нам. — Сабина, помнишь, где мой кабинет? Иди туда. Девочка кивает и поворачивает в другую сторону. — Куда ты ее повел? — спрашивает женщина, застегивая теплую куртку, — она же только пришла. — Она не ела. — Как и все. Может, ты будешь нарезать музыку, а планом питания займусь я? По ее лицу видно, что возражений она не потерпит. К тому же Этери вчера ясно дала понять мне, что ее уже достало то, что я в последнее время противоречу ей. — Сабина под моей ответственностью. Ныне и навсегда. Делайте, что хотите, но я не собираюсь смотреть, как мы своими руками губим очередную девочку. Мрачный взгляд Этери буквально пронзал насквозь, мне стало не по себе, но куда деваться, я отступать не собирался. — Я видела вас вчера. Что? — Конечно, вы видели нас вчера. Мы с Сабиной ставили программу. — Да не с Сабиной. С Алиной. Я пришла на каток по наводке болельщиков. Почему ты не сказал мне, что Алина стоит на коньках? Мне становится смешно и страшно, будто это ее дело, словно она имеет право следить за Алиной. Это жестоко с ее стороны — подглядывать за ее жизнью после того, как она выкинула ее из команды, еще не узнав прогнозы. — Почему я должен был? — спрашиваю я, — мне кажется это дело не ваше. — Мое, если я хочу взять Алину обратно в команду. Конечно, придется еще не один месяц потрудиться… Вот тут уже взрываюсь я. — Не один месяц?! Вы в своем уме? Там работы не на один год. Вы не видели ее колени! И ее лица, когда она впервые встала на коньки. Вы не знаете того, что знаю я. И… вы действительно думаете, что после того, как мы поступили с девушкой, она вернется сюда? — Вернется, — глаза Этери горят от нетерпения и надежды, — вернется, потому что здесь ее сестра. Вряд ли она обрадовалась, когда узнала, что Сабина будет тренировать под моим руководством? Я уже запутался во всем. Голова начинает болеть от потока информации. Этери хочет вернуть Алину сюда. Зачем ей это? Ясное дело — пиар. Будто Этери Георгиевна Тутберидзе готова брать ответственность за своих фигуристок. Но это далеко не так. — Алина не сможет приносить медали еще не один год. Вы готовы терпеть это? Этери выпрямляется и смотрит на меня таким обескураженным взглядом, словно Алина — это ее самый дорогой клад, который она не готова делить ни с кем. — Алина невероятная девушка. За этот год ей удалось сделать невозможное. Такой характер, столько сил… она еще поборется за свою медаль на Олимпиаде. И я хочу, чтобы она боролась у меня в команде. POV Алина Я лежу на кровати, грызу орешки и смотрю прокат Саши Трусовой. Вчера у них были контрольные прокаты. Алена справилась на отлично. Я гордилась ей. Мне удалось вдолбить в ее голову, что нужно начать питаться. Не так, чтобы тебя несло во все стороны. Но по чуть-чуть. И мы обе с удивлением обнаружили, что это принесло свои результаты. Аксель получился идеальным. Да и все прыжки она теперь делала с большей уверенностью. — Что у нас там еще по плану сегодня? — спрашиваю я у Нади — соседки по комнате. — Только разминка на пятнадцать минут. Хочешь снова убрать? — Хочу. Я захлопываю ноутбук и пишу Дане сообщение, чтобы забрал меня после трех часов. Он просил срочно встретиться. Зачем? Не знаю. Но подозреваю, что это связано с Саби. Надя тянется к костылям, я подскакиваю и подаю их ей. На ее лице появляется неловкое выражение лица и я прекрасно ее понимаю. — Раньше я выступала за сборную России по волейболу, — признается девушка, — теперь моя ломаная нога способна только тащиться за мной. Мне больно слышать это. Я помогаю ей подняться и мы выходим в заполненный учениками холл. Мне нравится эта школа. Здесь нам объясняют материал досконально. Нас разделили на несколько групп, в зависимости от травм, у каждой группы индивидуальный режим тренировок. Три часа в день мы занимаемся общеобразовательными предметами, четыре — оздоровительными тренировками и процедурами. Остальное время свободное, которое мы можем провести вне стен школы, но с тем учетом, если за нами кто-то приезжает и приводит обратно до девяти часов вечера. Выходные — исключение, тогда мы можем проводить их с родными. Обычно я на выходных ночую дома у бабушки. — Как думаешь, — спрашивает Надя, — мы бы могли вернуться сборную? Она единственная, кто может меня здесь понять. Мы обе вроде как местные знаменитости, которых предпочитают обходить стороной, боясь задать нетактичный вопрос. Но Надя, как и я, отступать не собирается. — В сборную? Вряд ли. Если только я не верну себе свои прыжки и каскады. Я не уверена, что смогу прыгать. — Я тоже… Больше мы не говорим. *** — Ты явно что-то хочешь мне сказать. Я кручусь на месте, разминка стопы, коньки уже не так сильно меня смущают, я уверенна в том, что не шлепнусь на самой простой дорожке. — Хочу. — Куда ты постоянно смотришь? Даня оглядывается по сторонам, на трибунах людей нет, но он явно выискивать кого-то. Я тоже рассматриваю. Пусто. — Я сегодня разговаривал с Этери. Она следила за тем, как мы проводим время здесь, на льду. Она тобой очень довольна. Она хочет… хочет попробовать еще раз. На миг мне кажется, что я теряю сознание. Действительно, будто мой мозг отключается, а я возвращаюсь в то время, когда она впервые сказала мне, что можно попробовать еще раз. После перелома я долго не могла собраться с силами. Но потом… все получилось. Я стала Олимпийской чемпионкой. Но сейчас? Другая ситуация. Совершенно. — Ты, вероятно, шутишь. — Я и сам был в шоке. Это объясняет то, что она взяла к себе Сабину. Чтобы ты вернулась. Пойми, она видит в тебе чемпионский характер и не хочет, чтобы через три года ты стала Олимпийской чемпионкой, тренируясь у другого тренера. — Она в своем уме? Это за гранью фантастики! Теперь Дане приходится держать меня за руки. — Нет, если она так говорит. Думаю, что она на данный момент видит в тебе конкурентку ее девочкам. И это пугает меня тоже. После того, как ты вернешь свою форму, за тебя снова начнут бороться тренеры. И борьба начинается уже сейчас. Мне нечего ему сказать. Вернуться на лед — моя мечта. Вернуться к Этери? Кара. Я боюсь ее, всей душой и сердцем. Но она права вот в чем — ради сестры я пойду на многое. Но, если смотреть правде в глаза? Ведь это и мой шанс тоже. Наступать на одни и те же грабли дважды? Когда мои колени и без того разрушенны? — Она прекрасно знает, что я больше не пойду на голодание, на то, чтобы тренироваться до потери пульса. И я не стану терпеть оскорбления. — Многие девочки следуют примеру Алены Косторной. Они увидели, что можно питаться правильно и не терять качество прыжков. Четвертые отказывается прыгать даже Трусова. Этери ничего не остается, как смириться с этим. Поверь мне, ты смогла совершить нечто невозможное. Но я не хочу, чтобы ты возвращалась. И это понятно. Даня боится за меня, я боюсь за себя. — Но это мой шанс. И там Сабина. Я прихожу к выводу, что сама себя уговариваю попробовать. Только уговоры не действуют, когда я начинаю чувствовать боль в коленях. И понимаю — Олимпиада действительно за гранью фантастики. — А что думаешь ты? — спрашиваю я его. Сначала он молчит. Смотрит на меня и молчит. — Это шанс. Невероятный шанс. Я и сам верю, что ты можешь бросить вызов другим фигуристкам. Но хочешь ли ты снова оказаться в больничной палате? Я был дураком, когда позволял тебе работать на износ. Ничто не стоит твоего здоровья, Алина. Реши для себя — чего ты хочешь. Я хочу жить здесь и сейчас. Я встаю на зубцы коньков, тянусь к Дане и целую его. Это все, что сейчас мне нужно. Он и его понимание. — Я тебя люблю. Шепчет Даня… и я понимаю — ни одна медаль не может заменить того, что я чувствую сейчас.