***
Убедить друзей в том, что Лили Поттер жива — было трудно. Почти невозможно, эти скептические взгляды не давали сосредоточиться на словах, но после часа убеждений они поверили и согласились познакомится с ней, как с матерью своего лучшего друга. Макгонагалл поймала Поттера после ужина в субботу и попросила зайти к ней в кабинет, поэтому друзьям пришлось в одиночку ступать в покои профессора Эванс. Было волнительно и пугающе, Гермиона замечала, сидя на уроках маггловедения некоторую схожесть Гарри с этой женщиной и лишь немного удивилась, когда друг решился рассказать им об этом. В покоях преподавательницы было очень светло и уютно, светло-серые стены, алые занавески и схожего цвета обивка была у дивана и кресел. На них отлично смотрелись золотистого оттенка декоративные подушки, мягкие и очень удобные. Гарри заявился в дверях, когда Лили разливала чай в приятном молчании, и весело поприветствовал присутствующих. При виде его гриффиндорцы, как-то развеселились и начали поддерживать любой разговор, который заводила женщина. Тему о магической коме они тактично обходили стороной, за что Гарри им был особенно благодарен, зная, что матери лишний раз неприятно вспоминать об этом. Узнав, о том какие книги читала мама Гарри, Гермиона с нескрываемым удивлением начала засыпать её вопросами, а Лили с интересом рассказывала, Рону казалось это скучным занятием — его больше привлекали угощения. Время близилось к отбою, поэтому Рон вежливо намекнул на то, что дежурство сегодня у Снейпа, и тот запросто заметит их вне гостиной Гриффиндора так, что одним снятием баллов они не отделаются.***
— Три занятия, Поттер. Три, и мы не сдвинулись с мёртвой точки, — фальшивой улыбкой улыбнулся Снейп, а слова сочились ядом, каплей которого можно было убить половину школы, если не больше. — Я готов объяснить вам заново. Улыбка с лица профессора исчезла, взамен ей пришла усталость. — Существует не так много способов защиты от влияния на ваше сознание. Одни пытаются заполнить голову ненужным мусором, утаивая что-то весьма ценное, другие выстраивают барьеры и не дают взять над собой контроль, — произнёс он, потирая виски из-за головной боли. — Представьте комнату, в которой вам не страшно было бы рассказать все свои секреты. Гарри закрыл глаза, представляя гостиную матери — единственное место, где он мог быть самим собой и его бы любили. — Комната и… дверь, которая будет служить вам защитой. Представили? Он полностью сосредоточившись на помещении, смог только еле кивнуть головой на вопрос. Комната принимала расплывчатые очертания, мелкие детали ускользали из виду. Воспоминания плыли перед глазами, как ускоренный кинофильм. Рождество. Гарри. И разбитый ёлочный шар. Гарри тринадцать. Миссис Уизли испекла ему торт. Сириус Блэк треплет его по волосам и говорит, как он похож на мать. Первый полёт на метле. Самодовольная улыбка Драко. — Вы даже не пытаетесь, Поттер, — прошипел Снейп, а в глазах мальчишки почернело, ноги пошатнулись, устоять на месте оказалось трудно и он рухнул обратно, на стул. — Соберитесь! От этого будет зависеть не только ваша драгоценная жизнь, но и сотни, тысячи других. Гарри не успел сказать ни слова, как вновь почувствовал чужое присутствие в сознании. В отличии от Волан-де-Морта ощущение были совсем другими, не было больно, но мягкие прикосновения к воспоминаниям забирали совершенно все силы. — Я так больше не могу! — запротестовал он, когда воспоминания начали повторяться. Снейп не был доволен результатами, он долго ходил по комнате, пытаясь понять, что идёт не так, а Гарри пытался отдышаться, приложив руку к груди. В конце концов, пришлось отпустить мальчишку за пятнадцать минут до отбоя, Лили бы заволновалась, узнав, что её драгоценный сыночек пропадает с угрюмым профессором в подземельях, который изнуряет его тренировками окклюменцией. И, возможно, она бы высказала всё свое недовольство об этих постоянных стычках с Поттером и снятие баллов с его факультета, но Снейп избегал её. Прятался, как школьник от школьного смотрителя после отбоя, то и дело находя повод побыстрее избавить её от своего присутствия. Как бы она не пыталась с ним заговорить, он уходил от беседы. То ли чувство стыда, то ли ещё что-то заставляло неловко чувствовать себя в обществе Лили. Он был виноват в смерти её мужа, лишил её почти всего, что было дорого, оставил Гарри Поттера без отца. Пусть, и не своими руками, но груз вины лежит на его плечах. Всегда проще сбежать от проблемы, нежели её решить. Несмотря на все попытки избегать Лили, им посчастливилось пересечься лишь в начале октября, когда Минерва Макгонагалл отсутствовала в замке, и прохвосты-гриффиндорцы умудрились именно в его дежурство провернуть вечеринку. Звуки музыки завывали на всю школу, что спросонья можно было подумать, словно началась вторая магическая война. — Ты со мной? — промычала Лили, испугавшись, как котёнок стоило ему затормозить перед самым входом. Конечно, она боялась, наверное, прежде не удавалось пресекать такие гулянья, разве что на последних курсах учёбы, но когда это было? Двадцать лет назад? Ему счастливилось, каждый год снимать с львятника по сотни баллов за один лишь вечер в начале октября, который они прозвали Днём Гриффиндора. «Глупцы, — подумал он, — хоть бы заглушающие чары поставили» — И лишить себя удовольствия в снятии баллов? — саркастически протянул зельевар. — Да ни за что! — Не удивлюсь, если у тебя в календаре красным цветом обведён этот день, как праздник. — В принципе, так и есть. Она не ответила, молчание длилось с минуту. Отношения до сих пор оставались натянутыми, никто из них не знал, как себя вести после всего, что случилось прежде. Слишком много недосказанного было между ними. Стоило профессорам войти в гостиную башни, как музыка резко стихла, и половина учеников, как по волшебству, растворилась. Украшения — шарики, разноцветные ленты и плакаты висящие на стенах тоже исчезли. Остались лишь слишком медлительные гриффиндорцы, либо глупые. Лили не знала, к какому типу отнести Гермиону, он не подходила и ни к первым, и ни к вторым. — Двести очков с Гриффиндора за своеволие и нарушение комендантского часа, — угрожающе прошептал Снейп, из каждого уголка гостиной его было прекрасно слышно — настолько стало тихо. Некоторые перестали дышать и двигаться такие, как, например, Невилл Лонгботтом. — Седьмые курсы задействованы в бегстве, поэтому наказание в виде помощи мистеру Филчу без применения магии, увеличивается в трое, вместо одного месяца — три. Шестому курсу — помощь в больничном крыле, и пятому, как моему любимому курсу вручается чистка котлов и нарезка ингредиентов сроком на два месяца. На лице профессора восторжествовала победная улыбка, он обвёл взглядом львят, пересчитал студентов и не досчитался ровно одного. — Поттер… — прошипел он, в глазах сверкнуло нечто опасное, что ученики поёжились. — Где мистер Поттер, учтите, что лжи я не потерплю. С каждого, кто осмелится лгать мне я сниму столько баллов, сколько посчитаю нужным. Студенты сделали шаг назад, на месте осталась стоять только Грейнджер — глупая. — С-сэр, Гарри жаловался на головную боль, — скороговоркой выпалила девчонка под его грозным взглядом и заметила позади Снейпа профессора Эванс. — Он отправился спать. — Спать?.. — недоверчиво переспросил мужчина, левая бровь взлетела вверх, и гриффиндорка испуганно кивнула. — При таком то шуме? Вы хоть понимаете, что вас было слышно на нижних этажах? Позади кашлянула Лили, привлекая к себе внимание. — Профессор, но заглушающие чары никто не отменял, — возразила она, обойдя его сбоку и встав на сторону учеников. Мужчина фыркнул, конечно, она станет защищать своего сыночка, чтобы тот лишний раз не схлопотал отработку. Он сверлил её взглядом до тех пор, пока левое предплечье, будто обдало огнём, и героическим усилием не зажмурил глаза от боли. Ни один из мускулов на лице не дёрнулся, скептический взгляд в сторону коллеги, поджатие губ и он выскочил из гостиной. Если бы ни нестерпимая боль, и ни Лили, возможно, факультет лишился ещё пары сотен баллов, но не сегодня. Метка начинала тревожить всё чаще и чаще, как предзнаменование перед тёмными временами.***
Утром все гриффиндорцы были сами не свои, вновь попасться на ту же удочку! Кто у них отвечал за заглушающие чары? Что, никто не поставил глушилку? Теперь факультет ушёл в минус, если когтевранцы набирали баллы за считанные секунды, то гриффиндорцам это сделать будет не так просто. —… Мне кажется, что они бы с ней сцепились, если бы нас там не было, — предположил Рон, рассказывая Гарри за завтраком о том, как профессор Эванс встала на защиту львят. — Глаза у него были бешеными, выскочил быстро за дверь, а после она вышла вслед за ним… Может, гляди, где прокляла его, если на завтрак даже не заявился! — Глупости, — отмахнулась Гермиона. — Не стала она бы его проклинать! — Ага, проклянёшь его… Сам, кого хочет проклянёт, если не заклятьем, так взглядом! — Да и профессор Снейп не стал никого бы проклинать, он же учитель. — Ты такой миротворец, — скривившись, будто съел лимон, произнёс Уизли. — Аж тошно стало. Да и тебя послушать так, если учитель, то можно его к святым превозносить. Гарри не стал вмешиваться в разговор друзей, быстро покончив с трапезой, вышел из-за стола и убежал на уроки, а после решил заглянуть к матери. Неужели и правда то, что рассказывают за гриффиндорским столом? — Я — что? — подавилась чаем Лили, откашлялась и возмущённо посмотрела сыну в глаза. Похоже, что она отвыкла от того насколько гриффиндорцы любители приукрашивать. — Поверь мне на слово, проклинать никого я не хотела и не собиралась! И профессор Снейп тоже, он взрослый человек и в жизни на женщину палочку не поднимет. Да, на завтрак не пришёл по причине плохого самочувствия, но я уверяю тебя, Гарри, там нет моей вины. — За пять лет моей учёбы он ни разу не болел, а сейчас, что с ним? Сомнения в голосе сына Лили попыталась проигнорировать. — Если есть желание спуститься вниз и проверить, что с ним, то пожалуйста, — рукой указав на подземелья, находившиеся несколькими этажами ниже. — Директор дал ему неделю выходных, не сомневаюсь, что выйдет на работу завтра же, несмотря на своё здоровье. Предположение матери подтвердились, Снейп вышел на работу, отлежавшись один день, а на следующий во всю гоняя учеников на отработках, что те вкалывали, как домовые эльфы. Гарри на отработку, к сожалению Снейпа, не попал, но ждать оставалось недолго, как взыскание назначила Амбридж. К вечеру он поднялся в кабинет преподавательницы, та его встретила приторной улыбочкой и заставила писать строчки. Сначала он удивился, самое простое наказание, а в честь чего? Но после двух-трёх букв профессорским пером, на руке виднелись порезы, истекавшие кровью. Ладонь сжималась в кулак и разжималась, ногти впивались в кожу от боли. — Достаточно, — процедила профессор и отпустила его с отработки. Было больно, но терпимо. Утром пришлось выловить выходящую из спальни девочек Гермиону и попросить наложить исцеляющие чары так, как сам таковых не знал. — Скажи об этом матери, Гарри! — настаивала она, взмахивая палочкой над его рукой, на советы друг лишь отмахнулся. Золотые нити вырывались из кончика палочки и охватывали ладонь. — Я не хочу, чтобы она переживала из-за меня-придурка. Она сейчас на восстановлении после магической комы, ей нельзя лишний раз волноваться. Гермиона сочувственно кивнула, и правда, лишний раз профессора Эванс лучше не тревожить. Главное больше не провоцировать Амбридж и не создавать поводы для волнения. — А как у вас на отработках со Снейпом? — спросил он, до сих пор удивляясь как такая, как она умудрилась влипнуть. — Его не слышно, кивнёт на котлы, а сам за проверку работ засядет. После того как ладонь была приведена в прежний вид, Поттер поблагодарил подругу и поспешил на тренировку по квиддичу. Через месяц должен состояться первый матч в этом году между Гриффиндором и Слизерином, а половина львятника проседает на отработках. Сейчас по полю летали, оттачивали манёвры лишь те, кто не был задействован на вечеринке.