Возрождение Кармен

POV Алина Бывало, что в моей жизни происходило некоторое… неприятные моменты. Но меня никогда не ругали родители. Я даже представить себе не могла кричащую на меня маму или орущего отца. Все бывает в первый раз. Настал этот первый раз у меня после третьего урока. Я возвращалась с литературы, когда папа позвонил мне и начал что-то яростно кричать в трубку. Разобрать получилось только некоторые слова, но «извращенец», «педофил» и «урод» красноречиво указывали на то, что отец узнал о моих отношениях с Даней. В голосе папы сквозила явная угроза жизни и здоровью Даниила. Я в который раз порадовалась, что вчера он улетел на старты. — Мы можем встретиться и поговорить, папа. Не обязательно… Он продолжал сыпать угрозы. Я прекрасно понимала позицию отца — защищать дочь от парня дело святое, особенно, если учесть, что парень старше на десять лет. В общем на тренировку я шла в самом плохом расположении духа. Городской каток встретил меня морозным воздухом. Полагаю, папа узнал о наших отношениях от моих милых «фанатов». Люди любят рыться в чужом белье. Я сама отношусь к интернету с подозрением, поэтому редко заглядываю туда. Видимо, папа наткнулся на одну из таких новостей. Да и подано это могло быть так, что уши завянут. То, что я не хочу портить отношения с родителями еще больше — это одно. Другое дело, когда они стараются навязать мне свое мнение в очередной раз. Выбрав каток местом встречи, я надеялась таким обзор им показать — они не имеют на меня влияния. Способ странный, да. Но я человек со своим мнением и желанием, если они думают, что я стану отказываться от этих отношений, то очень ошибаются. Моя жизнь больше не принадлежит им. Единственный человек, к чьему мнению я прислушиваюсь — бабушка, но она не увидела в Дане жестокого манипулятора, которому нужен только лишь секс. А в связи с последними событиями… секс его явно волнует в последнюю очередь… Папа же уверен в обратном. — Мы могли бы встретиться в кафе, — папа останавливается у бортика, он приветствует меня кивком. — А где мама? И тут я вижу ее. Она стоит поодаль, смотрит в нашу сторону и так, едва заметно, машет головой. Это жест знаком мне с детства: не спорь. Не спорь, когда в четыре года тебя выводят на каток. Не плачь. Не просись домой. Не спорь, когда в твоих мечтах ты великая художница. Не спорь, когда в голову лезут мысли о том, чтобы бросить… Не спорь, ведь они знают лучше. Не спорь — взрослые никогда не ошибаются. Улыбайся чаще, не реви. Это всего лишь досадное падение. «Лед не выдержит» Не спорь, когда из дома тебя отправляют в многолюдную, но такую чужую Москву. Тебе нельзя спорить, этот тренерский штаб лучший в мире. Почему ты пытаешься снова уйти? Они сделают из тебя чемпионку! Обманула? Нет. И не спорь, еда — это не главное в жизни. И болеть всегда будет. Не спорь, Алина. Но сегодня я собираюсь с ними поспорить. — Я не могу пропустить тренировку, папа. Могу, конечно, к тому же никаких тренировок больше не существует. — Мне стало известно, что Даниил Глейхенгауз... я видел фотографии, Алина. Мы целовались на прогулке с Масару, особо не скрывались. Зачем? Я не его ученица, он не мой учитель. Больше нет, а на остальное плевать. — Мы встречаемся. — Этого нельзя допускать! Вспомни, что он с тобой сделал. Это же он поставил тебе программу, которую ты физически не смогла выкатать! — Пап… — Я только добра тебе желаю, Алина. Он не достоин тебя. — Уходите, пожалуйста. Я не стану… — Алина, сколько думаешь у него еще будет таких молоденьких девочек? Почему бы тебе не прислушаться к нам… просто, возвращайся домой. Хватит спорта. Хватить терзать себя и свои колени. Даниил разобьет тебе сердце. Может быть. Но теперь, когда я окончательно убедилась в том, что моя жизнь мне не принадлежала прежде, я хочу жить сейчас. Принимать решения сама. Винить отца в том, что он видит в Глейхенгаузе извращенца я не могу. Папа всего лишь… ну, он папа. — Я не вернусь. Я просилась домой перед Олимпийскими играми. И после просилась. Контракты, договоры, Федерация. Вы все это прикрываете красивым «это твое будущее». Кому нужны медали, когда у меня все эти годы не было родителей? Единственный человек, который понимал в какой каше мы варимся — бабушка. Только она успокаивала меня по ночам, терпела все. Она старалась для меня. — А мы стараемся не для тебя? Я разворачиваюсь. Противоположный бортик встречает меня одиночествои и тишиной, через которую иногда прорывается «мы любим тебя, Алина» POV Даниил — Не думаю, что для Алины все потеряно, Даня. Привалившись к бортику, Мишин по-своему обыкновению не ищет обходного пути, он говорит прямо и по делу. Я не сразу понимаю о чем он, но затем до меня доходит о какой Алине речь. Не то, чтобы нельзя было догадаться сразу. — О чем вы, Алексей Николаевич? — О ее шансах на восстановление. И даже возвращение в сборную. Российская федерация примет ее с распростертыми объятиями, если она покажет комиссии на что способна. Если бы кто-то другой говорил мне это, я бы решил, что этот человек издевается. Но Мишин никогда не участвовал в интригах. Ему было важно, чтобы все было по справедливости. — Вы хотите… взять Алину? Он качает головой. — Ни для меня, ни для Алины это не будет хорошо. Но я уверен, что ей можно помочь. Девушка хочет вернуться в спорт? Она разговаривает об этом с тобой? Не уверенный в том, что могу обсуждать это с ним, я пожимаю плечами, но все-таки… — Она хочет доказать себе, что все было не зря. Что еще чего-то стоит. Но последний раз, будучи на льду, она заявила, что с тренировками покончено. Не смогла приземлить прыжок даже на полу. Алексей указывает на ошибки своим подопечным. Соня лучезарно улыбается, кивает и исполняет чистый каскад. Я невольно смотрю в сторону своих девочек. Они сосредоточено катают свои программы, стараясь выполнить идеально каждый элемент. Получается не всегда. Саша падает с риттбергера, я вижу по ее лицу, как это на самом деле больно. — Девочка просто запуталась. Одни говорят, что ей нужно больше работать, другие советуют уйти. Для нее — это слишком суровое испытание. Ей нужен наставник, который приведет ее, если не к золоту, то к самой себе. Вернуть здоровье и веру в себя — это главное. А там… а там можно и о медалях подумать. В моей голове не могут ужиться две вещи: медали и здоровье. Я не могу представить, что Алина снова стоит на пьедестале, улыбается искренне, смеется… и ее колени выдерживают нагрузку. — Это невозможно. Вернуться и не угробить себя окончательно. Именно страх сделать своему телу хуже, останавливает Алину. Алексей что-то пишет на бумажке, а затем передает ее мне. — Эта женщина привела в чувство одного моего чемпиона. Мало кто знает о ней. Надя тренирует маленьких детей. Она не растит будущих чемпионов. Но ее навыки реабилитации могут тебя приятно удивить. — И что… она может сделать то, чего не сделали врачи? Что в ней особенного? — Большинство наших проблем идет из головы, Даня. Предложи Алине этот вариант. Девочке давно нужен человек, который бы не искал в ней личную выгоду.