Курама

      С совершенно жутким выражением лица, кривые шрамы на лице побагровели, а арафатка слетела от всё ещё бушующих вокруг нас потоков ветра, Кролик медленно поднялся на ноги. На меня он внимания даже не обратил, что было довольно странно, просто уставившись вперед на уничтоженный кусок леса. Во тьме ночи зрелище занимающихся огнём деревьев и расцвеченной до сих пор не потухшими угольками широкой полосы полностью выжженной и оплавленной земли казалось чем-то инфернальным.       — Это та самая дальнобойная техника, — утвердительно произнес он, продолжая смотреть на занимающийся лесной пожар. — Неплохо.       Даже не представляю, что там у него в голове сейчас творится, я сам не ожидал такого результата и площади поражения. По факту я рассчитывал лишь на то, что моя волна огня лишь остановит несущееся на нас цунами.       — Нет, это была не она, — я подошел к нему ближе, пока остальные медленно приходили в себя за нашими спинами. — Там всё, — вспомнил я поднимающееся в небо грибообразный столп дыма и пыли с земли на месте укреплённого замка. — Да, там всё совсем по-другому.       Понимал ли я его сейчас? Думаю, скорее нет. Привязался ли я к этому человеку? Похоже на то. Эх, он намного старше меня, опытнее, судя по ранениям прошёл настоящий ад, и остался после всего этого жив и даже немного адекватен. Да, проблемы с головой, но в жизни случается такое дерьмо, из которого, не изменившись, не выбраться. Так почему, почему я сейчас чувствую ответственность за этого человека? Дурак? Ха-ха, точно подмечено.       Прямо сейчас у меня перед глазами два примера того, что может произойти с человеком в минуты его слабости: Кролик, шиноби хрен пойми откуда и кто, и Ода Таро, джонин Кровавого Тумана. По обоим внешне сложно понять, что именно с ними происходит, но благодаря эмпатии я могу «почувствовать», что они оба сейчас на самой грани, обоим почти безразлична собственная жизнь. С туманником было легче, он это демонстрировал едва ли не открыто, обмолвившись, что после того, как вытащит своих людей, потеряет смысл для жизни, то с моим бывшим «наставником» всё сложнее — он молчал и всё держал в себе.       Сейчас, впервые с момента встречи, мы могли поговорить наедине, один на один, без чужого внимания. Лично мне нужен был этот разговор, ведь именно в такие моменты люди способны на самые дурные поступки, а такие как он могут уйти… только уже не на время, а совсем.       — Если ты способен на такое, то зачем ты здесь? — обернулся он ко мне, не пытаясь при этом скрыть своего лица. Тяжело вздохнув узкими щелями ноздрей изуродованного носа, он продолжил: — Какая у тебя цель? — Шрамы, как от удара когтистой лапы, слепой белый глаз и множество следов других предыдущих ранений по всему телу и всё это ночью в отсветах огня делали его образ ещё более жутким, чем обычно. — Ты помог мне несколько раз, — словно нехотя признал он, — потому я не спрашивал до этого, но сейчас хочу знать.       — Придется начать издалека, чтобы ты понял, — выдохнул я в морозный воздух облако пара изо рта. — Помнишь нашу первую встречу, там в особняке торговой компании? Ты был в подвале, а потом за нами ещё гнался шиноби со стихией льда, — слегка склонив голову набок он внимательно посмотрел на меня. Кивнул. — Так вот в то время у меня не было никаких особых целей. Так, пара идей по поводу мести одному человеку, но сейчас, — перед нами, там, невдалеке, со стоном и скрежетом обрушился на землю ствол обугленного дерева, — это кажется смешным. Слишком банально, слишком просто. Можно сказать, что я был свободен и ничем не ограничен. Делай всё что угодно и тебе ничего не будет. А вот потом я попал в эту страну и увидел слишком многое.       — Что именно?       Обычно его голос был почти лишён эмоций и сух, как самый застарелый сухарь. Увидев раны, я понял, что это не только заслуга тяжёлого характера, но и травмы горла, через которое тоже проходил рваный шрам. Рана ломала ему голос ещё больше, коверкая и заставляя хрипеть. Холодный, гордый, циничный, в грош не ставящий никого из окружающих, не ценящий жизни, как чужие, так и свою, закованный в эту броню монстр, чудовище, которое видело этот мир лишь со своей точки зрения, теперь я был согласен со словами джонина Кровавого Тумана, внимательно внимал каждому моему слову.       — Жизнь людей, — просто произнес я. — Голод, смерти, предательства… Наслаждение чужими муками и страданием… Как легко потерять эту жизнь, — его интерес таял с каждым моим словом, эмпатия подсказывала мне это. Он ожидал услышать нечто другое, ему были чужды те идеи, что волновали меня, но я хотел выговориться. — Я увидел, насколько несправедлив этот мир. Хочешь знать мою настоящую цель? Ха, сейчас она проста — я хочу закончить гражданскую войну в этой стране, — широко раскинул я руки в стороны.       — Война уже подходит к концу, — безразлично отвернулся он, закрывая лицо тканью платка. Всё же я разочаровал его своими словами. — Это глупость, это не цель, пустые слова, выброшенные в воздух, — отвернулся он от меня, собираясь идти дальше.       — Когда она закончится не останется ни одного человека, — попытался я остановить его. — Сгорят все, если война пойдёт этим путём, — махнул я в сторону города.       — Пусть горят, — отмахнулся он, делая ещё один шаг. — Так бывает и так было всегда — это наша жизнь. Ты говоришь о цене жизни, я слышал уже похожие слова, их говорили слабаки, что неспособны защитить себя сами.       — Тогда я хочу закончить это быстро, одним ударом. Хочу сделать тоже, что и ты.       Мне всё же пришлось использовать этот козырь. Вздрогнув, он замер на месте.       — К чему было всё до этого? Зачем страдать ежедневно, насилуя себя жаждой крови? — продолжил я говорить ему в спину. — Один раз, всего один раз ты обмолвился, что есть человек, которого ты хочешь уничтожить и тогда я не придал этому особого значения. Сегодня, сейчас у нас одна цель.       — Ты не понимаешь смысл своих слов, — после недолгого молчания всё же ответил он. — Ты не видел Ягуру в его форме биджу. Такое сложно забыть.       — Это неважно, — я нащупал ту слабину, необходимо было давить дальше. Если я хочу помочь ему, необходимо забраться ещё дальше.       — Глупцы, что не видели биджу в бою всегда так говорят. И я не хочу, чтобы ты с ним встречался, — обмолвился шиноби.       — Ненавидишь биджу? Отговариваешь меня, хотя сам идёшь в бой? Так почему?       Его трясло от моих слов, а я продолжал давить на самые больные точки.       — Это была забота или простое лицемерие?       — Как можно ненавидеть стихию? — прохрипел он израненным горлом. То, что творилось у него сейчас в эмоциях… жуткая тоска, вперемешку с болью, злобой. — Я всё понимаю, но… Я жажду его крови на своих клыках, — его корёжило от ненависти, он буквально выплёвывал, выбрасывал эти слова из себя мне в лицо, а я принимал на себя эти чувства. Так нужно, любой человек должен иметь возможность выплеснуть то, что его гложет. — Я хочу, чтобы не стало его и самого его клана, хочу разрушить всё, что он создал… — потух он, частично вернув контроль над собой. — Пусть даже меня не станет, но по моему телу пройдут другие и закончат дело.       — А я запрещаю тебе умирать, — положил я ему руку на плечо. Сейчас я слишком много на себя брал, в буквальном смысле приказывая, но в мире силы такое могло сработать. — И я помогу, помогу по своей воле, сам выбрав это. Я не прошу твоей помощи, но предлагаю взамен свою.       — Это глупо и невозможно… — отказывался он, всё больше замыкаясь в себе и своей боли.       — Посмотри перед собой, — взмахнул я рукой. — Что стало с теми, кто вышел против меня?!       Вокруг взревел холодный ветер, вздымая вверх пепел и закручивая его вихрем, вторя моим словам.       — Я всегда сам… — он снова уходил от меня, а я чувствовал, что та нить, за которую я пытался ухватиться, уходит из моих рук. — Глупое бахвальство…       — А вот это уже смешно, у меня тоже есть своя гордость, — теперь уже взбесился я. Всегда давил это, душил в себе, помня о том, как меняется моя чакра стоит мне возненавидеть по-настоящему, но сейчас не сдержался. Хотелось содрать с него эту непробиваемую маску безнадёжности и закричать прямо в душу. — Я читаю чувства людей, — выпалил я, заставляя шиноби отшатнуться. Мы ведь никогда открыто не лгали друг другу, недоговаривали многое, держали в тайне, но не лгали, он знал это, как и я. — Сейчас ты страдаешь, наказываешь сам себя. Это лишено смысла, это глупо!       — Это тоже просто слова... — он не верил, но отступал от меня всё дальше. Если у него и было слабое место, то это мысли и чувства.       — Я чувствую всех вокруг, любые проявления негативных эмоций и чувств. Кого-то лучше и чётче, а кого-то хуже — всё зависит от силы человека. А сейчас я хочу помочь, — шагнул я к нему, пытаясь схватить за руку. — Помочь тебе.       — Хватит, — он попытался отдёрнуться, но я держал крепко, сложно вырваться из хватки биджу, если он этого не хочет.       — Ты можешь доверить мне это. Просто… да поверь ты хоть раз в жизни! Просто поверь! А не хочешь верить, так попытайся вырваться, если через силу до тебя дойдёт быстрее!       Я тут и сам точно ещё не решил, что именно буду делать, а тут ещё и напарник в таком состоянии. Я же видел, пусть и по косвенным признакам, насколько сильно изменилось его поведение и характер. Проклятый фанатик, который уже успел похоронить себя. Как я устал от этих психов с их восточной философией самопожертвования.       — Он убил меня, — обращаясь словно в пустоту прошептал он, — Ягура уже убил меня, — он обмяк, его бил сильный озноб.       — Разве это повод сдаться?       «А вот это я ляпнул зря», — мелькнула у меня мысль и пропала, когда я увидел перед своими глазами его дрожащие пальцы. Я только что едва не лишился зрения из-за неосторожно брошенных слов…       — Д-дай, — яростно прошипев, он протянул мне руку. Капилляры в его глазах лопнули от напряжения и белки были залиты кровью. — Отдай мне мои ампулы.       Его перемкнуло.       — Решил снова забыть о своей мести в сладком раю?       — Х-с-с… — злобное шипение-стон донеслось в ответ. — Я никогда не забывал! — отшатнулся он, едва держась на дрожащих ногах. — Мне нужно.       Судорога, настолько сильная, что он едва ли не упал скрутила его.       — Конечно нужно, все наркоманы так говорят.       Последние ампулы с препаратом сейчас лежали у меня в нагрудном кармане разгрузки и что с ними делать я ещё не решил. С одной стороны морфий, а это был именно он, в любом случае оставался прекрасным болеутоляющим, которое, если что, вполне может спасти чью-то жизнь. А вот с другой стороны… Я видел прямо перед собой страдающего наркомана, которому даже едва затянувшаяся дыра в животе особо не мешала — как там он говорил? — вырвать мне кадык.       — Одна осталась точно, я знаю, — снова прошипел он, пытаясь добраться до меня. — Д-дай её.       — В твоём подсумке было две, — подтвердил я. — Но одну я уже вколол, необходимо было снять болевой шок, а вторая у меня здесь, — положил я руку себе на грудь. — Отдать её тебе?       — Д-да, — снова протянул он подрагивающую руку. — Заткнись и отдай мне её.       — Вот она, — показал я ему ампулу с прозрачным содержимым. — Теперь она твоя, — положил я её ему в ладонь. Пусть обидно так ругаться, но сейчас говорит не он, а дурь, текущая в его венах.       Он медлил, зачарованно уставившись на свою руку. Ломка корёжила и ломала его, уже три дня он был без дозы, а сейчас не выдержал и был на грани срыва.       — Я знаю хладнокровного убийцу, который, не задумываясь, идёт к своей цели и никогда не останавливается. Я знаю того, кто презирает всех вокруг себя, — я второй раз за сегодня добавил в свой голос чакры, ввинчиваясь словами ему в голову, — где этот человек сейчас, почему перед собой я вижу сломанную игрушку, опустившегося наркомана?       — Я обещал, — тихий шёпот себе под нос. — Спрячь её, забери, — ломаным голосом приказал он.       — Она твоя, — холодно ответил я. — Делай с ней что хочешь.       — Тебе это не нравится, это плохо? — совсем как пару дней назад устало спросил он.       — А ты со стороны посмотри на себя.       Он всё ещё думал, стоя на коленях и сжимая дозу в руках. Остальные спутники уже пришли в себя и сейчас с опасением наблюдали за нами. Они явно не понимали, что тут происходит и почему мы едва не убили друг друга. Выдохнув, Кролик спрятал её себе под плащ в подсумок и, качаясь, зашагал ко мне.       — Что дальше? — приподняв бровь, с издёвкой задал я ему вопрос.       — Ударь меня, прямо сейчас, пока я не передумал, — захрипел он. — Ничего не спрашивай, просто ударь!       — Значит мне стоит прочистить тебе мозги? Неужели именно этого ты хочешь?!       Выбить болью зависимость? Сейчас это может и сработать. И я не могу стоять и просто смотреть, как он сам себя разрушает изнутри.       — Давай, — уже падая, крепко сжав мою руку, попросил он.       И я выдал по полной, фокусируя на нём всю силу своей яки. Выплёскивая уже свои чувства, я давил на него, заставляя выть от вонзающихся в мозг раскалённых штырей. Я словно представлял эти самые штыри.       — Извиняюсь, но так было надо, — обернулся я к остальным спутникам, которых накрыло тоже, пусть и намного легче.       Ответом мне было короткое молчание, пока они уже второй раз приходили в себя. Первый раз сенсорный шок от чудовищного количества чакры, сейчас пожирающая всё и вся жажда крови.       — Спасибо, а теперь отпусти меня, — довольно быстро пришёл в себя Кролик.       Его всё также трясло, но говорил он уже нормально.       — Я убью его вне зависимости от твоего мнения с тобой или без тебя, — поставил я точку.       — Это был полный… — открыл было рот старик-сенсор, как прямо перед нами, посреди свежего пепелища, с шумом осыпалась земля.       Уже несколько раз я отмечал намного более высокий уровень подготовки шиноби, оставшихся на стороне действующего Мизукаге Ягуры и это было для всех очевидной правдой. Восстание с самого начала поддержали не самые сильные и опытные подразделения Киригакуре. Присоединившиеся чуть позже наемники, самураи, а в некоторых случаях и простые люди тоже особо навыками не блистали. Несомненно, среди повстанцев были опытные бойцы, но вот в основной массе… да, там всё оставалось довольно печально, костяк, ядро самые боеспособные опытные части остались на стороне Ягуры. Прямо сейчас я видел перед собой пример этого превосходства. Впрочем, укрытие из земли не уберегло их в полной мере от бушующих там температур, так что       — Их нужно добить, — шагнула несколько прочистившая мозги «машина смерти» к шиноби Тумана, успевшим укрыться от моего огня в защитной технике стихии Земли.       Не получив дозу, теперь он хотел крови. Ну ничего, только дайте мне время, и я ещё приведу его в человеческий вид. С такой эмпатией и чувствительностью, когда ты рефлекторно отслеживаешь влияние своих слов в режиме реального времени на чувства собеседника мне самое то психологом работать.       — Мы пойдем дальше, — оценил я взглядом состояние выживших. Мда… — Несколько минут на отдых и идём дальше.       С нечитаемым взглядом он уставился на меня. Я в ответ даванул ещё раз своей яки, напоминая.       — Посмотри на них, какую угрозу они представляют? — Спустился в рукотворную низину и приподнял за элемент брони на спине одного из шиноби. — Вот у него сожжены руки едва ли не до кости, чем он опасен сейчас?       — Он встанет в строй и…       — Когда он встанет в строй его лидера уже не станет, — закончил я за него. — Ещё вопросы?       Не сказав ничего в ответ, он пошёл дальше. Больше в разговоры он не вступал, полностью замкнувшись в себе и своих мыслях.       — Это не самое лучшее, что можно было сделать, — прокомментировал сложившуюся ситуацию бывший туманник. — Он прирежет тебя, предупреждаю, — добавил Таро.       — Думаешь? — скосил я на него взгляд. — В любом другом случае я был бы с тобой согласен, но не сейчас.       Еще несколько дней назад я бы так и не поступил, не пытался бы давить на человека, к которому относился с уважением, единственного человека, который научил меня многому в этом мире. Это не моё, не могу я заставить себя ненавидеть по желанию, не могу пытать людей. Я был готов в любое мгновение остановиться, сдать назад и не идти дальше если бы… я не чувствовал от него злобы, не чувствовал ненависти, желания убить меня. Такая тонкая грань… К врагам, к окружающим нас людям, да даже к нашим временным спутником — да, ко мне — нет. Я говорил, он слушал и слышал, но не ненавидел. За прошедшие месяцы моя эмпатия серьёзно усилилась и если раньше я даже не чувствовал Кролика, то вот сейчас вполне. Он слишком сильно превосходил как своей чакрой, так и силой воли других встреченных мной людей. Пусть поверхностно и не так точно, как остальных людей, но теперь я чувствовал его. Страшновато было лишь одно, когда я держал его и лупил едва ли не на полную силу своей Яки, он… был рад этому? И никогда за всё время нашего общения не выступал против. Конфликтовал, объяснял свою позицию, но никогда не отказывался.       Ну да, мы в ответе за тех, кого приручили. Так и хочется стукнуть кого-нибудь, чтобы убрать это паршивое чувство на груди, а некого.       Собравшись с силами, мы пошли дальше, оставив позади и пепелище, и немногочисленных выживших врагов. Вышли мы получается на западную сторону, прямо к подножию огромного холма, одной из двух вершин, доминирующих в этой местности. Можно даже сказать, что это не холмы, а маленькие горы. На западном холме, том, что был сейчас перед нами, можно было различить здания храмового комплекса, на восточном холме, он был чуть выше и виднелся позади, даже несмотря на город между нами, в свою очередь находились руины замка местного аристократа.       — Если мы встретили врагов уже у подножия, следует ожидать что дальше будет ещё больше, — высказал мысль Нобу-кун, пыхтя от напряжения при подъёме.       Все уже несколько отошли после произошедшего и даже позволяли друг-другу перекинуться парой слов.       — Необязательно, — соизволил ему ответить джонин. Вообще он отчего-то с некоторым подозрением относился к пареньку и особенно к его готовке. У меня таких претензий не было, пусть он готовил и пресно, но сытно. — Это может быть всего лишь несколько наблюдателей на самой вершине и всё. С запада атак почти не было, все силы сейчас на севере.       — Значит… уф… нам… уф… будет легче, — задыхаясь и запинаясь произнес паренёк. — А мы вообще сегодня ночевать будем? — ещё через пару минут задал он похоже самый волнующий его вопрос.       Вопрос он задал верный, вышли из убежища мы уже в потемках, а перебрались через стену уже ночью. Добавить к этому примерно полчаса времени на скоротечной бросок через поле и короткий бой, выходит сейчас уже примерно девять вечера.       — Поднимемся наверх, там я оценю обстановку вокруг, — ответил я, прислушиваясь к своим чувствам в поисках выделяющегося на фоне природного окружения. Вроде чисто.       — И как этот псих собрался такой ночью что-то увидеть? — сварливо пробурчал себе под нос старый сенсор, но я услышал. — Даже я ни хрена не вижу.       Путь наверх такого, казалось бы, невысокого холма занял бы у нас несколько часов. Как известно любая группа имеет максимальной скоростью скорость самого медленного члена, а у меня тут ещё и два всё ещё лежащих без сознания товарища бывшего джонина Тумана. Так же на скорости сказались общая усталость, болезни — у меня тут три человека с пневмонией! — незажившие раны и наркотическая ломка (Вот тут я покосился на Кролика, которого посреди пути снова начало потряхивать. Он в свою очередь сразу же обернулся ко мне и в ответ посмотрел своим обычным нечитаемым взглядом) и погода. Холодный зимний дождь, который обрушился на нас прямо посреди пути, ещё больше замедлил нас, превратив тропинку, по которой мы поднимались, в настоящий грязевой ручей. На выбор: поднимайтесь в воде, вечно соскальзывая или по почти отвесному склону, густо заросшему деревьями и кустарником. Ага, выбора нет. Кролик вон, едва ли не рухнув посреди пути, просто пошёл прямо по воде.       В какой-то момент времени эта черепашья скорость доконала и меня. Вокруг всё равно никого не было, так что я, сославшись на необходимость дальнейшей разведки и поиска места под ночлег, ускорился и ушел вперед, пробиваясь прямо сквозь потоки стекающей сверху воды.       Слабое усилие, всплеск чакры и вот я уже длинными прыжками, частично прямо по отвесному склону, а иногда по деревьям, за несколько минут добрался до самой вершины, туда, куда мои спутники не поднимутся как минимум час.       — Мир вашему дому, — слегка пригнув голову, прошёл я сквозь центральные ворота-тории храма. — Выходите сюда, я ничего вам не сделаю.       Застеленный каменной плиткой двор, большое центральное здание впереди, прямо на краю обрыва, вокруг него открытая всем галерея. Ещё несколько строений по сторонам и всё это в окружении редкого забора.       «Только дайте мне шанс выпустить пар, только дайте повод», — стучало в висках. То, что здесь есть враги, я чуял.       Летящий в меня кунай с прикреплённой к нему мятой бумажкой я просто отбил в сторону ладонью. Хлопок взрыва за спиной, там куда упал снаряд, свидетельствовал, что бумажка была непростой. Несколько сюрикенов осыпались передо мной, сбитые таким же образом. Дождь хлынул с новой силой, понемногу превращаясь в ливень.       — Выходите, — ещё раз повторил я. — Я не хочу убивать вас, даю последний шанс.       Из-за ящика для пожертвований вышла высокая фигура и, крутанув несколько восьмёрок своей катаной, вышла в центр храмового двора.       — Вон там ещё двое, — указал я на небольшую пристройку справа от себя. — Выходите тоже.       Ещё двое шиноби, совсем ещё подростки, выскочили из указанного места и начали окружать меня, заходя за спину.       — Пароль? — проформы ради спросил у меня приближающийся шиноби.       — Я пришёл сюда набить кому-нибудь рожу, а не словами играть, — в ответ бросил я ему, расстёгивая застёжку и сбрасывая плащ себе за спину. Пусть и промокну, но в нём новых дырок не появится. — Давай, иди сюда и нападай.       — Да ты охренел уже, повстанец, — усмехнулся он мне в ответ. — Не знаю, что там у тебя случилось, но пришёл ты сюда зря.                     Объяв чакрой свою кисть, я перехватил его клинок прямо на окончании рубящего движения перед своим лицом. Не получится у меня скинуть пар, слишком он слабый, да и запал уже прошёл.       Цзвяньк — жалобно пискнул металл ломаясь осколками. С широко раскрытыми глазами он смотрел перед собой, ещё не понимая, что именно произошло, почему я не падаю перед ним, разрубленный надвое. Замерев, он перевёл взгляд с меня на рукоять с огрызком клинка в своих руках. Толчок раскрытой ладонью снёс его, опрокидывая на спину. Последующий пинок прямо в падении добавил ускорения и изменил траекторию, заставляя тело пролететь через весь двор и с шумом сломанных досок приземлиться прямо в ящик для даров.       — Опустите оружие, дети, — не оборачиваясь произнёс я, заставляя двух подростков остановиться на месте.       — Учитель, — произнёс явно мальчишечий голос.       — Он убил его, надо убить его, — ответила ему девочка. — Мы отомстим!       — Или вы опускаете оружие, или я сожгу сначала его, — подняв руку я зажёг прямо в ладони частичку своей чакры, создав огненный всполох, — а потом и вас. Выбирайте.       — Он может быть ещё жив, — сразу же опустил свой танто паренёк.       — Он убьет нас всё равно, — не сводя с меня глаз ответила товарищу куноичи. — Нам нечего терять.       — Тогда я сожгу только тебя, — направил я на неё ладонь. — Меня это тоже устроит.       — Хотел бы он нас убить — убил, — шагнув в сторону напряжённым голосом сказал паренёк. — Учитель может быть жив.       — Твой выбор, — снова зажёг я пламя и почти сразу услышал звон металла о камень. — Верное решение, а теперь вы оба идите за мной. Ах да, — уже сделав несколько шагов, я остановился, — бить в спину не советую, у вас всё равно нет шансов.       Приложил я их наставника достаточно сильно: точно несколько переломов рёбер, сплошной синяк с кровоточащими царапинами от приземления в крепкий деревянный ящик вместо спины и множество ушибов. По меркам простого человека довольно серьезная травма, по меркам шиноби… закинуться стимуляторами и продолжить бой или отойти в безопасное место.       — Стукни ему по голове, — приказал я пареньку. В ответ на широко распахнутые в удивлении глаза пояснил: — Или ударишь ты, или я — выбирай.       — Твоя очередь, — кивнул я его подруге. Она удивления не высказала и тоже приложилась по учителю, раскрашивая ему лицо в разные оттенки синего и красного.       — Сами должны понимать, зачем это было нужно. А теперь идём в храм, я чувствую там ещё людей. Вы же не убивали монахов?       — Когда мы прибыли сюда, там оставалось три человека, — мрачно ответила мне молодая куноичи. — Монахов зачистила команда ещё до нас, остались лишь слуги при храме.       — Вот их и спросим, — в центральном зале храма, прямо перед алтарём с фигуркой ками, сейчас укрытом наброшенной сверху тканью, были уложены несколькими рядами тела убитых. Запах соответствовал, а пол был весь залит кровью. — Это вы их перенесли сюда?       — Мы помогали, — сдавленно произнёс паренёк. Видно было, что он нервничает, беспокоясь за свою дальнейшую судьбу. — Вы нас убьёте?       — Нет, — перевернув одно из тел я внимательно рассмотрел ровную рану на шее. — Занимались подобным? — безразлично уточнил я.       — Нет, — подавленно ответил паренёк.       — Ещё нет, наш учитель говорил, что нам рано, — добавила девочка.       — Рано значит, — сделал я себе заметку на память, — ну хоть не соврали.       Выжившие были заперты в подземной части храма и, тут мне не солгали, их было трое. Насчёт слуг они ошиблись, это скорее не слуги, а послушники, проходящие обучение при храме. Встретили меня не то, чтобы радостно, так что пришлось потратить некоторое время, чтобы объяснить им, что всё уже позади и эти два «отродья демонов», как выдал мне один из выживших, угрозы не представляют.       — Вы умеете врачевать? — задал я самый главный для меня вопрос и ответом мне было несколько неуверенных поклонов. — Ну хоть что-то. Сейчас займитесь раненым во дворе и не смейте навредить ему ещё больше. Можете связать его, напоить снотворным, но не причинять вреда, повторяю. Когда я вернусь, я решу, что с ним делать дальше. Всё понятно?       — Да, господин, — с дрожью в голосе ответил мне один из послушников, а остальные просто поклонились.       — Вам ничего не угрожает, повторю, я не собираюсь вам вредить, успокойтесь. А ещё… — принимать такое решение было сложно, но если я уже начал идти по этому пути, то останавливать посредине будет глупо. — Ещё приготовьте помещение для десятка раненых, я скоро вот с этими хулиганами, — указал я на молодых шиноби, — их сюда доставлю. Это в ваших силах?       — Да, господин, — снова склонились они. — Мы всегда оказывали помощь страждущим, пока… — его голос снова сорвался. — Я должен взять на себя эту ношу, как самый старший в храме, — склонив голову, парень, хотя можно сказать, что уже молодой мужчина поцеловал чётки у себя в руках.       — Надеюсь на вас, — ободряюще похлопал я его по плечу и обернувшись назад, лязгнул: — За мной.       Вместе с двумя подростками я спустился к тому месту с чего всё начиналось — оплавленной полосе земли после моего огня.       — Понятно, как вы к нам поднялись, — коснувшись пепла, тихо произнесла куноичи.       — У вас есть несколько минут, чтобы осмотреться, — отдал я приказ. — Ищите выживших, мёртвых не трогать, мародёрством не заниматься.       Прошло уже достаточно много времени, но на пепелище так никто и не пришёл — обожжённые и обугленные тела были на тех же местах, что и раньше.       — Он жив, — взволнованно вскрикнув, куноичи потянуло одно из тел.       — Ещё один, — отозвался ей в тон напарник.       Всего найти и вытащить удалось пять человек, четверых из которых удалось донести до храма, один скончался по пути. Все они были без сознания и с разной степенью термального поражения покровов. Тот шиноби, с обугленной до кости рукой, которого я приводил в пример Кролику, к моему удивлению тоже был жив, при поисках его я проверил первым.       — У вас есть палка? — едва мы уложили раненых во двор храма, задал я нетривиальный вопрос старшему из послушников.       — Палка? — растерянно он посмотрел на меня. — У старших были посохи, но палка… У нас есть метла, — пораскинув мозгами протянул он. — Я сейчас принесу.       — Сойдёт, — крутанул я в руках тяжёлое древко, очищая его от жёсткого пучка стеблей кустарника. Теперь осталось ждать и наблюдать.       Ребята, занятые помощью раненым даже не заметили того, как я подошел к ним сзади.       — Со своим закончила? — утерев пот со лба спросил паренёк свою напарницу, но не услышал ответа. — Ну так что? — обернулся он, чтобы заметить летящее в лицо метловище.       — Тоже внесите их в храм, — приказ и люди начали действовать. — Можете связать, думаю они при пробуждении будут… хм, несколько буйны.       — Мы свяжем всех, — понятливо кивнул послушник. — Иногда помогать приходится и тогда, когда помощи не желают.       — Хм, — меня даже продрало от его слов.       Пожалуй, мне следует лучше контролировать свои порывы, нести насильно «счастье и мир» — это уже перебор. Сюда же, думаю, можно отнести и сегодняшний спор с Кроликом.       — И я хотел спросить, — уже когда я почти ушёл, нерешительно задал мне вопрос послушник, — что ждёт их наставника? Он был, когда шла резня, — слова давались ему с трудом, но даже через страх он хотел знать. — Я сам видел его.       — Я задам ему один вопрос, — мне пора было уже уходить отсюда, время поджимало.       — А потом?       — Я уже примерно знаю его ответ. — Принимать такие решения единолично всегда тяжело. — Я оторву ему голову за всё то зло, что он совершил.       Пора мне уже спускаться за остальными.