Возрождение Кармен

POV Даниил — Может, достаточно мучать ее? Она устала. Не сказать, что Надежда сильно загружает Алину, но после школы, где она занимается хореографией, растяжкой и лечебной физкультурой, нагрузка еще и здесь явно не идет на пользу. Сама Алина считает, что должна работать больше. Я же думаю, что ей нужен отдых. Наш спор пресекает Надежда. — Алина прекрасно чувствует свое тело, пока она работает не во вред себе, я буду только поддерживать ее рвение. Так проходит уже третий день. После школы я забираю Алину, и мы едем в хореографический зал при хрустальном дворце, где работает Надежда. Наше общение сократилось до минимума. Алина обижена, она все еще не понимает, как я мог позволить вчерашним юниоркам устроить их личный междусобойчик. Я и сам не понимаю себя. Казалось, что в этом нет ничего особенного. Точно также как и полтора года назад, отправляя на лед Алину, я думал, что все пойдет как надо и никто не пострадает. Все вышло с точностью наоборот, а я до сих пор не могу научиться отличать, что в нашей профессии хорошо, а что плохо. Алина тянется за бутылкой воды. Она бросает на меня взгляд и едва заметно улыбается, отводит взгляд, но я успеваю поймать его — нежный, не озлобленный. Между нами недосказанность, но мы оба понимаем, что я не оставлю ее один на один с Надеждой, а я должен смириться с тем, что она не прекратит насиловать свое тело. Возможно, это во благо… — Я готова, — девушка подходит ко мне, — ты уже придумал, что мы будем ставить? — Не-а, — я качаю головой, — но это должно быть что-то эпичное. — Рок, — смеется Алина, — но не думаю, что у меня с ходу хватит дыхалки на это. Можно взять что-то попроще. — Я думаю, мы поработаем над подбором музыки индивидуально. — Ты думаешь? Руки Алины холодны, я крепко сжимаю их в своих ладонях. Она подходит ближе, чувствуется, что напряжение между нами исчезает. Нам хорошо вдвоем и я не могу поверить, что пару часов назад она дулась на меня, а я строил из себя обиженного придурка. Сейчас мы вместе и так будет всегда. — Эй, голубки, вам, может, койко-место освободить? Надежда отвлекается от детей, бросает на нас гневный взгляд. Нехотя отпускаю руки Алины. Часы показывают половину четвертого. Бросаю на балетный станок олимпийку Алины. — Мне пора. Этери рвет и мечет. Мне нужно поработать в группе, а вечером я заберу тебя. — К себе? — ее щеки краснеют, я поглаживаю девушку по плечу. — Завтра воскресенье и выходной… — Да. И мы подумаем… о музыке. Конечно. Да. — О хорошей музыке. Такой… — Музыкальные вы мои, — Надежда теряет терпение, она бросает на меня ненавистный взгляд, — марш на выход, хореограф недоделанный. Я иду на выход. POV Алина — Даня хороший у меня. И вы не можете постоянно над ним издеваться. Надежда попивает чай в углу с книжкой в руках. Я уже привыкла к тому, что на меня особо внимания женщина не обращает. После школы мы приезжаем сюда с Даней, он занимается со мной хореографией, а когда он уходит, я продолжаю отрабатывать упражнения на растяжку. Я чувствую, что постепенно возвращаюсь в форму. Сесть на шпагат больше не проблема, моя спина больше не жалуется после каждого упражнения. И мои колени хоть и болят, но уже не так дико, и мне все реже хочется помереть на месте. Все идет неплохо. Надежда помогает мне не только прийти в нормальную физическую форму, но и поддерживает морально. Это она заставила меня поверить в то, что Даня действует мне на нервы не со зла. — Ему сложно перестроиться, девочка. Как бы там ни было, он много лет работал на женщину, которая ломала девочек. Может, сама того не осознавала. Хотя, она же должна была понимать, почему от нее убегают фигуристки? — Даня не ломает… — Он не ломает специально. Но их подход — это дико для меня, для других тренеров. — Почему я раньше не знала о вас? Этот вопрос я задаю едва ли не каждый день, но женщина никогда на него не отвечает. Я закидываю ногу на балетный станок, разглядываю аккуратные швы на своих коленях. Хочется плакать, она это видит и усаживает за столик, наливает чай. И когда разговор заходит о моих родителях, то только и говорит, что: — Они ослеплены твоей победой на Олимпийских играх. Они уверенны, что сама по себе ты ничего не стоишь. Винить их слишком… грубо. Они твои мама и папа. Как бы они себя не показывали, хотят для тебя только добра. А добро, по их мнению — это не дать тебе возможность вернуться в жестокий спорт. Ты должна постараться их понять. — Они не дают разрешение… — Поставь себя на их место. — Я бы хваталась за любую возможность! — Ты хватаешься. Они видят, как ты продолжаешь издеваться над своим телом. Это мы с тобой понимаем, что уровень нагрузки тот, который не может навредить. Но они видят девочку, которая упахивается, убивается. — Но где они были раньше! — В следующий раз заварю тебе чай с ромашкой. Он успокаивает. Раньше? Как думаешь, родители ни разу не пожалели насчет этого «раньше»? Ты не можешь проникнуть в их голову, Алина. Готова поспорить, что ты даже не пыталась поговорить с родителями по душам. Психология человека такова, что после поражения мы пытаемся найти виновных. Тренеров, родных людей. Где-то проскакивает мысль, что вроде бы ты и сам мог исправить, но эта обида «меня не остановили», она всегда будет мешать налаживать нормальные отношения с нашими близкими. Ты смогла простить Даниила, но не можешь поговорить со своими родителями. Представляешь насколько трудно и больно им? Она говорит о таких вещах, которые даже в голову мне не приходили. Я улыбаюсь Дане, я разговариваю с ним. Я обнимаюсь и целуюсь с ним. С человеком, который непосредственно был там, когда я падала. С человеком, который не позволил мне изменить программу. Но я… я относилась к родителям так, точно это они толкнули меня на лед в тот злополучный день. Я хотела бы посмотреть им в глаза и увидеть то, что им жаль. «Мы видим то, что хотим видеть». Я видела слезы матери, но списывала это на отсутствие результатов, я видела, как отец отстранился, но решила, что ему не нравится видеть меня такой слабой. Что если все совсем не так? Теплый душ то, что нужно после тяжелого дня. Я стараюсь взять себя в руки и переосмыслить все слова, сказанные Надеждой. Она действительно права. Она действительно говорит правильные вещи. Отношения родителей ко мне прямо пропорционально моему отношению к ним. И я должна учитывать не только свои чувства, но и их. Игра в жертву затягивает, но если хочется двигаться дальше, то нужно изменить подход к своей жизни. — Ты… — я успеваю схватиться за поручень в душевой, прежде чем пасть на холодный кафель. Руки Дани нежно обхватывают мою талию, это очень неожиданно. Он заставляет меня краснеть, гореть, смущаться. И ощутить это приятное чувство, которое уносит меня далеко от мыслей о родителях и тренировках. Даня собирает мои волосы, перекидывает их через плечо и целует… целует в шею. Это, несомненно, лучшее, что произошло со мной за день, я расслабляюсь, и позволяю его рукам касаться меня везде… Он прижимается ко мне всем телом, я понимаю — он и сам обнажен. Он выключает воду, оборачивает меня в полотенце. — Пойдем. — Куда.? — Выбирать музыку, конечно.