Возрождение Кармен

POV Даниил — Это ужасно. Она безнадежна. — Да. Алина падает, иногда ее даже удочка не успевает спасти. Я на грани того, чтобы все это закончить. Но Алина психует, когда видит меня на льду. Остаемся с Надеждой за бортиком. Из всех сил сжимаю проклятую салфетницу, когда Алина падает с лутца. Она не плачет. Злится. — Мы должны это прекратить. Пусть она идет рисовать, учить уроки. Это ужасно! Алина скидывает с себя удочку, катит к бортику и выхватывает салфетницу. Надежда Александровна молчит, а затем подает знак своему коллеге, чтобы тот заканчивал. Я собираюсь начать разговор. Но Алина бросает взгляд на меня. Я вижу в ее глазах понимание — она и сама знает насколько все было плохо. — Ты бы мог забрать Масару у родителей? — просит она, — отвезешь ее в новую квартиру, да меня дождешься. Я не хочу оставлять ее здесь одну. Если Надежда решится на этот разговор, то я должен здесь быть? Наверное, да. Но Алина… — Пожалуйста. В ее глазах застыли слезы. Наконец, я ухожу, оставив их наедине. Самое сложное — это сказать ребенку, что он ничего не добьется. Моя вера в Алину тает на глазах и я себя за это ненавижу. Как она будет верить в себя, если даже ее близкие люди поголовно кричать о том, что она больше никто? Но как поверить в ее успех, если она так сильно падает. Ее прыжки — это мой ночной кошмар. Если она будет падать так без удочки и на лед, то точно убьется. Масару. С ней мы добираемся до Алининой квартиры, которая находится недалеко от ледового дворца, где тренируется девушка. Масару рада меня видеть, во всяком случае я на это крайне надеюсь. Мы присаживаемся на край дивана. Квартира однокомнатная, но достаточно уютная. Масару утыкается носом в мои колени, а я поглаживаю ее мягкую шерстку. Несколько лет назад я и подозревать не мог, что мне придется ввязаться в такое дерьмо. Алина, казалось, может все. Ее железная воля меня поражала, стойкость, выносливость. Ее невероятное желание побеждать. Но было ли это ее желание? Когда она сказала, что не сможет выкатать программу, которую мы усложнили, то и я, и Этери проигнорировали Алину. И вот к чему это привело. К боли, потери себя и слезам. Мне бы сказать Алине правду, что я абсолютно не верю в ее успех. И не обманывать ее, перестать играть чувствами. Может, она сильно расстроится, но по крайней мере она будет понимать, что… Что? Ответ на этот вопрос я сам себе не могу дать. Укутавшись в плед, я падаю на диван. Масару укладывается рядом. — Когда-нибудь мы научимся считаться с мнением Алины. Но пока я засыпаю, стараясь оправдать себя тем, что у Алины еще есть крохотный шанс. Она стоит на ногах, а это уже что-то. POV Алина — Я не хочу уходить, Надежда Александровна, я все смогу! Чистая ложь, как она есть. — На полу получается, и здесь получится. Она смотрит на меня с сожалением. Я жду, что она вот-вот откажется от того, чтобы продолжить заниматься со мной. Кому хочется возиться с безнадежной девчонкой, которая не приземлила ни один прыжок? Кому хочется видеть ее слезы на растяжке и жить одними надеждами? Кому хочется видеть такое… такое на льду? — Даня разочарован мной, да? Она не скрывает своего разочарования. И я уверена, что Даня видит тоже самое, что и она. Вопреки всему, я сама начинаю верить в себя с удвоенной силой. — А я докажу, что вы ошибаетесь. — Было бы неплохо. Но решение остается за тобой. Мы будем ставить тебе прыжки — твое дело выполнять все указания. «Не есть» — возникает у меня в голове. Однажды это уже помогло, но потом я долго лечилась от таких методов. Надежда подает мне руку. — Давай, иди отдыхай, а завтра начнем сначала. Я поворачиваюсь, направляясь к раздевалке, когда Надежда меня окликает: — И, Алина. Все получится. Даня спит. А я, после теплой и успокаивающей ванны, сижу у него в ногах. Масару устроилась рядом. Это такое солнышко, которое помогает мне прийти в себя и перестать жалеть. Мышцы так болят… но это приятная боль, если после нее я без проблем могу сесть на шпагат. Значит, все идет правильно. «Ты можешь уйти, когда захочешь» Раньше такого мне не говорили. — Масару, а ты что думаешь? Если она что-то и думает, то никогда мне не скажет. Лает — да. И будит Даню. Я переползаю от Масару к нему, устраиваясь между ним и спинкой дивана. — Большое спасибо, что привез ее. И поцелуй такой нежный в лоб. Он улыбается, обнимает меня. Если бы я послала к черту фигурное катание, то всем стало бы легче. Даня бы перестал так сильно за меня беспокоиться. Высыпался бы. Родители… они бы тоже, наконец, перестали расстраиваться. А я бы не огребала так на тренировках. Но кто сказал, что будет легко. — Это было ужасно, — тихо говорит Даня, — я не хочу, чтобы это продолжалось, Алина. Он не хочет, а я да. — Все было гораздо хуже два года назад, Даня. Сейчас я себя чувствую хорошо. И ем неплохо. А прыжки со временем придут. Обещаю не прыгать без удочки. Он не верит мне. А я действительно не собираюсь выходить на лед без страховки. И страх со временем исчезнет. — Я люблю тебя, — говорит он, — а ты безумное камикадзе. Кажется, я раньше времени полысею. Не то, чтобы я ему стала говорить, что он уже начал. — Ничего, ты мне и таким нравишься. Но твой стиль убог. — Я знаю. Но это круто! Я смеюсь, целую его в щеку. А он так спокойно: — Выходи за меня замуж. Все была готова услышать, но далеко не это. Он говорит так тихо, что я даже не уверена, что расслышала правильно. Но прихожу к такому логичному выводу: — Тебе надо меньше работать, жених. Совсем устал. И я уверена, что завтра на тренировку не пущу его ни под каким предлогом. Ему нужен хороший отдых. И желательно в баре с моим отцом, чтобы окончательно прийти в себя.