Возрождение Кармен

POV Алина Немудрено, что я не могу сосредоточиться на растяжке. Даня составляет мне компанию, мы болтаем о разных вещах: о погоде, фильмах и предстоящих соревнованиях. Он переводит тему так быстро, что я не успеваю сосредоточиться на его словах. — Знаешь какое, мое любимое воспоминание связанное с тобой, Алина? Понятия не имею, но вероятно так ответить… совсем не романтично? — Тот раз, когда я впервые пришла в группу Этери, и приняла тебя за костюмера? Тот платок… — … нет, Алина. Пересаживаюсь на шпагат, выигрывая время подумать. — Точно! Это когда мы ставили «Жрицу» и вы с Этери поспорили, что… — Нет! — Может быть… — НЕТ. Ладно, нужно поработать над романтичной частью себя. Даня больше не хочет вспоминать наши общие моменты, это видно по его лицу. Он закидывает руки за голову, зевает. — Кто тебя просил так рано вставать? — он сонно трет глаза, — полночи ворочался. Мне становится неловко из-за этого. Сама же я спала крепко. Помню только: мы поужинали, целовались и… уснула. В его объятиях. Вчера он тоже остановился, прежде чем наши поцелуи зашли на этап «больше, чем просто поцелуи». Он сделал нечто невероятное, отчего я еще долго горела. Да и воспоминания до сих пор вызывают у меня шквал различных эмоций и ощущений… — Загитова! Очнись! Даня толкает меня в плечо. — А? Чего? — Я уезжаю на неделю. Думаешь, справишься без меня? — спрашивает он. Мы оба поднимаемся с пола. Мне нужен душ, а ему немного снизить самомнение. — Ты преувеличиваешь свою значимость, — конечно, я всего лишь дразнюсь. Он приваливается к стене и довольно так улыбается. — Я бы не сказал, что вчера ночью ты была такого же мнения. Вот сейчас моя очередь краснеть. И зачем он так?! — Приготовлю завтрак. С едой у меня всегда были проблемы. Для начала в холодильнике Дани не осталось абсолютно ничего. Вчерашний ужин состоял из двух тарелок вкусной пасты, бутылки пива, которую Даня выпил сам. Он признался, что большую часть нашего ужина спалил, но успел спасти остатки, чтобы впечатлить меня. Удалось. Но я все еще не понимаю каким образом он умудрился не спалить кухню. — У тебя есть еда вообще?! — спрашиваю я. — Я тебя не слышу! — кричит он из ванной, вода заглушает его слова, я нервно распахиваю шкафчики. — Войди и скажи! — Ты типичный холостяк! — это единственное объяснение пустым полкам, на которых даже крошек нет. — Уже не холостяк! — Так… значит, ты все слышишь?! — Возможно. Но ты все равно можешь войти. Все, что я могу представить — это контент для людей достигших восемнадцатилетнего возраста. Больше ничего! — Масару, давай-ка сходим в магазин… POV Даниил — Ты мог бы вкрутить лампочку и сам! Алина целый день на меня ворчит. Если, когда-нибудь мы поженимся, я обязательно составлю брачный договор, где крупным шрифтом укажу: не пилить мужа. Но мы провели целый день вместе, не думая о травмах, не затрагивая прошлое, не планируя будущее. Сегодня мы просто жили, а это самое лучшее, что случалось с нами за последнее время. И это уже прогресс. Алина сидит у меня на шее, старается дотянуться до люстры, чтобы выкрутить перегоревшую лампу. Она явно готовится ругнуться, но вовремя себя останавливает. — Я боюсь упасть. — Да я тебя держу… — Вот именно! — Ты мне не доверяешь? Ее молчание говорит само за себя. Когда ей, наконец, удается вкрутить лампочку, мы заваливаемся на кровать. Уставшие и голодные. Алине не удалось добраться до магазина. Она заявила, что это ужасное недоразумение в облике подъездной кошки попортило все планы. — Сходим в кафе? — предлагаю я. — Давай. Она поднимается, прихрамывая бредет в сторону прихожей. Я ощущаю в очередной раз вину за ее физическое и психическое состояние. «Она пришла к тебе здоровой девочкой, идиот». А ушла как? Сломанная и сломленная. Будто чемпионки никакой и не было. Никто никогда не забывал Алину Загитову, но теперь о ней говорят, как о девушке, которая исчезла. С радаров, новостей, поля зрения. Алина Загитова навсегда осталась в памяти Китри, Кристиной и Кармен. Но никто не хочет помнить разбитую Алину. Она всегда была Олимпийской Чемпионкой, но никто на самом деле не хотел узнать ее личность. Столько образов смешались в одной сильной девушке. — Ты идешь? — Иду. Когда-нибудь у меня хватит сил простить себя, но пока я не достоин даже думать о том, чтобы Алина меня простила. Она говорит: это единственное слово «простила», но в ее глазах все еще обида и злость. Несбывшееся мечта, сложное восстановление и много, много физической боли. — Даня! Она хватает меня за руку и мы плетемся в местное кафе. — Я буду включать гран — при, показывать, и говорить всем что там… — … твой парень? — Моя подруга! Буду болеть за Алену. Хочу, чтобы она победила. Ей так не хватает уверенности в себе. — Вы в последнее время сблизились. Очень. Никогда еще Алина не была так близка с кем-то помимо меня. Мне нравится думать, что у Алины появилась действительно хорошая подруга. Они влияют друг на друга очень хорошо. Алина все чаще улыбается, все реже уходит в себя. Алена стала серьезнее относиться к своему здоровью, на тренировках ее больше не заставишь работать на износ. Этери, конечно, нервничает, но ничего с этим поделать не может. — Алена меня поддержала, как никто другой. — Она хорошая девушка. Нам приносят заказ. — Сможешь съесть порцию картошки фри за раз? — спрашиваю я девушку, — сейчас-то уже можно. — Я все еще не ем такую дрянь. — Она вкусная… — Противная. — Красивая… — Вредная! — Как ты! Алина отталкивает от себя тарелку и мило улыбается, но под столом я чувствую пинок. — Ты мастер комплиментов. Думаю, я сегодня вечером тебе отомщу. — Давай лучше я тебе. Так будет намного интереснее. Девушка мгновенно смущается. Она притягивает к себе салат, делает вид, что безумно голодна. А мне нравится наблюдать за ее румянцем, горящими глазами и искренней улыбкой, которую не спрятать никакими ложными эмоциями. Пройдет время и раны на ее душе затянуться. Шрамы же не вылечить. Никогда.