Возрождение Кармен

POV Алина Мне хватает месяца, чтобы понять, что я не добьюсь от родителей разрешения на операцию. Я старалась быть хорошей дочерью. Мы проводили много времени вместе, наши отношения перешли из «лучше держаться друг от друга подальше» в сносные. Папа старался вбить мне в голову, что отношения с человеком на десять лет старше меня — это плохо, неадекватно и аморально. Мама причитала, что я провожу слишком много времени на тренировках, убивая колени, здоровье и ее нервы. Я старалась уговорить их забрать Сабину из школы Этери и вернуть ребенку нормальную жизнь. Как выяснилось, мы не понимали друг друга. Я не должна была злиться на них, а они в свою очередь могли бы уважать мой выбор. Следуя из того, что к общему мнению мы не пришли, можно сделать вывод, что раз в две недели ужин с семьей — это то, чего мне хватает с головой. Вспоминая себя год назад, я понимаю насколько, мне не хватало родителей. Но теперь все изменилось, и, что бы мне не говорила Надежда, мои отношения с родителями останутся «сносными» до тех пор, пока мы не сможем принять себя такими, какие мы есть. — Ты теряешь свою растяжку, — мрачно говорит Надежда Александровна. — Ничего подобного. — Я, конечно, возражаю. — Ты недостаточно много работаешь. Ничего не могу с собой поделать и улыбаюсь ей. Впервые, когда она мне так сказала, я увеличила нагрузку втрое и, как следствие слегла на две недели с больными ногами. Казалось, что она издевается надо мной, но после нашего довольно эмоционального разговора, я поняла, что такова ее тактика — ученик должен слушать свое тело, а не только указания тренера. С тех пор, она проверяет меня частенько, заявляя, что я халтурю, или работаю недостаточно хорошо. Бывает, конечно, что я действительно пропускаю тренировки, но только для того, чтобы провести время с родителями, или для дополнительных уроков в школе. — Я так скучаю по льду, — хныкаю я, — больше двух месяцев я не вставала на коньки. Давайте хоть немного… — И что ты будешь делать на льду? Прыжки и вращения тебе пока рано. Будешь рисовать фонарики с малышней? — Хотя бы их! — меня начинает колотить, это настоящая ломка, желание невозможного. Все эти дни я прилежно выполняла ее наставления. Нет конькам, значит, нет. Впрочем, пожаловаться было некому. Даня, был занят работой настолько, что наши с ним встречи сократились на минимум. Иной раз он забегал к нам, смотрел на то, как я в очередной раз стою у станка, сижу на шпагате или выполняю упражнения на укрепление спины. Разнообразием мои тренировки не отличались, но когда Даня был рядом, я была готова заниматься даже самой скучной работой. — Я готова целый день катать фонарики, только бы встать на коньки… Уговоры продолжались больше часа, но, наконец, я помчалась снимать с полки свои коньки, которые вероятно уже успели покрыться столетней пылью. Надежда оценивающе посмотрела на то, как я топчусь на месте, разминая суставы. Детки уже заполнили каток, и среди них я была великаншей. Их открытые рты, порождали во мне желание сбежать. Так и вижу заголовки: Олимпийская чемпионка занимается в группе малышей. Но, подняв голову, я гордо зашагала вдоль бортика. POV Даниил — Это жестоко, так со мной! — Алена упирается, отказывается выходить на лед. — Ты должна скатать эту программу, Косторная! — Не фамильничайте! И я не люблю сумерки! — Тебе понравится, я обещаю! — Вы всегда так говорите! — И разве я когда-то тебя обманывал?! Ее взгляд достаточно красноречив, чтобы я понял, куда мне идти. Оставляю Алену в покое. Мы не сошлись во мнении: ей не нравится музыка, а мне не нравится она. Не то, чтобы совсем. Но работать с этой девчонкой — это самое большое испытание в моей карьере. Алена отряхивается, что-то бубнит себе под нос, но выходит, наконец, на лед. Я отмечаю, что она, несомненно, полюбит эту программу. Алена и есть кровопийца. Вредная, но очень милая. — Я сегодня иду к Алине, — гордо заявляет она, понимая, что это заденет меня, и я буду целый день завидовать. — А у вас еще Камилла и Майя. В который раз она напоминает мне о том, сколько мне предстоит работы. Наше свободное время с Алиной совпадает крайне редко, а она, к тому же, занимается подготовкой к школьным экзаменам. В моих мечтах я забираю Алину, и мы вдвоем катим куда-нибудь на Кубу. Пока что я опираюсь на бортик и смотрю, как Алена настраивается на показательный номер. Она выступает в новом костюме, который ей очень идет. — Милый костюм. — Спасибо, я ненавижу его. Комплимент не зашел, стучусь лбом о холодный металл, а затем включаю музыку. И сразу понимаю, что Алена все это время только и дразнит меня, заявляя, что я поставил ей самый ужасный номер, какой только можно. На деле же она катает его так, будто она находится в этом образе всегда. На мой телефон приходит сообщение. Счастливая Алина стоит в стартовой позе Китри. Она улыбается. Она стоит на коньках, спустя несколько долгих месяцев. *** Я открываю дверь и поражаюсь тому, что Алина сладко спит на матах. Она укрыта пледом, а под головой сверток из вязанной кофты. Надежда напевает что-то убаюкивающее, чудо, что она сама еще не уснула. Это так странно, что я теряюсь. Тренер замечает меня. — Пойду, посмотрю деток, — говорит она, разворачивается и уходит из помещения. Киваю в знак благодарности, аккуратно присаживаюсь на мат. Алина никак не реагирует, спит крепко. Она устала. Вокруг нее раскиданы учебники, решебники и тетради по математике. Они сдружились с Надеждой. Их разговор все еще не может обойтись без ругани, но, кажется, что тренер ее по-матерински любит. Мне хочется спросить, это ли настоящая тренерская работа? Такого не позволяют себе тренеры — учить уроки во время тренировки. Спать… Но Алина живое доказательство неправильной подготовки спортсменов. Она стала Олимпийской чемпионкой, но потеряла ту самую связь с семьей, которой так сильно дорожила. Мне остается только надеяться, что она сможет вернуть это. А я только и могу, что поддерживать ее. Больше я ни на что не способен. — Ты тут? Кажется, я готовилась к экзамену, — сонно говорит Алина, открывая заспанные глаза, — математику Надежда совсем не знает. Но мы провели время неплохо, вспоминая ее школьные годы. — Смею предположить, что она рассказывала тебе, как ушатала половину своего класса, — мрачно заявляю я. Отношения Алины и Надежды, конечно, же теплые с примесью недоверия, основанные на желании показать кто тут круче. А вот наши с ней… впрочем, я уверен, что если она захочет, чтобы я больше не приходил на их занятия, то так оно и будет. Не то, чтобы я боялся… — О, она может. У тебя же было много работы, нет? Целую девушку в лоб. — Ага. Работа и есть. Я заехал на минутку. Алена хвасталась, что вы проведете сегодня вечер вместе. — О, точно! Она восхищалась программой, которую ты поставил ей. И заставляет меня посмотреть все части сумерек. Чувствую, я не зря сегодня выспалась. Ночь явно будет бессонной! Я не могу сдержаться и начинаю рассказывать Алине то, как Алена меня нервирует. Как обижает и унижает. Алина только смеется, не воспринимая это всерьез. Я и сам перестаю злиться. Мы целуемся, забывая, что находимся далеко не дома…