Total Institution

Просторная комната была в точности такой, какой ее описал Баки, разве что покрытой пылью и покинутой, по-видимому, в состоянии паники. Огромное помещение с низким потолком когда-то было чистой, стерильной исследовательской лабораторией. Полы под плотным слоем пыли были белыми, а все столы сделаны из нержавеющей стали. Признаки резко испарившейся жизни были в беспорядке разбросаны по внушительному пространству. На клавиатуре компьютера оставили кружку, выпачканную высохшими остатками того, что четыре года назад было полной чашкой кофе. На столах лежали раскрытые книги, тестовые образцы не были закупорены, а отчеты остались незаконченными. Весь уровень выглядел так, словно каждая живая душа, которая его населяла, просто бросила все и сбежала без оглядки. Скорее всего, технические специалисты Гидры и ученые услышали о выходе на поверхность и внезапном крахе Гидры и поспешили рассеяться; их работа не представляла для них пользы, если означала, что они сядут в тюрьму. Это также означало, что скорее да, чем нет, файлы, которые, как предполагал Баки действительно существовали, были оставлены прямо здесь. Стив тихо выдохнул, его шаги приглушались толстым слоем пыли на полу, а обувь оставляла позади себя четкие следы. В углу комнаты находилась камера, как и говорил Баки, а в центре кресло. Стив медленно к нему подошел. Оно не походило ни на какое кресло, которое Стив мог представить в своем воображении; высокомеханизированное, в комплекте с удерживающими манжетами и металлическими тисками на уровне головы. Тиски были оснащены тусклыми металлическими зубцами, прикрепленными к электродам, и Стив почувствовал нервную тревожность внизу живота, который свело от ужаса. Боже, он надеялся, что для чего бы ни была предназначена эта штука, Баки никогда этому не подвергался… но, вспоминая выражение лица своего заключенного, Стив знал, что это пустая надежда. Он отошел прочь от кресла, осторожно заглядывая в шкафы, которые все еще были битком набиты записями. Там могло быть что-то касающееся Джеймса, но Стив отступил назад, и его взгляд упал на ряд компьютеров, расставленных вдоль одного из крепких стальных столов. Он шагнул, аккуратно касаясь сенсорной панели и удивленно дернулся, когда экран ожил. Они действительно всё бросили… Ничего не закрыли. Этот компьютер все еще был залогинен, хотя и находился в спящем режиме четыре года. Внезапное бегство технического персонала Гидры предоставило Стиву открытый доступ к их цифровым записям… при условии, что что-то из них имело отношение к Зимнему Солдату. - Хорошо… - тихо выдохнул Стив, наклоняясь ближе к экрану и осторожно щелкая по файлам, пробегая их глазами на предмет чего-либо значимого. – Хорошо, давай, давай, давай… дай мне что-нибудь, что я смогу использовать… Его взгляд мелькал от файла к файлу, но кодовые имена ни о чем ему не говорили, когда он на них смотрел. Было так много всего, что не имело для Стива значения, так много имен, надписей и кодов… пока внезапно его взгляд не остановился на том, от чего у него перехватило дыхание в груди. Техническое обслуживание Зимнего Солдата. Дрожащими пальцами Стив нажал на файл, и маленькая вкладка расширилась еще на несколько файловых отсеков. Дисциплинарная Процедура. Крио Процедура. Обслуживание руки. Процедура Очистки Памяти. Челюсть Стива медленно отвисла, а пальцы осторожно коснулись сенсорной панели, чтобы открыть файл очистки памяти. Это… он не думал, что нечто подобное возможно, но… Баки сказал, что ничего не помнит… Стив предположил, что его разум естественным образом заблокировал травму, но… физическое стирание его воспоминаний? … Если такая штука действительно возможна и действительно была проделана с Баки, его доводы стали для Стива гораздо более вескими. Когда файл открылся, Стив обнаружил перед своим лицом ряды и ряды видеофайлов, каждый из которых был датирован. Даты шли где-то с середины 1940-ых годов и до четырехлетней давности. Четыре года назад, когда только что вышедшая на поверхность Гидра пала. Четыре года назад, когда Баки попал в тюрьму. Он прокрутил их обратно наверх, и его курсор завис над самым последним видео. Часть него не хотела этого видеть. Часть него знала, что увиденное будет преследовать его до конца жизни. Но внезапно его решимость окрепла, и Стив щелкнул файл. На экране открылся видеоплеер, файл начал автоматически воспроизводиться, и Стив обнаружил, что смотрит на ту же самую комнату, в которой он стоял, только четырехлетней давности; чистую и кишащую учеными и техниками. А потом… Баки. Его направляли так, чтобы он попадал в кадр, одетого в тяжелую кожаную броню и в окружении пяти солдат, у каждого из которых было нацеленное на него оружие. Он не сопротивлялся. Его взгляд был тусклым и стеклянным, направленным строго вперед. Одну из щек пересекали мелкие брызги крови, и Стив с ужасом наблюдал, как техник расстегнул ремешки кожаной брони, раздев его до тактических кевларовых штанов. Потом один из пяти его помощников толкнул Баки в зловещее кресло, закрепил на нем манжеты, и лишь на миг Стив увидел какой-то надлом в его остекленевшем взгляде. Его глаза ожили, больше не будучи тусклыми и отрешенными. Они расширились, внезапно осознавая… внезапно взрываясь осколками страха. Стив больше не мог следить за голосами техников на заднем фоне записи. Все, что он мог делать – это смотреть, как Баки начал дрожать, трястись, словно лист, а когда его привязали крепче, его лицо сделалось болезненно белым. Внезапно механизмы кресла пришли в движение. Из губ Баки выскользнуло непозволительное хныканье от страха, и эти ужасные тиски начали вращаться, поворачиваясь вниз и обхватывая его череп с механическим шипением. Крик, который вырвался из горла Баки, заставил желудок Стива перевернуться. Он резко отвел взгляд, затаив дыхание и ухватившись за стальной стол, когда замученный крик Баки заставил динамики потрескивать и жужжать. Он чувствовал поднимающуюся внутри него тошноту, и его пальцы слепо шарили по кнопке отключения звука, но бесполезно скользили по клавишам. Это все продолжалось и продолжалось. Глаза Стива снова обратились к экрану, а его зрение расплывалось, когда он смотрел на Баки… его Баки беспомощно дергался в кресле в жестоких спазмах, находясь в явной агонии. Пять минут спустя его крики сорвались и стали прерывистыми, превращаясь в стоны и сильные пронзительные хныканья, прежде чем он обмяк в кресле, но электричество все еще заставляло его тело дрожать и дергаться в удерживающих устройствах. Стив закрыл видео. Он чувствовал на щеках слезы, но не мог вспомнить, когда начал плакать. Все что он осознавал – это воспоминания о Баки в этой ужасной штуке. Кричащим. Кричащим. Обмякшим. И вдруг его желудок яростно сжался, и Стив согнулся пополам от того, что его стошнило прямо на пол. Его горло обожгло желчью, изо рта и из носа капала рвота, а по щекам текли горячие, жалящие слезы. Как кто-то может сделать нечто подобное с другим человеком? Как? На заднем плане продолжали работать техники, не так уж часто на него поглядывая. Ученые царапали безликие заметки и наблюдения в блокнотах, в то время, как Баки кричал, пока не сорвал голос. Они смотрели на него, как на кусок мяса… или как на машину… словно он был человеком не более, чем устройство, с помощью которого его пытали. И как долго? Как долго Баки подвергался такому? Сколько раз его насильно усаживали в это кресло и подвергали всем этим мучениям и агонии? Стив издал дрожащий вздох, его нос и горло жгло, а во рту ощущался вкус рвоты, когда он неуклюже выпрямился. Одна дрожащая рука вернулась к сенсорной панели, прокручивая список файлов год за годом, от последнего до первого, открывая его коротким двойным касанием. На нем тоже был Баки. Видео было очень похожим. Техники записывали показатели, реакции и изменения жизненно важных функций. Баки привязывают к креслу… тиски спускаются вниз, обхватывая его голову… Стив не оставлял видео открытым достаточно долго для того, чтобы услышать крик. Файлы уходили так далеко… так далеко… Был ли Баки одним из вереницы невинных людей, с которыми творили подобное? Кто был до него? Насколько далеко в прошлое зашла эта программа? Больше из извращенного любопытства, чем по какой-то другой причине, Стив прокрутил вниз, к самому старому видео в файле, помеченному январем 1946 года. Видеофайл расширился на весь экран, но по качеству он был намного более старым, намного более зернистым. Звук был шипящим и нечетким, словно старая радиопрограмма, но в ту же секунду, как началось видео, из колонок раздался протестующий крик. Стив вздрогнул от неожиданности этого звука, прежде чем снова сосредоточиться на видео. Три солдата Гидры втащили в комнату брыкающегося, кричащего молодого человека. Он вырывался от них, крича в неприкрытой агонии, когда сопротивляясь, задел длинный обрубок своей ампутированной левой руки. Его короткие темные волосы были спутанными, слипшимися и жирными. Его глаза были широко распахнуты, а во взгляде брезжил страх, пока он боролся и кричал. - ДУГАН! ДЕРНЬЕ! ГЭЙБ! Боже… помогите мне! Он глотал воздух и яростно трясся, пытаясь освободиться от своих похитителей. Он был так молод… Ему не могло быть больше двадцати пяти. Его притащили к креслу, пихнули вниз, закрепили манжеты и привязали поперек груди. - НЕТ! НЕТ! Прекратите! ГЭЙБ! НЕТ! Стив смотрел, как голова молодого человека болталась туда-сюда, внезапно дернувшись вверх, когда более примитивная версия тех же тисков повернулась, чтобы обхватить его череп. - Нет-нет-нет! НЕТ! Не.. Его протест прервался очередным криком, который заставил желудок Стива перевернуться, и он уменьшил громкость до резкого фонового шума. Он сложил руки на столе, затаив дыхание, хотя его желудок угрожал снова исторгнуть свое содержимое. Стив склонил голову, пытаясь обработать то, что он видел, но все его мысли возвращались к тому, что Баки сидел в этом кресле… выдохшийся и сломленный даже для того, чтобы бороться… кричать… Стив резко моргнул, смутно отметив, как изменился тихий фоновый шум видео, когда его дыхание перехватило и тошнота вновь захватила власть над его желудком. Его глаза снова поднялись к экрану. Молодой человек замолчал, на какое-то время распластавшись на кресле, пока техник ослаблял тиски, а его голова болезненно подалась вперед. Стив увеличил громкость. Очень низкий мужчина в очках подошел к связанной, ссутулившейся фигуре, потянулся и схватил его за лицо, приподняв вялую голову молодого человека с ампутированной конечностью. - Посмотри на меня, солдат. У него был выраженный шведский акцент, кроме того, он гнусавил. Веки солдата смутно затрепетали, когда его лицо приподняли. - Можешь сказать мне, кто ты? Его глаза открылись и даже по зернистым кадрам, Стив мог видеть сеть кровеносных сосудов, лопнувших в его глазах, оставляя склеры, пронизанные кровавыми черточками. Из его вялого рта текла слюна, а сопли и слезы лились из носа и глаз… В течение очень долгого момента он смотрел на полноватого швейцарского ученого тусклыми, остекленевшими глазами, прежде чем его влажные, распухшие губы дернулись. - Джеймс Барнс… с-сержант…32557241… Желудок Стива опустился. О Боже. Он мог видеть это собственными глазами. Он мог видеть на лице молодого солдата черты разбитого, сломленного человека, которым он станет. Он мог видеть ямочку на подбородке, которая обычно была спрятана под грубой щетиной, и высокий разрез его скул, все еще скрытый за мягкостью молодости и недавней памяти о приличной еде. Он мог видеть своего Баки в лице этого молодого солдата, и это заставило весь ужас, извивающийся в его кишках, внезапно заползти ему в горло. Потому что это было невозможно. Но это происходило, ведь Баки смотрел на него с экрана… солдат из 1940-х годов… и каким бы образом это ни было возможно… он терпел это семьдесят лет. Доктор отпихнул его лицо с раздраженным ворчанием, и Баки ударился виском о край тисков, издав резкий крик, прежде чем снова обессиленно рухнуть. - Нужно больше работать. Отведите его обратно в камеру. Стив еще несколько минут смотрел невидящим взглядом, как техники делали заметки, а обмякшее тело Баки оттаскивали из поля зрения, а когда видеоплеер закрылся, Стив оставался стоять, безучастно глядя на экран. Как? Как это случилось? Он тупо щелкал по нескольким видео, находящихся над самым старым, по одному за другим, наблюдая за состоянием Баки, когда его приводили в комнату. Следующие несколько были очень похожи на первое: борьба, крики и вопли о товарищах и братьях по оружию. А потом… Баки начал угасать. Он слабо дергался против своих похитителей, шептал себе под нос и бормотал в страхе, когда его привязывали к креслу. В одном из видеофайлов небрежно обработанный обрубок его левой руки исчез. С этого момента его сменил гладкий металлический протез, который узнал Стив. Стив начал перескакивать в конец видео, наблюдая за Баки после того, как убирали тиски… Он вспоминал все меньше и меньше… В нескольких первых он будет повторять свое имя, звание и серийный номер после каждого вытирания, напоминая себе, кто он такой. Но к четвертому или пятому видео, он начал неправильно произносить цифры. Он не мог вспомнить свое звание. К десятому он просто раскачивался в кресле, снова и снова бормоча «Джеймс, Джеймс, Джеймс» невнятным тоном. К двенадцатому видео ничего не происходило. Двадцать седьмое видео, на которое нажал Стив, было другим. В начале видео Баки уже сидел в кресле с пристегнутыми манжетами. Его волосы, которые с каждым видео становились все длиннее, в этом были сбриты, и на его голове не было ничего, кроме клочка неравномерного ежика. Офицер со светлыми волосами и обликом начальника, стоял перед ним, пока Баки слабо раскачивался в кресле… его руки были алыми от крови. - Почему… я это сделал… - с губ Баки сломлено и тихо сорвался этот заикающийся вопрос, и человек, стоящий перед ним, шагнул ближе, его руки были сложены за спиной. - Ты подчинился командованию вышестоящего должностного лица. Ты хорошо справился, Солдат. Баки моргнул, дрожа и глядя на свои окровавленные руки в манжетах. - Я… я не хотел ее убивать… - Эта женщина была разработчиком оружия для наших врагов. Она и ее семейство разрушили бы мир, ради которого мы трудимся, - твердо сказал мужчина, наклоняясь и держась руками за подлокотник кресла, прямо в личном пространстве Баки. – Нет ничего постыдного в том, что ты сделал. - Она была напугана… Этот шепот с щелчком переключил что-то внутри офицера. Он откинулся назад и ударил Баки так сильно, что его голова упала на кресло с болезненным треском. Его плечи отскочили от спинки, а голова подалась вперед. Долгое время он оставался неподвижным, а затем Баки вздрогнул и по его щекам внезапно потекли слезы. - Она… она была напугана, - снова прошептал он, а его тихие слова были пронизаны отвращением и ужасом. - … и я убил ее… - Сотрите его. Приказ был злобно выплюнут, и технические специалисты поспешили его исполнить. Стив уловил лишь торопливое бормотание «да, командир Пирс», прежде чем поникшая фигура Баки была выпрямлена и вокруг его черепа снова сомкнулись тиски. Стив больше не мог смотреть. Он закрыл это видео, закрыл весь этот файл… и зажмурился, выравнивая дыхание. Он всегда питал надежду, что каким-то образом Баки мог быть невиновным… но он никогда не ожидал, что это будет так ужасно… Баки взяли в плен… молодого раненого солдата… подвергли пыткам и промыли мозги. Он вынужден был забыть… вынужден был убивать… Его стирали снова и снова, пока он не пошел на уступки, устраивая кровопролитие, хотя он все еще не мог сдерживать крики агонии, даже после стольких лет… Стив еще не знал как именно, но каким-то образом они поддерживали его жизнь… и даже молодость… только для того, чтобы снова и снова подвергать его всему этому. Стив уставился на файл… ужасающий файл, полный обрывков информации, а он погрузился только лишь в один из них… здесь было так много всего… Дисциплинарная Процедура. Крио Процедура. Обслуживание Руки. И еще кое-что вдобавок… но Стив мог воспринять только лишь немного больше этого. Он щелкнул по файлу криопроцедуры. Этот файл содержал документы, электронные таблицы и только несколько видеофайлов. Стив не считал, что его измученный разум сможет сосредоточиться на попытке расшифровать информацию, поэтому вместо этого он нажал на одно из видео. Оно демонстрировало в поле зрения нечто похожее на вертикальный металлический гроб. Он был холодным и беспощадным, и сердце Стива сжалось, когда в поле зрения камеры вывели Баки. Должно быть, это случилось совсем недавно, потому что он был послушен и смотрел мертвыми глазами. Его тело было увито мышцами, которых недоставало, когда он был молодым, перепуганным солдатом. Его волосы снова были длинными, и за этими красивыми голубовато-серыми глазами ничего не было… Он вошел в гроб, техник объяснял процедуру на камеру, но Стив не мог сосредоточиться; все, что он мог делать – это наблюдать за тем, как закрывалась дверь. Все, что он мог делать – смотреть, как выражение лица Баки искажается от страха за толстым квадратным окошком… все, что он мог делать – это смотреть, как включают камеру и ее внутренняя часть стремительно покрывается льдом. Лицо Баки застыло, его кожа и ресницы мгновенно покрылись инеем, когда его тело одеревенело, и он застыл… его бросили на лед, словно кусок мяса до тех пор, пока Гидра не будет готова снова его использовать… Он никогда этого не забудет… это будет преследовать его всякий раз, когда он останется один ночью в собственном доме… каждый раз, когда он посмотрит на красивого мужчину, сидящего в камере… это не оставит Стива… а он никогда не оставит Баки… Но прямо сейчас Стив не мог больше этого вынести. Сунув руку в карман, Стив вытащил пустую флешку, вставил ее в USB-порт и скопировал весь файл Зимнего Солдата на диск. Дожидаясь переноса содержимого, он на трясущихся ногах вернулся к шкафу с документами. Стив распахнул его, наконец, схватив толстую пачку документов помеченных буквой «З», пролистывая их, чтобы найти фотографии и письменные инструкции очистки памяти, крио и других процедур. Он все это забрал. Сунув толстую стопку файлов подмышку, Стив посмотрел на экран компьютера, и в тот момент, когда передача данных была завершена, он выдернул флешку из порта. Он должен был отсюда уйти. Если он не уйдет прямо сейчас, то свихнется. Стив чувствовал, как его глаза затуманиваются от непролитых слез, когда он перешагнул через лужу собственной рвоты, он чувствовал, как эти слезы скользят по лицу, пока протискивался обратно через застрявшие дверцы лифта. Стив нажал на кнопку первого этажа, едва замечая ужасный визг и скрежет металла по металлу, когда искривленные дверцы заскрипели и загрохотали у стены шахты. Но, наконец-то, противоположные двери открылись, и трясущиеся ноги Стива вывели его из лифта и провели через производственный этаж к маленькой задней двери с испорченным замком. Все это казалось таким важным всего несколько часов назад… найти открытую дверь… войти и надеяться не нарваться на сигнализацию… теперь же, все, что имело значение – это Баки и файлы в его руках… Пачка бумаг и флешка, документирующие семьдесят лет пыток… этого должно было быть достаточно… а если это не так, то все эти годы насилия прошли впустую… И все, что знал Стив – это то, что он должен вернуться к Баки. Прямо сейчас.