— Сидите дома, здесь опасно, — отпихнул я очередного зеваку, что решил выглянуть на улицу в поисках «приключений» себе на голову.
Мужчина тут же страшно выпучил на меня глаза, оценил внешний вид, и поспешил убраться обратно в своё жилище. Ещё несколько зевак мгновенно последовали его примеру.
Прошёл едва ли десяток минут после того, как стихли звуки битвы, а на улицы уже повалил любопытный народ. Точнее, не то, чтобы повалил — всего человек двадцать выглянули наружу из окрестных окон, но всё же. По всей видимости любопытство везде перевешивает страх, так что после сражения все кому не лень внезапно решили выбраться и посмотреть, что же там было и чем всё кончилось. Ночь, город в осаде, развороченные техниками улицы, на горизонте слышен грохот всё продолжающегося штурма, а им интересно. Я понял бы, будь они мародёрами, так нет, обычные горожане. А у меня на руках два раненых, которых ещё нужно быстро доставить в убежище и всё это сделать без лишних глаз. Так что пришлось живо подхватывать на руки Кролика, неудавшегося суицидника соответственно закидывать себе на плечо и быстренько-быстренько, подворотнями и закоулками, пережидая периодически мелькающие надо мной на крышах домов тени шиноби, возвращаться обратно. Видимо освободившиеся отряды повстанцев рвались на помощь, ну или просто спешили перекрыть пролом в стене. Повезло хоть, что ночь была, а городское освещение отсутствовало как класс. Добраться обратно удалось без новых проблем.
— Это я, — хмуро поприветствовал я парня, который едва не пырнул меня своим ножом, когда я завалился в подвал. Ну да, вваливаются тут всякие, понимаю. — Разжигай свет и грей воду. Живо!
В нос ударил запах сырости и затхлости. Проведённой уборки явно было маловато чтобы привести это место в нормальный вид.
— П-простите, — выронив нож, отступил назад Танака. — Всё сейчас будет.
— И тряпок каких тоже прихвати… — уже вдогонку добавил я, сгружая тела на пол. — Твою же… — как ни убирали это место, но целые клубы пыли поднялись в воздух, стоило потревожить покрытие. Эта проблема уже намного более серьёзная.
— Он не просыпается, — с трясущимися руками подскочила ко мне мелкая сенсор. Красные глаза, дорожки от слёз и остальной набор приближающейся истерики тоже присутствует. А я думал, что её прорвёт ещё раньше.
— Кто? Твой дед? — кивок в ответ. — Сделала что смогла? — кивок. — Покормила? — ещё один, только неуверенный. — Значит забудь про него до завтра, всё равно больше ничего сделать не сможем, — и не давая ей слова продолжил, ткнув в суицидника: — Вот тело. Тело туповатое, конечно, но ещё дышит, а значит спасти, я так думаю, можно. Отравился своим собственным ядом, ищи у него же противоядие или антитоксин какой и лечи. Как закончишь подойдёшь ко мне, там всё будет ещё серьезней. Вняла? — с лёгкой волной Яки, такой, чтобы пробрало до печёнок, такой, чтобы для её испуганного сознания сами тени вокруг задрожали, заглянул я ей в глаза.
Не могут общаться нормально и постоянно грубят? По-другому обойтись сейчас нельзя, а то начнёт ещё права качать снова. Буду говорить так, чтобы понимали и внимали, лишнего времени на словесные кружева у меня сейчас нет — не тогда, когда на руках умирает близкий человек.
— Да, — тихо пискнула она, проглотив всё то, что хотела только что выдать, и занялась лечением «тупого тела».
Уложив Кролика на единственный найденный целый матрац, тот, на котором я собирался поспать после возвращения, я приступил к осмотру. То, что во время горячки боя казалось страшными ранами сейчас, уже в спокойной обстановке, стало еще страшнее. Он дышал, я это видел по медленно вздымающейся и опускающейся грудной клетке, но при этом он не мог с такими ранами просто быть живым. Физически не мог, а я ещё не убрал в сторону остатки плаща прикрывающие самые страшные раны на животе.
— Всё равно придётся, — провел я рукой по своему лицу, словно снимая с него некую патину, решаясь, — ..! — сквозь сжатые зубы выдохнул я.
— Вот, — подскочил ко мне пацан, — свечи, кипячёная вода, — загибал он пальцы, — ещё бинты, это я в доме нашёл, когда вы уже ушли и… — в дрожащем тусклом свете свечи он посмотрел вниз и увидел тело.
— Спасибо, — придержал я его за спину, пока его выворачивало прямо на пол рядом. — Можешь идти и ещё раз спасибо.
Во время переноски кожные ткани разошлись ещё больше и в принципе единственное, что еще удерживало внутренние органы в буквальном смысле внутри — это остатки прикипевшей к коже одежды. Тугие петли кишечника, уже почти ничем не сдерживаемые, тем временем постепенно начали выпадать наружу. Вся эта живая масса, «внутренний мир», так сказать, продолжала при этом непрерывно содрогаться в животных порывах. Крови, на удивление, было очень мало. И всё это от одного пропущенного попадания водяного ядра. Вспоминая короткие лекции Кролика о наиболее распространенных боевых техниках Кири, я могу сказать что он ещё легко отделался — ядро должно была прошить его насквозь или даже разорваться внутри тела, всё это в зависимости от мастерства создателя техники.
Никаких хирургических перчаток нет, вокруг пыль и грязь, а передо мной открытая рана. Или, можно даже так сказать, живой труп, которого в любом случае потом сожрёт инфекция.
— У него был антидот в аптечке, я всё вколола, — ко мне подошла сенсор. Её ещё потряхивало, но прошлой паники уже почти не было. — Рана у него неглубокая, перевязку сделала… Кха-кха… — прикрыв рот, она посмотрела вниз. — Боги, о боги…
— Ты знаешь, что делать? — спросил я, но она уже не слушала — девочку тяжело, с желчью, рвало на месте. Да я сам едва сдерживался. — Ты знаешь, что делать? — задал я тот же вопрос, когда её прекратило трясти в рвотных спазмах.
— Нет, — закрыв лицо руками, она отступила назад. Сломалась. — Нет, нет… Он умрёт, я не понимаю, почему… — её снова вырвало. Надежды на другую помощь уже не было.
Первым делом я освободил его полностью от остатков одежды. Из более-менее целых вещей остались лишь штаны — они были укрыты плащом и почти не пострадали от огня, так что снимать их я не стал. Тут вообще всё снаряжение было из комплекта АНБУ Тумана, как и то, что было сейчас на мне, а соответственно и огнеупорно. Одна только маска не поддавалась, словно прикипев к лицу, но ей я займусь уже в самом конце. Она всё равно уже была довольно потрёпана, да и бой добавил новых свежих сколов, а кое где и трещин.
Худое, даже измождённое тело без грамма жира — торчащие сквозь тонкую бледную кожу ребра, руки-палочки, где остались лишь кости и тугие жгуты мускулов. Он что всё это время питался лишь пищевым концентратом? Десятки — нет, не так! — тут были сотни шрамов, которые разрезами и следами от старых закрытых ран покрывали каждый сантиметр кожи — я не могу даже представить, как можно было выжить после такого. Кисти рук ободраны, кое-где не хватает ногтей. Сгибы рук, плечи все в синяках. Присмотревшись чуть более внимательно, стало ясно, что это уже не последствия боя, а следы от неоднократных и частых инъекций. Ещё и этот запах… который окружал Кролика я уже встречал раньше — когда он ушёл в его пустой комнате были похожие отголоски. И даже сейчас, совсем недавно я снова столкнулся с этим…
— Морфий, — произнёс я, едва вытащил склянку с обезболивающим из аптечки. — Теперь ясно.
В небольшом подсумке обнаружился многоразовый шприц и две склянки с обезболивающим.
— Что же вы так себя не любите, — прошептал я, откладывая в сторону находки. — Словно не хватает вам всей этой грязи, так еще и сами себя...
Остатки ткани, сплавившейся с кожей, пришлось срезать прокалённым и смоченным в спирте ножом, постоянно молясь, чтобы не срезать лишнего. Края рваной раны пришлось чистить от грязи и обрабатывать дополнительно, заливая их спиртом с водой, всё равно ничего другого под рукой не было. Было ещё пару бутылок вина, найденных в этом же подвале, но это на самый крайний случай.
Лезть в саму рану мне придётся голыми руками. Да инфекция, да болезни крови, но учитывая, сколько там уже было «мусора», терять и Кролику, да и мне всё равно уже нечего.
— М-мать, — ещё один оплавленный кусочек металла оказался у меня в руке.
Рядом уже лежала целая горка из окровавленных металлических и каменных осколков, несколько погнутых игл (были они с ядом или нет, я уже точно не узнаю) и куска железного прута, который, как оказалось, всё это время торчал у него в спине. Ещё несколько игл чуть позже я достал из левой руки и грудины. Полчаса кропотливой работы, сожжённые нервы, тошнота от запахов и крови, трясущиеся руки.
— Я думаю, больше не стоит, — пытаясь не смотреть на груду кишок, ко мне подошла сенсор. — Он же всё равно умрёт, с таким, — давя тошноту сглотнула она, — никто не выживет.
— Выживет, — я уже устал, находясь второй день на ногах, но работу нужно было закончить. Пот катился по лицу, а дышать, из-за убийственных запахов было почти нечем. — Надо только закрыть рану, перевязать нормально… — я отказывался признавать поражение. Не сейчас, не может так быть, чтобы на этом всё закончилось.
Надо было сделать хоть что-то, чтобы он остался жив. Ко всем чертям это слово «хоть что-то», сделать вообще всё!
— Вам нужно отдохнуть, — мягко коснулась она моего плеча, — просто отдохнуть. А тут, — она глубоко вздохнула и, собравшись с духом, продолжила: — Он умрёт. Не сегодня, так завтра. Он уже должен быть мертв. Я знаю немного, но анатомию учить заставляли всех. Вот здесь многочисленные повреждения кишечника. Отсюда и этот запах. А это печень, по которой и пришёл удар, только из-за таких повреждений он уже должен быть мёртв... Далее иглы… — медленно, спокойно она продолжала этот список, хороня мои надежды. — Мы сейчас закроем рану. Биджу, да я сама попытаюсь зашить, — ей было сложно, но она держалась, — а потом вы ляжете отдохнуть.
— Значит всё?
— Да.
— Тогда почему помогаешь?
— Кто-то сегодня обещал помочь мне выбраться из города. Будет плохо если у кого-то, — язвительно добавила она, — не хватит сил. Он умрёт, — уже тихо добавила она, — нужно смириться и принять это, такова жизнь. Не всех можно спасти.
Как бы она не отрицала, но навыки, пусть не полноценного врача, но минимум медсестры у нее были, так я думал, сидя рядом и наблюдая за аккуратными стежками по живой коже. Ещё живой коже.
— Всё, — обрезав нить и вытерев рукавом пот со лба, она обернулась ко мне. — Остальное прикрыть не получится, там вообще нечего сшивать.
— Повязка? — тусклым голосом задал я вопрос.
— Только сделает хуже, — задумчиво почесала она щеку окровавленными пальцами. — Но и оставить открытым тоже не вариант, тут столько грязи…
— Использовать простыни, одеяла?..
— Накрыть тканью человека с ожогом третьей степени? Это убьет его ещё быстрее.
— Даст время, чтобы рана закрылась.
— Да какая рана? Там поражение внутренних органов, — я понимал, что именно она хочет сказать, но никак не мог принять такую реальность. Отказывался принять, а она всё повторяла и повторяла. — Тут нужна настоящая операционная, лучший ирьенин Кири и полдня времени на саму операцию, — устало произнесла девочка. — А потом ещё неизвестно сколько времени на восстановление, если повезёт.
— Помоги укрыть, — протянул я девчонке край одеяла. — И веди себя вежливее, даже моё терпение не бесконечно.
Этой ночью я так и не заснул. Уже даже лёг, но сон никак не приходил несмотря на всю накопившуюся усталость. Вот так, проворочавшись почти час, я пересел к Кролику и просидел там остаток ночи, прислушиваясь к его дыханию. Минута за минутой, час за часом в бесконечном ожидании чего-то. Он дышал и это оставалось главным.
Медленно подняв руку, я коснулся его маски. Стоит ли попытаться снять её, не нанесу ли я этим вред или всё же только облегчу дыхание?
Потрепанная, вся в щербинах и сколах, она крепко держалась на лице даже не собираясь сдвигаться от предлагаемых мною усилий. Только спустя несколько минут осторожного «отдирания» появился хоть какой-то прогресс и, медленно сантиметр за сантиметром, она начала отлипать от кожи. С хрустом рвущейся кожи, она слезала вниз, обнажая настоящее лицо. Открывшееся могло повергнуть в ужас даже человека с самыми крепкими нервами: грубые рваные шрамы несколькими бороздами пересекали кожу и кости, сдвинув набок челюсть и разорвав надвое нос. Задело и левый глаз, шрам пересекал бровь и веко. Приподняв его остатки, я увидел полностью заплывший белым глаз.
Едва слышно хрупнув в моих руках маска раскололась на множество осколков, которые осыпались на пол.
Выйти из подвала наверх в дом отдышаться и обратно. Короткий перекус супом, который к обеду приготовил Нобу-кун, аккуратно залить немного бульона в неподвижное тело и снова сесть рядом в ожидании изменений. Периодически подходила куноичи, проверять нас. В самый первый раз она аккуратно дотронулась рукой до шеи раненого, и почти сразу отдёрнула её, со страхом в глазах оглядываясь на меня.
— Он жив.
— Я знаю.
Моё ожидание продолжалось. Я знаю, чудеса в этом мире случаются.
Злиться на дальнейший поступок джонина Тумана у меня уже не было сил — у жителей этого острова накопилось столько поводов для мести друг другу, что я перестал удивляться этому. Стоило мне только выйти наружу на пару минут, как он решил напасть. Повезло что я решил спуститься обратно и увидеть самое начало его прыжка. Ещё одно простое везение.
— Убей его, — шевельнулись одеяла и всё остальное потеряло значение. — Его нужно убить. Остальных тоже, всех. Убей их всех.
Слова давались ему тяжело, ну так иначе и быть не могло для того, кто прямо сейчас стоял одной ногой на том свете.
— А теперь рассказывай, как меня лечили и самое главное кто, — едва отошёл туманник приказал Кролик. — Бой я помню, — добавил он, — ты был на крыше и наблюдал. Хорошее решение.
Ну а дальше был час моего позора, когда разбиралось каждое мое действие. В лечении, естественно. Попытаться как-то отбиться было глупо, я всё равно не разбирался в этом, так что просто мотал на ус, всё что мне высказывал намного более опытный человек.
— Ни умения, ни толку, ни удачи, — жёстко, но справедливо подытожил в самом конце Кролик. — Будь на моем месте кто-то другой и он бы умер прямо у тебя на руках.
— Будто я не понимаю, вот только что оставалось делать?
— Ничего, в таком случае раненого добивают свои, — цинично ответил он мне.
Он замолчал, я тоже. Любые слова были излишни.
— Где моя маска? — раздалось из-под одеяла.
— Сломана, — хрустнул я осколком, как раз оказавшимся у меня под ногой. — Она треснула во время последнего боя.
— Ясно, — тихо произнес он. — Что скажешь?
— В жизни случается разное… — протянул я, пытаясь решить, что именно сказать ответ.
Я не могу предсказать его реакцию, особенно учитывая насколько он тщательно скрывал свое настоящее лицо. Никакой человек не захочет показывать подобное окружающим — это было нормально. Можно не обращать внимание, можно даже выпячивать эти следы — всё равно последствия отразятся на психике. Как раз здесь мог крыться корень зла и причина исколотых рук.
— И всё?
— Меня больше другое задело, если честно, — попытался я свернуть с этой темы. — Мне нужно было снять с тебя одежду, сам понимаешь. Я нашёл там это, — продемонстрировал я шприц. — Морфин, почему?
— Это плохо? — мне показалось или несколько удивлённо спросил он.
— Я ненавижу... нет, не так, — сразу поправил я себя, пытаясь ответить как можно честнее. — Я презираю тех людей, что сбегают от проблем с помощью этой мерзости. Человек, разрушающий сам себя и всю свою жизнь просто потому, что поддался низменным инстинктам, какой-то химии, пожирающей разум, для меня хуже чего-либо. Я не могу принять такого существования, такой жизни.
— А если заглушить боль?
— Физическую — да, остальное — уже оправдания.
— Тогда я пообещаю, что больше не буду пользоваться этим. Никогда. Это решит проблему? — несколько странным тоном задал он вопрос.
— Только если это твоё решение. Только если твоё.
— Клятва.
— Отлично, — щёлкнул я по склянке с наркотиком. — Только вот пока что использовать его всё равно придётся.
— Не надо, — убрал он руки под одеяло.
— Я не представляю, как ты вообще в сознании находишься! Давай сюда руку!
— Я обещал, что никогда больше не буду оправдываться. Только что.
— Оправдываться? — Сначала я не понял, что именно он сказал. — Но ведь боль!..
— Я всё равно её не чувствую, — он ещё больше закутался в одеяла.
Посмотрев на это безобразие, я… да в общем-то радость от того, что всё обошлось была настолько сильна, что я просто сел рядом и, прислонившись спиной к стене, ненадолго прикорнул. Ну такое состояние было, когда ты вроде бы и в сознании, даже можешь разобрать, что вокруг творится, а по факту уже и во сне.
— Кто меня оперировал кроме тебя? — после продолжительного молчания спросил он. От силы полчаса прошло.
— Я вытащил всё то, что попало… а-ах, — зевнул я и продолжил: — внутрь. А зашивал уже не я. Может укол?
— Нет, — сказал, как отрезал, он. — Нужно вскрыть швы и убрать оттуда нитки, я не могу нормально… излечиться. Зови того, кто это делал, у него опыта больше чем у тебя, — ошарашил он меня своими словами.
— Хорошо, — вставать было тяжело, но я всё же смог. Только сделав несколько шагов на автомате я понял, что именно он мне сказал. — В смысле снимать? Тут всего день… Да какой день, — обернулся я, — всего полдня прошло! Это была шутка?
— Я уже закрыл рану, — вот так просто, словно это было обычным делом, ответил он. — Нитки мешают, я знаю, чувствую это.
— Ладно, — пришлось мне признать, что он действительно знает больше. — Но никто не может… Там же ожоги ещё!
— Какой у тебя коэффициент регенерации? — вместо ответа перебил он меня.
— Коэффициент? — такое использование термина удивляло.
— Темп, скорость, быстрота… — начал перечислять Кролик, но, заметив, что я не понимаю, остановился. Несколько секунд ушли на переглядывания, после чего он сдался и начал объяснять. — Условное значение, с помощью которого рассчитывают скорость восстановления тех или иных тканей, частей тела, внутренних органов в условно безопасной среде, например в госпитале или хотя бы не в черте боевых действий. Там много параметров, многое зависит и от самого человека, но общие цифры надо знать, — он снова посмотрел на меня. — Вспомни, что именно я сказал тебе сделать, на первой тренировке, ещё до начала.
— И это должно быть связано с регенерацией… Нож, которым я разрезал ладонь?
— За сколько заросли ткани эпидермиса?
— Секунд десять… — протянул я, вспоминая в свою очередь уже о своей регенерации.
— Потому тренировки и были настолько сложны, — хмыкнул он. — С таким коэффициентом сдерживаться не было смысла. А теперь, — уставился он на меня своим единственным зрячим глазом, — позови сюда того, кто запихал мне в живот десяток сантиметров грубой нитки или я сделаю всё сам.
Пришлось звать, чего уж там, после такого аргумента. Проблема возникла в другом, заставить подойти девчонку к Кролику. Мелкая, как увидела того, кто по её недавним словам должен был быть уже в могиле, побледнела, посерела и наотрез отказалась приближаться и тем более проводить хоть какие-то процедуры. Можно взять за шкирку и притащить, но, глядя на выражение настоящего неприкрытого ужаса на её лице, а такого я не видел даже тогда, когда её в плен вчера брал, и дико трясущиеся руки, я отказался от этой идеи.
— Я видел, — не дал мне сказать Кролик и слова, — это нормально. Сделаю всё сам, а ты смотри.
— Нужна помощь? — неприметной тенью к нам приблизился джонин Тумана. Точнее, как неприметной, отслеживать его передвижения я всё равно отслеживал, не хватало мне ещё одного нападения, но шёл он уже немного по-другому, видимо сказался отдых.
— Нет. Да, — одновременно ответили мы с моим «учителем».
— Я понял, — хмыкнул Ода. — Знакомое положение, сам в таком был.
— Лис, просто убей всех тут, — со старой песней обратился ко мне Кролик. — Нельзя верить никому.
— Хорошие слова для чудовища… — протянул туманник.
— И объясни, почему у них такое отношение? — уже абсолютно серьёзно и без шуток спросил Кролик. — Почему они позволяют себе так много в твоём присутствии? Ты мог бы просто… воздействовать, — образно намекнул он на мою Яки, — этим ничтожествам хватило бы.
— А зачем?
— Так проще и появится уважение.
— Я говорил немного про другое, — неторопливо протянул я. — Кто они такие, чтобы их мнение волновало меня? Зачем мне это уважение, замешанное на страхе? Пара дней и больше я не увижу этих людей, мне безразлично их мнение.
Цинично, да, но такова правда. Дождусь я Ягуру или нет, но быть палочкой-выручалочкой я ни для кого не собираюсь. Помог раз, два, вытащил из настоящей опасности, а дальше всё сами.
— Я понял, в этом есть смысл, — покивал в ответ Кролик, а Таро-сан лишь снова хмыкнул. — А теперь не мешайте мне.
— Стоп, — вмешался уже я, — никаких операций на самом себе. Не при мне.
— Ну так выйди, — ответил он ничуть не смутившись. — Только забери вот этого отсюда.
— Я помогу, — осклабился рядом туманник. Его, по всей видимости, эта ситуация забавляла — первое проявление чувств, кроме апатии и безразличия.
Дальше был спор о том, почему нельзя и почему можно, но в конечном итоге всё свелось к нескольким аргументам.
— Это нужно сделать.
— Нет.
— У меня нет опыта. У меня совсем, — выделил я это слово, — абсолютно нет в этом опыта. А вот у него должен быть.
— Нет. Он враг.
— Скажи сам что-то.
— Я враг, — просто ответил он. — Сейчас я пытаюсь помочь. Всё.
— Я вырву тебе кадык.
— Чудовище.
— Если не провести операцию, ты умрёшь. Да кто тут более опытный шиноби ты или я? — в самом конце вспылил я. — Почему я вообще должен уговаривать?
— Я не умру, — сразу же ответил раненый. — Чтобы убить меня, придется отрубить голову, — он убрал край одеяла и повернул ко мне своё обезображенное лицо. — Страшно, да?
— Нормально, — попытался я улыбнуться, но вышло плохо.
— Есть нормальная ткань? — Я стянул с головы верную арафатку, что служила мне верой и правдой всё это время и протянул ему.
— Хм, — держа платок в руках. — Хм, — аккуратно держа платок на руках протянул он. — Хм, — поднёс он его к лицу, словно принюхиваясь, — так все узнают тебя.
— А сколько ещё мне прятаться?
— Ладно, но я буду следить, — всё же согласился Кролик.
— Мы будем копаться у тебя в животе — ты не будешь следить за этим, — безапелляционно произнёс я.
— Я не хочу спорить… Я выдержу, — просто ответил он и откинул в сторону одеяло, обнажая грудь и то месиво на месте живота. — Было и хуже.
Его живот был покрыт толстой неприятной коркой из свернувшейся крови, слизи и ещё каких-то выделений, но главным было не это — под этим слоем явно проглядывала нежно-розовая тонкая молодая кожица. Молодая кожица там, где ещё двенадцать часов назад были видны внутренние органы.
— Чудовище, я же говорил… — в который раз начал Тору.
— Не стоит так говорить. И почему чудовище?
— Потому что это… — дёрнулся джонин, вскидывая перед собой руки в обороне, когда на него натурально зашипел Кролик. Оскал вкупе с перекрученным, искаженным и изуродованным лицом даже меня заставили вздрогнуть.
— Ты умрёшь-ь-ь…
— Я потом расскажу.
— Не с-с-смей, — снова прохрипел-прошипел Кролик.
— Потом так потом, — если это что-то личное, то не в моих принципах вмешиваться, я хотел закончить со всеми делами и, наконец-то лечь поспать. — Что нам нужно для операции?
— Горячая прокипячённая вода и чистые тряпки, остального у нас всё равно нет. Ещё наркоз и обезболивающее, но это есть в аптечке.
— Нет, не коли, — вцепился мне в руку с шприцом раненый. — Нельзя!
— Я уже сказал, что не дам тебе смотреть, как…
— Я же пообещал, — дрожа всем телом, добавил он. — Нельзя, нельзя, всё вернётся…
Переход от максимально уверенного в себе человека до едва ли не… паники?
— Морфий… — по-новому взглянул я на шприц. — Один раз. Можно. Только один. Сейчас я разрешаю, хорошо? Только один, больше никогда. Я не посчитаю этот раз нарушением.
Подергиваясь от ломки, от желания, пряча от меня своё лицо за углом натянутого перемазанного в крови и гное одеяла он протянул мне синюю от прошлых уколов руку. Мой учитель, товарищ… наркоман…
— Я принёс, — произнёс, слегка запыхавшись от своей ноши, Нобу, ставя рядом котелок с истекающей паром горячей водой. — Я тут вот ещё бинтов набрал, думал пригодится, — несколько валиков плотной материи легли рядом, — вот так оно и получилось, — отвёл взгляд парень.
— Начинаем, последняя проверка, — приподнял веко Кролику джонин Тумана. — Ох и знал бы я тогда, кому я буду помогать...
— Кому? — я не удержался.
— Монстру. Скажи я что-то, и оно убьёт меня, а мне умирать ещё нельзя, — оглянулся он на своих ребят. — И я не понимаю, почему оно тебя слушает, Сенджу.
— Не Сенджу.
— Я убивал многих и Сенджу узнаю везде, — бросил в ответ он, одним движением распарывая живот «пациенту», — как и других клановых. Ага, еще несколько камушков, он поднял их к коже во время восстановления… Ещё и песка тут… Теперь нитки… Нет, ну надо же обычные, нельзя было леску поискать…
— И сейчас хочешь убить?
— Я убил троих таких и десятки других, — отбросил он в сторону нити и набросил на новую рану чистую тряпку. — Пусть так и останется. Всё заживёт, вон сколько шрамов. А так да, — крутанул он в руке нож, — хочу. Нас учили этому, охотиться на клановых ублюдков. Всех под нож, — в нём не было злобы, он просто вспоминал, я это чувствовал, — только смысл теперь от этого?
— Так может отбросить это?
— Уже, — опустил он оружие. — Не было в том смысла, не было. Одна злоба, месть за прошлые унижения, жажда знаний, клановые ведь всё своим оставляют, их понять можно — всё для семьи. Только вот этого, — скрежетнул он зубами, — надо добить.
— Я быстрее, — медленно я забрал у него из руки нож.
— Да, потому и не стал. Не успею, не успею… — он продолжал буквально пялиться на бессознательно тело. — Троим головы снял, сколько народу положил, но снял. Всю заразу вывели, сам там был и вот так встретить… Почему монстр ест с твоих рук, Сенджу? Почему слышит и слушается тебя? — Сжав кулаки уставился он в пустоту.
— Тебе стоит отдохнуть, — медленно помог я встать сломленному шиноби. — Твоим людям нужна помощь, — напомнил я ему о раненых. — Пошли посмотрим их состояние?
— Да, — несколько опомнившись, он побрёл в другой угол, — точно, спасибо. Да, спасибо за всё.
Несправедливая у него судьба всё же. Бывает так, что служил-служил, делал всё так, как было верно и правильно, а потом оказывается, что в этом не было смысла и вся жизнь, всё прошлое, по сути, можно выбросить. Отбери у него сейчас его людей и человека не станет, сломается до конца.
Пусть душевное состояние этого шиноби меня сейчас мало волновало, было заметно, что ему стало ещё хуже. Разочарование в идеях и пленение почти сломали его. Единственной соломинкой, на которой держался его рассудок оставались его товарищи. Не станет их и он сам же наложит на себя руки тем или иным способом. Может даже на меня бросится.
***
В конечном итоге в этом подвале просидели мы целых два дня. За это время я сумел наконец-то нормально выспаться, а чуть позже и обследовать соседние, недавно покинутые своими жильцами, дома. Мародерство, понятное дело, но сейчас выбирать не приходится. Осталось мягко говоря немного, пусть даже там и жили довольно состоятельные люди — почти всё было вывезено. Меня интересовали в первую очередь провизия, одежда и оружие. Последнего я почти не нашёл, пару кинжалов и декоративных затупленных катан не в счёт. Почти всё остальное свободное время время я провел в разговорах с полностью пришедшим себя Кроликом. Встал на ноги он уже в первый день. Неуверенно, медленно, но встал самостоятельно, отказавшись от моей протянутой руки. Семья сенсоров, а старик всё-таки очнулся и успел к тому времени прийти в себя, смотрела на это с настоящим ужасом. У нас даже случился короткий разговор после этого.
— Наша семья нейтральна! — выпятил дед вперёд свой подбородок, но мгновенно сьежился, вспомнив с кем говорит. А потом медленно, как можно более незаметно скосил глаза на разбирающего груду собранных мною из окрестных домов вещей Кролика. — Мы не поддерживаем ни одну из сторон, — добавил он уже более спокойным тоном. — Мы хотим уйти едва выберемся из города.
— В таком случае, что вы будете делать дальше? Вокруг будет огромное количество шиноби Ягуры, вы думаете они вас не заметят или даже пропустят? — вполне резонно ответил я на такое заявление. Особой пользы от этих двоих пока что я не видел, но вот стоит нам выбраться за черту города, там два сенсора будут почти незаменимы. Не стоит забывать и про мой первоначальный план, а я даже сейчас не знаю кто быстрее почувствует приближение джинчурики трёххвостого: я или же обученный сенсор.
— Вы спасли мою родную кровь, — прижал он к себе девочку, — и меня самого, — просто ответил старик, — я не хотел бы вам лгать, — он снова покосился на моего «учителя». — Мы уйдём как можно дальше и попытаемся начать всё с нуля. Из нашего рода не осталось больше никого, мой сын с невесткой, её отец и мать, погибли у меня на глазах, так что это будет самым лучшим решением. Вы правы выбраться будет сложно, но таково моё решение.
— Тогда у меня будет одна просьба — не могли бы вы остаться здесь на день и помочь мне с охраной. Все здесь присутствующие ранены или истощены, а там, за городом, до сих пор идут бои и, кто знает, сколько шиноби будут шастать вокруг. Останьтесь всего на один день, не больше. Я не прошу от вас принимать участие в бою, просто наводить меня на противника или давать сигнал при его приближении.
— Один день, — вздохнул старик, явно желая убраться как можно дальше от всего этого. — Мы с моей внучкой будем дежурить сменами, — согласился он. — В бой вступать не будем, это уже ваше дело, но проконтролировать присутствие противника и организовать вашу с ним встречу, — слегка улыбнулся он, — мы сможем. Вы должны понимать, что мы не самые лучшие бойцы в, — слегка крякнул он от боли, — данный момент.
— Решено, — согласно кивнул я. — Тогда ещё одна просьба: я хочу, что бы вы описали, как я выгляжу с точки зрения сенсора. Сначала вы потом ваша внучка — меня интересуют разные мнения. Каждый по очереди, — указал я сначала на девочку, а потом на её деда, — и как можно подробнее. Это поможет мне в этом деле.
— Такое вполне возможно, — с некоторым облегчением произнес старик, видимо предполагая что-то другое в качестве просьбы. Отказаться сейчас он почти не мог, ведь именно от меня зависело дальнейшее выживание его семьи. В буквальном смысле выживание, я уверен, что стоит мне расслабиться и кое-кто, сейчас разбирающий вещи у меня за спиной, попытается вырезать здесь всех. — Давай, — подтолкнул дед ко мне свою внучку, — заодно и я оценю, насколько ты выросла за эти полгода.
— Тогда, — сенсор глубоко вздохнула, — прошу простить господин.
Обойдя несколько раз меня по кругу, она остановилась напротив и напряжённо уставилась прямо в центр туловища. Она смотрит в то место, где располагается ядро? В обычном случае в этом месте должны были смешиваться два компонента чакры, но у меня именно там находилось моё средоточие, сама суть, основное вместилище моего сознания — ядро биджу, которое сейчас по сути и выполняло роль источника. Прямо сейчас я закрылся полностью, ни капли чакры не прорывалось наружу, она просто не должна быть силах увидеть это.
— Хм, — нахмурившись она сделала несколько пассов руками на что её дед лишь страдальчески вздохнул, явно оставшись недовольным. — Это сложно описать, — прошептала девочка.
— Расскажи всё что увидела, — ободряюще подмигнул я ей. — Мне это очень интересно.
— Я почти не чувствую истекающую из тенкетсу чакру, — тихо прошептала она, ещё ближе придвинувшись ко мне. — Но сама чакра, она, — запнулась девочка и удивлённо спросила: — Она вокруг нас? Но почему?
— Ты сказала всё почти верно, но тебе не хватает опыта, ты не смотришь в глубину, — вмешался старик. — Лепестки тенкетсу почти закрыты, потому чакры мало, но частично она всё равно прорывается. Слишком мощная, — пожевал он губами, — слишком грубая, даже без дальнейшего наблюдения могу отметить, что вам идеально подойдёт стихия Огня. Так вот, о чём это я? Ах да, мы много времени провели в этом месте и оно успело насытиться агрессивной чакрой, которую ты почувствовала.
— Как далеко это видно? — задал я самый волнующий меня вопрос. — И вы говорите про это место, насыщенное чакрой, — обвёл я рукой окружение, — или лично про меня.
— Хо… — почесал он подбородок. — Сложно сказать. Ориентируйтесь метров на сто для обычного шиноби. Я говорил только про вас. Разумеется, если чакры будет больше, то и заметность вырастет соответственно.
— Обычного в вашем понимании — это какого ранга?
— Чунин, конечно, — ответил дед. — А вот сенсоры увидят вас издалека, это да. Тут я уже ничего добавить не могу, сами понимаете, способы обнаружения у таких как я различаются. Если настоящий специалист следить будет, то счёт на километры пойдёт, как-то так. Мы ответили на ваш вопрос?
— Вполне, — произнёс я.
Где-то внутри была небольшая толика обиды, что не смотря на все мои тренировки, меня всё ещё мог почувствовать едва ли не каждый шиноби.
— Именно поэтому сенсоров и убивают первыми, — мимо нас прошёл Кролик направляясь на выход из подвала. — Я скоро вернусь, осталось уладить несколько дел.
— Я думал, что сегодня вечером мы уйдём, — задержал я его. — Что-то изменилось?
— Нет, всё по-прежнему, я быстро. Загляну к одному знакомому, он жил рядом, и обратно. Заодно узнаю, что изменилось за эти дни.
Пусть он держится неплохо, я прекрасно понимаю насколько ему сейчас тяжело. Уже целых два дня он продержался без дозы. Просыпаясь каждое утро раньше всех, шиноби по несколько минут стоял рядом с аптечкой думая о чём-то своём. Каждый раз я думал, что он сорвется, но нет. Это был вообще первый раз, когда он куда-то вышел, остальное время он просто лежал, сидел или разбирал те вещи, что я приносил. Его зрачки были расширены, было заметно, что его периодически трясёт, что он пытался скрыть. Ту же еду в него приходилось запихивать едва ли не силой, каждый раз я просто стоял над ним пока он не заканчивал свою порцию.
— Удачи, я буду ждать, — пожелал я ему в спину. — Нобу-кун, Таро-сан, может нам уже следует собирать вещи?
— У меня собирать нечего, — сразу же ответил джонин тумана. — Но мои люди еще они без сознания. Может ещё один день? — попросил он.
— Кто знает когда ваши войска захватят город? — вопросом на вопрос ответил я ему. — Тут уже небезопасно, но вы можете остаться.
— Я понял, Я иду с вами. Мы, — обернулся он к больным пневмонией, — идём с вами.
— А у меня всё под рукой, господин, — бодро хлопнул себя по груди наш «кулинар». — Две минуты и я буду готов.
— Значит сегодня, — подытожил я. — Каждый вечер до этого было новое нападение, Не думаю что сегодня что-то изменится. Подождём часов шести и выдвигаемся к стене. Дальше уже будем действовать по обстоятельствам. Вопросы?
— Кто будет нести моего человека? — отозвался туманник. — Одного возьму я, а второго?
— Как в прошлый раз, — указал я ему на Нобу. — Ему вполне по силам это.
«Так, — кое-что царапнуло мне слух, — у нас же было не двое, а трое без сознания?»
— Я способен усиливать себя чакрой, — ещё раз подтвердил паренёк. — В бою от меня пользы будет мало, лучше уже так помогу. А им ещё не стало лучше? Столько времени уже прошло.
— Нет, — хмуро ответил джонин. — Парня с отравлением больше нет, он не проснулся этим утром. И больше не спрашивай о таком.
***
— Это будет проблемой, — указав мне на отряд повстанцев, расположившийся прямо под стенами, прошептал Кролик.
— Мы можем обойти их? — шёпотом спросил я его.
Позади нас переминались остальные. По городу мы прошли почти никого не встретив, так что теперь осталась последняя преграда — городская стена. Забавно, совсем недавно я два раза преодолевал её без проблем, пользуясь своим преимуществом в силе и скорости, а сейчас вынужден придумать способ выбраться для тех, кто лишён этого.
— Далеко, — снова шепнул мне на правое ухо бывший масочник.
— Дальше по стене будет ещё охрана, — с другой стороны отозвался туманник. — Тут мы уже сняли часовых, но их могут сменить или запросить доклад. У нас мало времени.
И правда, четыре неподвижных тела лежали недалеко от нас, уже заботливо прикрытые какой-то тканью. А ведь я просто забыл о том, что участок стены кто-то охранял, хорошо, что оба опытных шиноби об этом уже позаботились без меня.
— Что-то мне хреново, — тихо застонал позади дед-сенсор, повисая на плече своей внучки. А ведь пару часов назад во всю рассказывал мне о том, что ему помощь уже не нужна.
Я смежил веки, пытаясь придумать хоть что-то. Пока что ничего, кроме лихой атаки типа «один на всех», в голову не приходило.
— Будем ждать, — приказал я и остальные, внезапно для меня, послушались.
— Там есть уклон, они сидят в складке местности прямо около стены, — подметил через пару минут ожидания Ода. Сидеть было скучно и он уже прошерстил окрестности. — Это засада, будут работать однотипными техниками по площади, едва начнётся наступление на этом или смежном участке. Их слишком много, они не будут сидеть здесь долго, скоро им прикажут поменять позицию, я уверен в этом.
Звучало это логично. Несколько десятков бойцов на некоторой ограниченной территории — лакомая цель для любой техники, работающей по площади.
— У нас проблемы, — пихнули меня в бок, но я и так уже сам видел спешно приближающихся повстанцев со стороны города. Внизу, в засадном отряде тоже начались шевеления и продвижения. — Видимо нас раскрыли.
И вот что теперь делать? Их шесть человек, две тройки и выглядят совсем не оборванцами — это явно не наёмники или мелкая шушера. Разумеется, уничтожить их будет довольно легко, но о тишине тогда следует позабыть. Тогда к нам подтянутся и те, кто под стеной, после чего начнётся кровавая баня. Да, я абсолютно уверен в том, что Кролик и туманник, не смотря на все свои ранения и слабость, её точно устроят.
— Я разберусь, — сдвинулся в бок Кролик. Ну началось… Сейчас, в поздних сумерках, замотанный в тёмный рваный плащ и моей арафатке он был почти невидим.
— Подожди, — придержал я его. — Я думаю.
Думай, голова, думай, найду в этом мире шоколадку съем обязательно. Повтыкав в меня своим пустым безэмоциональным взглядом одного видящего глаза, он сел обратно.
Нечто, подобное стремительной волне цунами, накрыло меня и ушло вперёд. Чакра, до боли знакомая и подобная моей, но при этом совершенно другая. У меня был Огонь, сначала тёмное пламя, а сейчас, после переселения в другое тело и отбрасывания прошлого тёмного груза ненависти Лиса, полыхающий золотой, а вот тут была Вода. Тяжёлая мрачная, в ней были нотки печали и грусти, она окутывала всё вокруг. Этого не чувствовал больше никто рядом со мной, даже сенсоры не ощутили изменений, но я знал, что там, на севере только что использовали Бомбу Биджу. Ягура был совсем рядом, а я открыл для себя новое чувство.
— Спускаемся, — решился я. Сейчас я уверен, что он придёт в этот город, чтобы раздавить оборону одним ударом. Как я там только подумал: один на всех, верно?
Более опытные шиноби не только спустились сами, но и взяли с собой двух бессознательных больных, одного Кролик, а второго Таро. Наших сенсоров я спустил лично, подхватив обоих и просто спрыгнув с ними вниз. И если к такому экстремальному спуску старик отнёсся спокойно и даже привычно, то вот девчонка едва ли не взвизгнула в самый неподходящий момент.
— Тс-с-с… — приложил старик указательный палец к губам своей внучки. — Не стоит.
— Обходим этот холм и дальше по прямой, — Кролик уже успел оценить окружение. — Там почти километр равнины, будем как на ладони, но если что я прикрою.
— Тогда прикрою я, — произнес я, поправляя его.
— Я не знал, что ты владеешь дальнобойными техниками, — на мгновение задумался шиноби. — Какая дальность?
Ответить на это, что я могу стереть несколькими ударами весь этот город с лица земли, если дать мне несколько минут на раскачку? Ха-ха, смешно.
— Достаточно, нам хватит.
— Плохой ответ, нужно знать предел своих сил.
— Может мы уже пойдём? Я отдышался, — поторопил нас дед.
Открытая местность сыграла свою роль, так что пройти всё расстояние незаметно у нас не получилось. Всего-то метров двести — вот та цифра на которую мы смогли отдалиться от засевшего засадного отряда. Движение наотмашь рукой назад от Кролика и несколько шумных всплесков у меня за спиной.
— Быстрее, — его тяжёлый выдох из-под платка. — Я могу разбить единичные техники, но не тогда, когда их будут десятки.
Отряд повстанцев за нами уже покинул своё укрытие выстроившись единым рядом.
— Сюда, — передо мной скатился в небольшую ложбинку туманник, — ложитесь, быстрее.
В то же мгновение целый град водяных пуль и ядер накрыл нас. Несколько из них чиркнули и меня, разрывая прочную ткань формы. Предплечью правой руки стало тепло, на руке остался кровавый след.
— Если мы сейчас же не уйдем отсюда, нас накроет одним ударом! — прямо мне на ухо заорал старик-сенсор.
— Делайте что-то! — вторила его внучка.
Только природное укрытие спасало нас от верной смерти. Ночь, отвратительная видимость, напряжение от выжидания в засаде — повстанцы особо не церемонились и не экономили сил, заливая свои техники просто по площади.
— Сейчас они поймут, что мы залегли и пойдут на нас, — отозвался на это Кролик.
— И что тогда? — с перекошенным от страха лицом прокричала сенсор. — Мы всё тут сдохнем?
— После чего я их убью, — соизволил в ответ коротко отозваться Кролик, затыкая её одним взглядом.
Джонин Тумана всё это время сидел, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, рядом со своими парнями, крепко держа их за руки. От него сейчас пользы было мало.
— Таро, — позвал я его, — Таро! — оплеуха привела его в чувство.
— Я здесь.
— А теперь все заткнулись, — едва ли не рыкнув, прекратил я все разговоры. — Сейчас все поднимаются и бегут к лесу. Я вас прикрою, догоню чуть позже. Заткнулись и выполняем.
Выдохнув они рванули дальше а я, встав в полный рост, остался на том же месте. Ускорение чакры, ещё не Покров, но на грани, «фокус» — стремительные водные снаряды стали вполне себе различимы и первый из них мгновенно рассыпался брызгами от столкновения с моей ладонью. Неторопливо приближающаяся линия вражеских шиноби встала на месте, не решаясь продолжить движение — их внимание сместилось с удаляющихся беглецов на меня.
Стойка, такая, как меня учил Кролик, и понеслась — эти ребята мелочиться не собирались, обрушив на меня целый шквал ударов. Оценка траектории полета, шаг влево пропуская мимо себя особенно огромное водяное ядро. Выбросить ладони вперед, перехватывая еще один снаряд, который должен был пройти прямо в спины бегущих. Шаги из стороны в сторону, уклоняясь от все большего и большего числа летящих меня техник, периодически сбивая самые опасные из них простыми ударами напитанных чакрой кулаков. Сильным толчком перед собой я поднял небольшой земляной султан, снижая видимость. Можно прямо сейчас броситься к ним, ведь дистанция позволяет, и уничтожить их просто в ближнем бою, но я всё ещё не хочу лишних смертей среди повстанцев. Пока они отвлеклись на меня, остальные уже преодолели половину расстояния до кромки леса. Пусть атакуют дальше, пусть тратит ещё больше сил, а я продолжу танцевать. Кожа на руках уже несколько раз была содрана едва ли не до кости, но постоянно восстанавливалась обратно — всё по воле моей силы и чакры.
Обернувшись я попробовал оценить сколько мне ещё осталось здесь развлекаться. Секунду, они должны были уже преодолеть открытую местность и спрятаться в лесу. Так почему же они остановились?
— Стоп, — один взмах руки, толика чакры, добавленная в голос, и атаки атаки прекращаются.
Весь строй повстанцев, стоя прямо напротив меня, замер, прекратив атаку. По лицам людей было заметно, насколько же они устали, у некоторых уже была тяжёлая одышка, а пара человек позади даже осели без сил на землю. Несколько секунд непонимания и повстанцы заозирались вокруг, не понимая, кто вообще отдал такой приказ и почему все единовременно его приняли к исполнению.
— Я хорошо с вами поиграл, но мне пора.
Никто из них так и не выпустил в мне вслед ни одной техники, пока я нагонял своих. Водяное ядро, примерно такое же, как десятки разрушенных мной только что, вылетело со стороны леса в мою сторону, но не пролетев и половину расстояния рассыпалось безобидными брызгами.
— Еще одна засада? — скатившись в узкую рытвину, где укрылись остальные, спросил я. — Кто на этот раз?
— Это мои, — отозвался Таро. — Бывшие мои, — добавил он, почти сразу опустив голову.
— В этот раз придётся прорываться всем вместе, отойти не получится, — на мгновение старик-сенсор высунулся наружу и тут же нырнул обратно, прячась от целого града водяных снарядов. — Там большой отряд, человек двадцать точно. И они точно сильнее повстанцев, — едко признал он суровую правду.
Совсем рядом мокрым всплеском упала еще одна техника. Стало неожиданно тихо, атаки прекратились.
Они не решались в открытую напасть на нас, опасаясь сломать ряды. Внезапно раздался вопль приказа их командира и вперед строя выступила разреженная линия шиноби.
— Суй… — единообразными движениями, двигаясь почти синхронно, они формировали свои техники, — … тон.
И что теперь, Водяной Дракон, как финальное испытание?
— Неукротимая Водяная Волна, — единовременно закончили они, натурально выплёвывая в нашу сторону десятки потоков воды, сливающиеся в единую волну цунами. Водяная стена рукотворного цунами стремительно приближалась, постоянно прирастая в размерах. Это был уже совершенно иной уровень работы с чакрой.
— Мы не успеем, — съеживаясь произнёс старый сенсор. — Это смерть.
Использовать Покров или подождать? Волна приближалась. Использую сейчас и о эффекте неожиданности можно будет забыть. Уже почти пять метров высотой, а они никак не прекращали добавлять в неё новые объёмы жидкости.
— Ладно, — выставил я перед собой ладонь. — Попробуем сначала так.
Вода гасит огонь, но, если огня слишком много?
Казалось, из-за резко разошедшихся в стороны потоков раскалённого воздуха, что само пространство передо мной содрогнулось. Река пламени, широким потоком устремившись к надвигающейся волне рукотворного цунами, разошлась в стороны, перехлёстывая и через гребень цунами. Всё вокруг затянуло обжигающе горячим паром, но я продолжал держать поток, вливая всё больше чакры. Рёв постоянно исторгаемого с моей ладони огненного потока сейчас можно было сравнить лишь постоянно работающим на самом надрыве реактивным двигателем. Слух почти мгновенно перестроился, создавая ощущение плотных наушников, отрезающих самые высокие пики звучания. Вся сила десятков обученных шиноби потонула в море вырвавшейся огненной стихии.
Оба сенсора со стоном хватаясь за голову рухнули рядом в ту же секунду. Старик мгновенно потерял сознание, а вот девчонка ещё подавала признаки жизни.
— Перестарался, — подытожил я и не услышал собственного голоса.
— … — я видел, как двигались губы, но не слышал, что именно мне говорят.
— А может я просто оглох, — произнёс я это специально погромче, но, естественно, снова ничего не услышал. — Проблема.
— Прошу… — звуки окружения вернулись настолько резко, что я даже поморщился. — В случае постоянного длительного либо же краткого, но чрезмерного воздействия возможны практически необратимые изменив психологического профиля испытуемого, — словно наизусть процитировала сенсор, смотря на меня помутневшим взглядом, а затем жалобно захныкала: — Прошу вас, хватит, с поврежденной логикой и памятью я не смогу принести много пользы революции, — ещё один сенсорный шок точно что-то сломал в её памяти.
Лес впереди пылал. На самом его краю не было в буквальном смысле ничего — одна лишь обугленная курящаяся дымом оплавленная земля. Естественно живых при этом остаться не могло — их стёрло надвигающимся потоком пламени, а тела стали пеплом. Чуть дальше от границы огненного потока веселым ярким пламенем стремительно занимался лесной пожар.
— Замнём этот момент для ясности, — мои временные спутники вповалку лежали вокруг меня, держась за головы при этом пытаясь отползти как можно дальше.
Хлопья пепла, бывшие только что растениями, животными, людьми витали вокруг, подчиняясь воздушным потокам. Их мечты, идеи, желания — всё было стёрто огнём. Тяжело дыша, рядом поднялся на ноги Кролик.
— Да, замнём, — почесал я обугленным пальцем нос, морщась от запаха плохо прожаренного мяса.
Сделать это было совсем не больно, осталась лишь лёгкая чесотка, ведь сквозь копоть уже виднелась молодая розовая кожица. Коэффициент регенерации, да?
