Возрождение Кармен

Ее лицо ударилось о лед, и она застонала, пытаясь приподняться на ногах. Не удалось. Как и в прошлый раз. Аплодисменты не смолкают, а он кричит им, чтобы перестали. Это не шоу. Все по-настоящему, Алина упала по-настоящему. Кажется, что только глупый не может понять это… Овации. Зал встает, продолжая своими аплодисментами заглушать крик Алины. И его крик.  Прекратите! Пустите!

POV Даниил Это третий раз за ночь. Я подскакиваю, хватая ртом воздух. Если так дело дальше пойдет, то я чокнусь уже к концу недели. Откинув одеяло, я вижу под ним спящую Алину. Черт бы побрал эти кошмары. Она здесь, спит спокойно и даже не подозревает, что я видел в своих снах. Больше всего на свете мне хочется закрыть ее дома и никуда сегодня не пускать. Тренировка принесет много боли. А ее падения я не вынесу. Сложнее, конечно, ей, но моя спокойная жизнь давно помахала мне ручкой. Если бы я мог убедить ее, что к черту это золото Олимпиады больше никому не нужно. Но оно нужно ей. Когда она, действительно нуждалась в том, чтобы ее берегли — никого рядом не оказалось. Теперь я должен смотреть на всю эту ситуацию снова. — Уже пора вставать? — ее голос хриплый ото сна. Мне хочется себя убить за то, что я вообще позволяю себе думать, что она не справится. — Нет, у тебя еще есть час. Спи… — А ты? Она устраивается на моей груди, обнимая меня так крепко. — Нет… я выспался. Но сейчас Алина мне не верит. Она приподнимает голову, заглядывает в глаза. — У тебя синяки под глазами ужасные. Кого ты хочешь обмануть? «Наверное себя,» — думаю я. Алина бьет кулаком по моему плечу. — Хей. Все будет хорошо. Мы пройдем через это вместе. Рука в руке. Помнишь? Когда-то я сказал ей эти слова. Очень давно, когда она только переступила порог Хрустального. Она прижималась к бортику и старалась не смотреть на Женю Медведеву, которая уже тогда была знаменитостью. Все убеждали Алину, что Женя станет предметом подражания, но вскоре девочка мне призналась, что не хочет быть полностью на нее похожей. — Это как? — спросил я тогда ее. — Вот так. Я хочу по-другому. Получалось по-другому. Алина падала, вставала и снова падала. Тогда-то мы и поговорили с ней по душам. Я заявил, что мы пройдем через все вместе. Взял ее за руку и пообещал, что буду рядом всегда. Воспоминания о маленькой Алине заставляют меня проклинать все на свете. Не то, чтобы я чувствовал себя педофилом, но в целом ситуация такая себе. Девушка к тому времени, как я очнулся от воспоминаний, уже уснула. А я перевел дыхание и уже подумывал над тем каким образом отработать этот день. POV Алина На лед меня не пустили. В очередной раз я прячу коньки в шкаф и натягиваю кроссовки. Надежда Александровна заявила, что разминку я могу провести для себя сама. Я только рада этому. Музыка — это то, что сейчас мне нужно. У нас есть четкий план, которому мы должны следовать, но о нем я пока толком ничего не знаю. Вкратце, как рассказал мне Даня, я должна отлично выступить на открытых прокатах, взять первые места на одном из этапов гран-при и попасть в финал. Соответственно и на Чемпионате России мне придется лидировать, чтобы квота… — Ничего не выйдет. Скакалка выскальзывает из моих рук. Я понятия не имею как мне настроиться на тренировку, если мое сознание далеко отсюда. Взять все первые места, обыграв девочек Тутберидзе, Женю.? А Лиза и ее тройной аксель? Рика?! Мне с трудом удается не рехнуться на этой почве и тогда я бросаю взгляд на зеркало. Осторожно так, словно боясь спугнуть это самое выражение лица, я подхожу ближе. Две ладони на стекле. Отражение, мое отражение, говорит о том, что я готова работать в полную силу. Наверное, у меня нет права на ошибку. Но Алина Загитова вернулась. И вернулась побеждать. Растяжка никогда не была приятной. Особенно сейчас, когда Мои связки точно рвутся после стольких месяцев простоя. Креплюсь. Надежда старается не причинять сильной боли, но от этого совсем не легче. Внезапно мне в голову приходит то… — Он не знакомит меня со своей мамой! Людмила Борисовна славная женщина. Мы с ней хорошо ладили. Именно она занимается нашей хореографией в хрустальном. Ставит руки, растягивает. Не мудрено, что я вспомнила об этом сейчас. И раньше я думала о том, что Даня ничего не говорит о ней… — Вы прекрасно знакомы, — закатывает глаза Надежда, кладет руку мне на поясницу, вынуждая меня прогинаться ниже. — Да. Но не как… не как его девушка. Может, она тоже считает, что это я виновата в своей травме? Хотя она всегда была мила со мной. Знакомство Дани с моими родителями прошло болезненно. Они не признались друг другу в любви, но по крайней мере нашли общий язык. Даня и папа не раз собирались в баре выпить за мое здоровье. Конечно, это секрет. Но мама всегда умилялась этому. Я ужасалась. — Черт! — И демон. Да, я еще куча матерных слов. Можешь не тратить попусту энергию. Думаю, что его мама пока сама… немного в шоке. Как-то странно видеть своего сына с девушкой, с девочкой, которая росла на твоих глазах. — Это да, — вздыхаю я. Меняю позицию. Пока я настраиваюсь на очередную порцию боли, Надежда разминает мои плечи. — А почему вы не берете деньги за свою работу? Да. Это волнует меня не меньше чем-то, что она не набирает группу таких как я. К слову, и меня она не сразу хотела брать. Но это другая история. То, что она тратит на меня свое время, нервы и силы, но при этом не берет ни рубля — пугает меня до чертиков. В нашей жизни ничего не бывает бесплатно. И это я уже уяснила. — Почему-же? Я беру деньги за тренерскую работу. Ты же видела сколько у меня детей. Все они — мои подопечные. Я работаю здесь уже много лет. Мой раздраженный вздох вызывает у нее открытую насмешку. — Я не об этой. Я обо мне. Вы не берете денег у меня. — Думаю, что твоя улыбка на пьедестале Пекине будет для меня лучшей наградой. Или твои слезы здесь на тренировках, когда ты шлепнешься о лед, но поднимешься и скажешь: «продолжаем». И так всегда. Мы уже год работаем вместе, а она говорит вот такие вещи, которые сбивают меня с толку. Скорее всего я потом еще пожалею о том, что мы все же стали сотрудничать. Она понимает, что я смотрю на нее с подозрением. — И что? — спрашиваю я ее, когда она выпрямляется, — мы друзья? Получается так? Она энергично кивает головой. — Нет. Ты противная девчонка. С тобой дружить — себя не уважать. И такая добрая-добрая улыбка. *** Даня приходит к концу тренировки. Мы усаживаемся в круг. Перед нами кипа непонятных мне бумаг, чай и фрукты. Настоящий такой тренерский совет. Мне становится смешно, что Даня и Надежда неплохо сработались. Они по-прежнему спорят, но кажется больше не хотят друг друга убить. — Завтра у нас ледовая тренировка. Будем ставить Алине тулуп и риттбергер. Сначала посмотрим какие прыжки сохранились… Я краснею. Вот они оба прекрасно все знают. — Я ни разу не прыгала с того самого раза, когда упала. Я не знаю, сохранилось ли что… Они ничего на это не говорят. Идет обсуждение программ. Программ, которые абсолютно не готовы. И музыка не подобрана. Даня опускает голову, когда речь заходит о ней. А я… краснею. — Я раза три точно отправляла вас подбирать музыку, — замечает Надежда. — Ну да, — говорит Даня, — отправляла. Сегодня мы точно этим займемся.