***
Сегодня Темари испытала настоящее потрясение. Она чувствовала себя очень плохо, как морально, так и физически. Живот скрутило. Кровь в сонной артерии стучала так, что сосуд хотелось вырвать из шеи вместе с мышцами и мясом. Мозг хотел разорвать черепную коробку на мелкие куски. Всю дорогу до издательства Темари была словно в воду опущенная. Едя в большой машине Мей, Собаку-но лишь кивала и тихо «Угукала» на фразы из уст всё беседующих коллег. Через пять минут Шино и Карин поняли, что с девушкой что-то не так и начали волноваться, но Темари отмахнулась фразой: «Голова разболелась — надо дома вечерок полежать, и всё пройдёт.» Мей любезно разрешила Собаку-но не ехать в издательство и даже подвезла девушку до её улицы. Журналистка не понимала, как она смогла подняться по лестнице на пятый этаж и с первого раза вставить ключи в замочную скважину. Хлопнув входной дверью, Темари скинула черные лодочки и съехала вниз по стенке на коврик для обуви. Голова кружилась. Через мгновение из одной комнаты вышел Гаара, слушающий в наушниках музыку и, не отрываясь, смотрящий в телефон. Девушка поспешила встать с коврика в прихожей и прикинуться нормальной, пока брат не заметил её присутствия. Гаара уже собрался перешагнуть порог кухни, но резко остановился и развернулся, направляя бирюзовые глаза на сестру. — Здравствуй, Темари, — Сабаку-но младший снял наушники и повесил их у себя на шее. — Как дела? — Очень хорошо — попыталась улыбнуться девушка. — Конференция прошла на «ура». Я сегодня в ударе! — Я рад за тебя, — спокойно отозвался Гаара. Парень хотел было ещё что-то спросить у сестры, но она его опередила: — Я очень устала. И у меня болит голова. Так что я пойду вздремну до ужина. Хорошо? Гаара учтиво кивнул и скрылся в кухне, снова надев наушники. Шлепая босыми ногами по теплому паркету, который в данный момент казался раскаленной лавой, Темари прошла в свою комнату. Бежевые стены, песчаного цвета ковёр, большая кровать, письменный стол и пара шкафов. Все светлое и приглушенное — чтобы после очередного рабочего дня глаза отдыхали. Самое яркое, что было в комнате — это фотографии и кактусы. Кактусы в семье Собаку-но выращивал Гаара, ведь это были растения их Родины — Суны. Парень был единственным, кто заботился о растениях в доме. Рядом с журналисткой не выжили бы даже кактусы! А Канкуро не имел желания копаться в цветочных горшках. Темари только сейчас заметила, что один из колючек на подоконнике зацвел. Маленькие, ещё нераскрывшиеся белые бутоны, приковали к себе взгляд девушки. Ей сразу вспомнилась родина — старый квартал, где она жила с семьей, горячие песчаные улицы. Шумный рынок, куда она любила ходить с мамой за лукумом и инжиром. Огромный святой храм, откуда каждый день в открытое окно Темари залетели молитвы. За теми же ставнями можно было лицезреть огромные здания из стекла и бетона, между которыми затесались обычные многоэтажки. Вот уже десятый год семья Собаку-но живёт в Конохе не зная забот. Темари охватила ностальгия по временам, когда она жила на далёком юге. Чтобы добраться в Суну надо три дня ехать на скором поезде в другой конец страны или лететь четыре часа на самолёте. Десять лет назад она сделала отчаянный шаг — решила уехать из Суны подальше. Но сейчас Темари отдала бы всё, чтобы оказаться снова на тех улицах, шумном рынке или на службе в храме. Взяв с подоконника кактус и поставив его на прикроватную тумбу. Собаку-но плюхнулась на матрас, закутываясь в пуховое одеяло прямо в юбке и блузке. — Мама, папа, — прошептав это, она грустно улыбнулась и провалилась в глубокий сон, не обращая внимания на разрывающийся телефон.***
Ей ничего не приснилось. Перед глазами всё время была чёрная картинка, как и сейчас. Уже наступил вечер. Комната тонула в полумраке. Темари перевернулась на другой бок и сильнее натянула на себя одеяло. За дверью послышались тяжёлые шаги, приближающиеся к её комнате. В полоске света под дверью появились очертания ступней. Дверь с тихим скрипом открылась и в комнату просунулся Канкуро. Как всегда, в брюках и водолазке. Он аккуратно подошёл к кровати сестры, сел на край и легонько потряс её за плечо, отчего та открыла глаза. — Канкуро? — Привет, героиня дня, — он улыбнулся её нефритовым глазам. — По телеку конференцию смотрел. Молодец, сестренка. А ты чего в уличной одежде спишь? — Да мне что-то плохо стало на работе. Я как только пришла, то сразу грохнулась спать и… Канкуро положил правую руку ей на лоб, а другую себе. — Хорошо. Температуры нет, — он улыбнулся. — Ты наверное ничего и не поела, когда пришла. Идём на кухню — ужинать. Но сначала — умойся и переоденься. Уходя из комнаты, брат нажал на выключатель, заставив Темари зажмуриться от яркого света. Переодевшись в голубую пижаму с рукавами до локтей, девушка поспешила сначала умыться, а потом со скоростью света побеждать на кухню, в горле была пустыня. Выпив кружку бутилированной воды, Темари уселась за стол, ожидая ужин, как всегда приготовленный Гаарой. Рядом сидел Канкуро с куском ткани и иголкой с ниткой. Один из её младших братьев любил что-то делать своими руками. Он то шил, то собирал разные механизмы, то клеил различные поделки. Но больше всего Канкуро любил создавать кукол. Кто-то скажет, что парень не должен заниматься такими бабскими делами. Темари помнит, как брат в первый раз принес ей маленького плюшевого песика, которого он сам сшил в шесть лет. Получилось не очень, глаза-пуговицы — разные, фигура — не ровная — одна лапа больше других. Но эта игрушка до сих пор стоит у Собаку-но на туалетном столике. — Приятного аппетита, — пожелал Гаара, ставя перед братом и сестрой тарелки с ужином. Не сильно уделив внимания еде, Темари уставилась в открытое окно, из которого дул прохладный ветер. — Смотрите, — Канкуро выложил на середину стола маленькое и очень красивое платье цвета морской волны с мелкими золотыми узорами с красным поясом из кожзама. Оно очень напоминало видоизмененное кимоно. — Нравится? Семейный ужин продолжился за веселыми беседами братьев и сестры. Темари расспрашивала Гаару о школе. Оказалась, что Сабаку-но младший получил пятерку за входной тест по истории. Канкуро проболтался о новом спектакле, к которому он будет создавать дизайн костюмов и декораций. Смотря в окно Темари думала об убийстве. Кто? Зачем? Рост 169 сантиметров с 39 размером ноги. Эта загадочная личность собиралась совершить ещё несколько убийств. Преждевременная смерть — это ужасно. Сабаку-но не понимала людей, которые делают подобные вещи. Конечно она не раз хотела кого-то задушить, застрелить, утопить и так далее, но одно дело в голове, а не в реальности. Темари вдруг представила, что если бы она убила? Тогда надо выбрать как. Застрелить? По мнению девушки этот способ был быстрым, не требовал от убийцы контакта с жертвой и подходил для, строго говоря, трусов. Отравить? В какой-то мере это болезненно, не оставляет следов, а также не является грязным методом. Этим способом может пользоваться кто угодно. Задушить? О да! Это точно для маньяков. Вы слышите последние шрипы человека, вы видите его глаза, в которых отражаются предсмертные муки. А теперь обратимся к холодному оружию. Как сказал капитан Хатаке на конференции, тела проткнули длинным двусторонний лезвием. Меч? Или другое холодное оружие. У кого мог храниться клинок? Это могла быть семейная реликвия или антиквариат, а может кто-то просто занимался фехтованием. Убийца не стал бы пользоваться холодным оружием, не умея им владеть. — Сейчас идет награждение победителей чемпионата по фехтованию 2014, который проходил в Конохе. Золото в этом году получает спортсменка Анко Митораши!.. — маленький телевизор на холодильнике издавал из себя хриплые звуки, показывая низкую женщину с широкими бедрами и тусклыми фиолетовыми волосами. Она лучезарно улыбалась, держа в одной руке клинок, пока на ее шею вешали золотую медаль. А может убийца — профессиональный фехтовальщик? Гаара взял пульт и хотел было переключить канал, но Темари его остановила: — Не переключай! — девушка вырвала у брата пульт (на всякий случай). — Я хочу послушать. — Это уже восьмая победа Анко на международных соревнованиях. Сейчас тридцатипятилетняя спортсменка еще не собирается уходить из мира большого спорта, но при этом открывает свою секцию фехтования для олимпийского набора… — бубнил спортивный комментатор. — А если покопаться в прошлом жертв, будут ли там отсылки к фехтованию? — Что? — спросил Канкуро сестру. — Ничего.***
Отпустив всех на пять часов, капитан Хатаке наказал всем отдохнуть, так как потом они не будут смыкать глаз. Шикамару категорически не хотел спать, поэтому (в связи с убогим моральным обликом) решил выпить. Сай поехал к себе отоспаться. Чоджи, не попрощавшись, отправился домой на семейный ужин с женой Каруи и двухгодовалой дочкой Чоу-чоу*. Шизуне что-то говорила ему про парк аттракционов, американские горки и незабываемые ощущения. Ино и Фуу тоже куда-то упорхнули. А Какаши сказал, что побудет в лаборатории. Шикамару жутко хотел остаться один. Припарковав чёрную Toyota в центре города он прошёл пару сотен метров и наткнулся в переулке на неприметную вывеску одного бара — «Девять». Лестница, ведущая в бар, круто уходила глубоко вниз, что по мнению Шикамару было не практично для пьяных людей. Кое-как спустившись вниз, Нара попал в приятное помещение. Девять плотно стоящих на грубом паркете столов, длинная барная стойка, место, вроде как, для танцев. Атмосфера здесь была какая-то домашняя. Комнатные растения, старый телевизор стены в краске, газетах и кусках обоев. Мягкие сидения на стульях и стеллажи, набитые разными вещами — от религиозных штук и собрания книг Брэдбери, до чайного сервиза и «семейных» фотографий. За барной стойкой стоял блондин в серой футболке и протирал стаканы. Его голубые глаза весело смотрели на мир, а полоски на щеках делали бармена более привлекательным и в тоже время загадочными. «Тату?» — подумал Шикамару, так и стоя на пороге. Был уже вечер, но в баре было занято всего два столика, за одним из которых расположилась компания, на вид, восемнадцатилетних детей, что выглядели слегка странно и побито, а за другим, двое солидных мужчин в смокингах, явно зашедших после трудового дня пропустить пару стаканчиков коньяка. Этих людей обслуживала милая черноволосая официантка в джинсах и клетчатой рубахе. Она ловко бегала то к одному столику, то к другому через узкие проходы. Через дверь, ведущую в рабочее помещение, вошел высокий ламинированный брюнет с чёрным чехлом в руках и ещё одна официантка в такой-же клетчатой рубахе, но в чёрной юбке ниже колена. Мужчина с инструментом и строился подле красивого бра и достал из чехла саксофон. По помещению разлилась приятная мелодия джаза, а может соула — Шикамару в музыке не разбирался. — Вам чем-то помочь? — спросила девушка с двумя пучками, доставая в кармане кожаной юбки сигареты Vog. У нее была смугловатая кожа и много веснушек на круглом личике. На бейдже было написано «Тен-тен». — Здесь можно курить? — Конечно. Курите на здоровье! — усмехнулась официантка, наблюдая за Шикамару, достающим из кармана джинсовки сигареты Marlboro. — Выбирайте столик. Или предпочтете барную стойку? — Стойку. Шикамару уверенно зашагал к бармену, но его обогнала вторая официантка. — Наруто — кун! — она что-то быстро ему сказала, а бармен в ответ зашептал ей на ушко, проколотое в трех местах, и поцеловал в щёчку, что вызвало гневный взгляд саксофониста, который на удивление похож на эту девушку — тёмные волосы, бледная кожа и необычные серые, практически прозрачные, глаза. «Родственники?» Мда, этот взгляд мог принадлежать заботливому отцу, но из-за возраста (а он был ровесником Шикамару) походил скорее на старшего брата. — Держи, Хината, — когда девушка убежала с подносом, стаканами и бутылкой с зеленой жидкостью, бармен отправился к криминалисту: — Добро пожаловать в бар «Девять», даттебае! Я Ваш бармен — Наруто, — он склонился в шуточном поклоне. — Что предпочтете? Нара покосился на черноволосую официантку, которая быстро заделала волосы резинкой и разлила зеленую жидкость по стаканами тех самых побитых молодых людей. А потом, достав из кармана джинс спички, подожгла напиток! Через несколько секунд девушку разложила на стаканами ложки с кусочками сахара. — А им можно пить абсент? Восемнадцать-то есть? — Лично паспорта проверил. Девчонкам по девятнадцать, а парням восемнадцать, двадцать и двадцать два. Да не парься ты! Что будешь? — Наруто отошел в сторону, открывая Шикамару вид на множество переливающихся янтарных, изумрудных и рубиновых бутылок. — Спаивание малолетних — это не законно, — настаивал на своем Нара. — А тебе какое дело? — бармен прищурился и глянул на Шикамару. Его голубые глаза округлились. — Ты чё — ревизор? Или легавый? После этих слов стоящая рядом Тен-тен подавилась сигаретой, а саксофонист сбился. Малолетки за столом зашептались. Двое мужчин быстро глянули на Шикамару и так же быстро отвернулись. Такая реакция насторожила криминалиста, но он не предал этому большого внимания, так как Наруто заливисто засмеялся. — Проехали, даттебае, — закончил он. — Что будешь, дорогой клиент? Неджи! Сыграй что-нибудь повеселей! — крикнул он саксофонисту, который заиграл размеренную и тихую мелодию. — Мм? — Виски и какую-нибудь закуску, — буркнул Шикамару и снова вспомнил о назойливой журналистке, как о какой-нибудь вечно жужжащей в ухо мухе. Ее хрипловатый и зрелый голос — Хината! Приготовь что-нибудь нашему гостю на закуску, — брюнетка кивнула и шмыгнула в коричневую дверь с одним круглым окошком. Наруто взял с полки медовую жидкость и налил ее в гравированный стакан со льдом, что светился от лучей ламп. Стекло проехалось по лакированному дереву прямо под нос Шикамару — Ну рассказывай! — — Что рассказывать? — опешил Шикамару от подобного заявления. — Рассказывай, что у тебя на душе, — сказал Наруто, наполняя себе стакан апельсиновым соком. Парень улыбнулся по-детски. — Я же вижу, что что-то тебя гложет изнутри, — он стукнул себя кулаком по груди. — Кто-то сильно тебя достал? Проблемы с девушкой? На работе полный кавардак? — Три из трех! — громче обычного ответил Шикамару. — Серьезно? — голубые глаза Наруто расширились до размеров блюдца. — Мягко говоря, — криминалист сделал небольшой глоток виски. — Вот знаешь что? — Ваш заказ! — Хината поставила перед Шикамару тарелку с аппетитными креветками и мидиями**, одну из которых Нара сразу проглотил. — Что? — спросил Наруто, недоумевая. — Одна особь женского пола меня жутко достала, из-за которой у меня на работе полный кавардак! И самое страшное то, что она не хочет останавливаться… — Шикамару готов был заплакать от того, как его достала Темари. Русоволосая журналистка явно была таким человеком, который обязательно заканчивает начатое — а именно добиться того, чтобы Шикамару повесился, а она бы потом поиздевалась над его трупом. — Так дело все же в девушке! Надо было с этого начинать! Вот мы с Хинатой сколько раз ссорились и давили друг другу на мозги, но потом бурно мирились!.. — Наруто-кун! — стоявшая рядом Хината дала тому подзатыльник, надув розовые губы. — Стой! — поспешил Шикамару остановить пыл бармена. — Ты не так понял. Мы с ней даже практически не знакомы. Представляешь? Я на месте преступления, рядом с трупом, а она врывается со своим интевью, тьфу, интервью. И вот как я должен реагировать? Наруто усмехнулся: — Ты все же полицейский? — Не совсем, — Шикамару сделал ещё глоток виски. — Учёный — криминалист. Я не имею полномочий полицейского, — ещё глоток. — Точно! Я же тебя по телеку видел! Да ты крупная шишка. — Не то чтобы… Вообще, лучше послушай! Мы с ней два раза виделись, а она уже меня просто… Цензурой не высказать… Это выдался хороший разговор, затянувшийся на два часа…