***
Чжухон сидел в аэропорту, ожидая объявления посадки на свой рейс. В здании было тепло, парень примостился на одном из мягких диванчиков, то и дело задумчиво глядел в панорамное окно почти на всю стену, что открывало вид на аэродром. Дорожки были немного в снегу, по ним туда сюда сновали люди в ярких специальных куртках, работники, и снегоочиститель. Иногда по дорожке проезжал самолёт, поворачивал по кругу, заезжая на взлетную полосу, разгонялся и с небольшим усилием отрывался от земли. Чжухон был спокоен и только завороженно наблюдал, пока мысли летали совсем далеко, но как только объявят посадку, как только парень ступит на трап… Он не задумывается об этом сейчас, это будто забота Хёну — успокаивать перепуганного Чжухона. Тот очень сильно боялся летать и никакие книга или тем более музыка не помогали ему успокоиться окончательно, особенно когда самолёт взлетал с грохотом, резко поднимался, а от перепадов давления закладывало уши. Хёну только по-доброму смеялся, наблюдая за реакцией Чжухона, за тем, как его глаза расширяются от испуга и парень становится похожим на кота из «Шрека». Пока Хони сидит и размышляет о том, что говорил Хёнвон, к нему подходит смуглый парень с коричневыми волосами под цвет кожи и садится рядом, допивая свой кофе. Хёну спокоен, а, может, немного сонный, потому что им пришлось сегодня встать рано. Парень молчит и не нарушает ненавязчивую тишину, не надоедает другу. Он тоже задумывается над тем, что эти зимние каникулы будут совсем не такими, как обычно, что что-то на следующей неделе точно изменится и уже не будет таким как сегодня, но Хёну старается не загадывать наперёд, хотя ему и кажется, что ничего хорошего эта поездка не принесёт. — Хён, как ты думаешь, все будет нормально? — вдруг спрашивает Чжухон. Сон понимает, что он спрашивает не насчёт полёта, но… — Да, — спокойно отвечает Хёну и выкидывает стаканчик от кофе в мусорку. Объявляют посадку на рейс МХ514.***
Хёнвон сидит за столом, пьёт чай и сверлит стену вредным взглядом. Парень все ещё в своей темно серой безразмерной футболке, которая намного больше нужного размера, волосы Хёнвона растрепаны и больше похожи на кучу сахарной ваты, а взгляд сонный и недовольный как у той смешной совы с видео на YouTube. Он проснулся в девять утра и мог бы лежать ещё пару часов, но головная боль, а затем и желание влить в себя чая не дали снова заснуть. Как раз под той стеной, которую хочет снести силой мысли Че, сидит на полу Чанги, прислонившись к ней спиной, свесив руки с коленей. Он почти что спит, но встал тогда, когда и Хёнвон и зачем-то прибежал за ним на кухню. Че старается не замечать парня и у него это почти удаётся, но он все ещё думает о Минхёке и его планах. Зачем он отправил своего пса сюда? Что задумал кумихо? Впрочем, зачем гадать, можно же просто спросить у самого виновника тревоги Хёнвон, что юноша и делает. Ответы он получает едва ли понятные, да все как-то размытые, типа «Мне хозяин сказал», «Я не знаю», «Просто так нужно»… Сонный Хёнвон злится. — Либо ты ответишь мне нормально, либо проваливай с моей квартиры, — раздражённо ставит ультиматум парень. Точно так же, громко стукнув, приземляется пустая кружка на стол — едва ли Че пожалел, что чуть не разбил её. — Как ты так можешь поступить со своим другом? — обиженно тянет оборотень. — Ты мне не друг, — тон Хёнвона даже грустный, — Чангюн был другом, а пёс, который оказался предателем и таскается за убийцей, не друг! Тем более я все ещё помню, что это ты едва ли не убил Вонхо осенью. В глазах юноши недобрый блеск, он серьёзнеет. — Хёнвон, Мин послал меня, сказав, что мне нужно будет встретиться со своим прошлым и что-то там разъяснить. Я сам толком не понимаю, что это значит, но ослушаться своего аякаши, хозяина, не могу. Че так и застыл у выхода из кухни, не решаясь выйти. Дослушав Чангюна, он нахмурился и кивнул. Вот значит как. Возможно теперь немного проще, но… Да ничерта не проще на самом деле! Хёнвон не глупый, он понимает, что Мин наверняка говорил о Чжухоне, но зачем Чанги это делать? Если он задумал что-то нехорошее и может навредить Хони, Хёнвон уж точно не должен этого допустить. — Чангюн, — Че переминается с ноги на ногу, — я спрошу ещё раз: что ты помнишь о своём брате?***
Черноволосый парень в красивом костюме стоит на первом этаже здания и бегло рассматривает все вокруг, медленной походкой выхаживая туда-сюда. Кажется, что он то ли потерялся, то ли уж слишком скучает, но юношу никто не замечает, а потому и не подходит спросить что ему надо. Он смотрит на картины, развешанные по стенам, узнает в некоторых из них свои собственные творения и хмыкает, когда натыкается взглядом на пейзаж, исполненный пастелью. На картине изображён японский храм в окружении цветущих сакур — его Минхёк рисовал в прошлом году, во время весенней практики. Помнится, тогда ещё он сидел с Хёнвоном и обсуждал другого лиса, который жульничал с фотографиями. — Знаешь, я это рисовал, думая о тебе, — говорит Мин, зная, что слушатель неподалёку, тоже стоит на третьей ступеньки лестницы, что ведёт на второй этаж, и сверлит взглядом затылок Минмуна. Ли прямо чувствует этот взгляд на себе, кажись, ещё минута и он действительно загорится без спичек и бензина, особенно после своей фразы, но кумихо, кажется, только этого и ждёт. — И Хёнвон тоже присутствовал тогда, — Кихён все ещё терпеливо молчит, а Мин рассматривает картину. В ней все замечательно: светотень, цвета, хорошо передана перспектива… Ли Минхёк был одним из самых талантливых студентов на потоке, но старым учителям все равно удавалось докопаться до него и критиковать работы в пух и прах. Подумать только: они ставили себя выше кумихо, который живёт более трёхсот лет. У лиса была возможность прикончить их всех ради мести, но он этого не делал. Ли считал это забавным — то, как люди играются с судьбами других, как влияют своими словами и поступками на их жизнь. Хотя у парня были такие строгие преподы старой закалки, что если бы даже Минмун сказал, что он сверхъестественное существо, они бы все равно продолжили делать свою работу, несмотря на угрозу потенциального уничтожения студентом-четверокурсником. — Знаешь что мы тут делаем? — Мин все же оборачивается к темноволосому лису. «Наверняка снова пришли по чью-то невинную душу» — мысленно ворчит Кихён, но вслух отвечает: — Понятия не имею. Ли хмыкает. Конечно, он знает, о чем Ю думает, но не хочет говорить ему, что сейчас он отчасти не прав. Уж лучше пусть пока Кихён думает, что кумихо настоящий монстр и приходит в универ только чтобы найти жертву на сегодняшний ужин, будет намного легче, если Ю так и продолжит его ненавидеть. Ли и не знает, что Кихён уже давно сомневается в своих чувствах. С того момента, как Мин рассказал ему о своих истинных мотивах, как***
Хёнвон внимательно выслушал каждое слово Чанги. Мононоке мало что помнил о своей прежней жизни, но все же яркие отрывки, словно огоньки, часто вспыхивали в подсознании Има, особенно тогда, когда его называли его прежним именем. Кажется, что и разница между Чангюном и Чанги была небольшая, но это не так. Возможно имена и похожи, но они принадлежали полностью разным личностям. Насколько дух понимал, Чангюн был рассудительным, действительно классным парнем. Похоже что у него был брат и он его очень любил, ведь Хёнвон смотрел таким взглядом полным надежды, что мононоке вспомнит о том человеке, что было нетрудно догадаться, насколько же он был дорог брату. — Этот… Чжухон… Не знаю, какой-то рыжий парень… — хмурясь, вспоминал Им, хотя ему часто казалось, что это все он выдумывает на ходу, будто бы создаёт героя для книги. Но он говорил о реальном человеке, что существовал в это время. — Только он не рыжий сейчас, — совсем шёпотом добавил Хёнвон, чтобы не сбить Чанги, но тот все равно услышал эту фразу. «Не рыжий уже? А какой тогда?» — Такой активный и весёлый… Мы с ним проводили много времени. Тебя, кажется, я тоже помню. Не из тех дней, когда я уже стал псом, а раньше. Мы вроде как любили ездить на речку. Хёнвон нахмурился после этих слов. Он все ждал, вспомнит ли Им о том, как он умер. За окном все падал снег, электронные часы на кухне показывали уже двенадцатый час дня, а Че держал в руках уже третью чашку травяного чая, да и только. Он все нервно крутил её в руках и внимательно смотрел на парня в кимоно, сидящего напротив. — Кажись, ты не умел плавать, — вдруг выдал Им, прищурившись. — И сейчас не умею, — буркнул Че и отвёл взгляд. Да, может, это было и стыдно, не уметь плавать на четвёртом курсе универа — все же уже большой парень, такая шпала вымахал, но дело было не в том. Хёнвон попросту и не пытался научиться плавать после того случая с Чангюном. — Хах, оно и понятно, — хмыкнул Чанги, будто ожидая такого ответа, — ты всегда был таким трусишкой и буквально бумажным человечком. Глаза Че расширились. «Он помнит эту фразу…» Но Хёнвону не пристало говорить об этом Иму. Он понял, что когда торопит мононоке, вспоминает что-то сам или дополняет рассказ, дух запинается и не хочет говорит дальше. А вытягивать из него информацию щипцами парень не хотел. Уж лучше Им сам вспомнит, что сказал эти же слова Хёнвону в свой день смерти. Чанги нахмурился и упёрся взглядом куда-то в столешницу, кажись, вдруг словил чувство дежавю. Где он уже это слышал или говорил? — Ты хочешь увидеть Хони? — украдкой спросил Хёнвон. Он внимательно смотрел на юношу и все пытался понять его эмоции, словно мог залезть в его голову и прочитать его мысли на этот счёт. Всё же Че переживал за своих друзей и не хотел, чтобы Чжухону причинили боль, а ещё он надеялся, что у мононоке осталась хоть капля человечности. — Я… Не знаю… — уверенно сказал Чанги, взглянув на Хёнвона. — Я действительно не знаю, хочу ли, не знаю, зачем Мин послал меня сюда. Что будет, когда… Брат… Увидит меня? Чангюн смотрел так серьёзно, отчаянно ожидал ответ Хёнвона, будто от его слов зависела вся его жизнь. Ему действительно хотелось знать, что же за места он видит в ярких снах, что посещают его несколько раз за месяц, что за лица всплывают в его памяти, причиняя головную боль и часто заставляя сердце ныть, почему хочется так тоскливо завывать под луной. У него ведь нет прошлого, но почему есть воспоминания… — Думаю это мы узнаем только когда вы встретитесь, — честно отвечает Хёнвон, глядя в глаза Чанги. Тот лишь благодарно кивает, словно получил именно тот вразумительный ответ, который хотел. Снегопад все ещё не прекращался, весёлые люди в преддверии праздника спешили по своим делам, ёкай и мононоке грустно сидели в одной квартире…***
Раненый человек бежит по коридору здания, что находится ниже уровня земли. Его шаги отдаются громким нервным эхо, а шумное сбитое дыхание выказывает дикий ужас — его преследуют. В попытке спастись от своей страшной участи, не обращая внимания на другие опасности, человек слезает с каменного пола метро и с громким оханьем приземляется на рельсы. Мужчина оглядывается по сторонам, не обращает внимание на пот, что градом катится с его лба, на растрепавшиеся волосы, что с утра были красиво уложены; ему уже и все равно, что он по дороге потерял свой дорогой дипломат, в котором находится куча важных для него бумаг. В голове только бьётся о стенки черепа одна судорожная мысль: «Бежать, бежать, спастись, скорее». Возможно, ему все ещё не верится в происходящее, но мужчина продолжает бежать дальше, по тёмному тоннелю, стараясь быть максимально бесшумным, прислушиваясь к отдаленному эхо спокойных размеренных шагов, что едва ли слышно за неприятным скрежетом металла по каменном полу — преследовать, словно играючи, тащил за собой катану, будто бы этот звук был для него приятным. На станции метро мигает холодным светом люминесцентная лампа, а в тоннелях холодно, неуютно и темно. Наверное, Минхёку и жалко, что он отправил его туда, но кумихо уж собирается сыграть свою роль до конца, а уж потом тогда… Лис останавливается, не успев вскочить на рельсы и замирает. Глухой вскрик разносится по станции и звучит он как раз с той стороны куда побежал мужчина. Преподаватель университета искусств, который слышать даже не хотел студентов, а зачёты принимал только если видел пять тысяч йен в конверте, который нервно и с каким-то жалосливым выражением в глазах подсовывал очередной студент. Он никому не уступал, даже тем, кто был предельно беден, хоть и знал предмет. Пару месяцев назад одна девушка попала в больницу от переутомления, упала в обморок прямо у входа в аудиторию — она много недоедала, у неё не было родственников, чтобы попросить защиты или денег, а свои последние из стипендии она отдавала на зачёты, лишь бы продолжить учиться. И нет, это не была месть и убийство, которое задумал кумихо не оправдывало его целей. Той девушкой была Лина Чен, одногруппница Минмуна, которую он убил одной ноябрьской ночью, просто потому что был зол, а она не вовремя попалась под руку. Теперь же Ли хотел покончить и с этим надоедливым алчным человечишкой, только вот… Кажется, кто-то успел сделать это раньше. Минхёк действительно удивился и, склонив голову на бок, задумчиво хмыкнул. Все же, не нравилось ему это все. Через минуту из темноты тоннеля донеслись отчетливые шаги. — Я не разрешал тебе этого делать, — прикрикнул возмущённо Мин. Пришедший никак не ответил, а Ли прикусил язык и посмотрел на Кихёна сузив глаза — у того были чёрные как смоль волосы, а хвосты, выглядывавшие из кимоно, и уши уже без белых кончиков. Кихён легко, с кошачьей ловкостью, выпрыгнул на платформу и прошёл мимо Минхёка, даже не посмотрев на него. Кумихо смотрел в след лису, который тащил катану, оставляя за собой цепочку из кровавых капелек, более похожую на коралловое ожерелье. В свете мигающей люминесцентной лампы на заброшенной станции метро капли на полу казались почти что чёрными. Минхёк вздохнул, заворожено смотря на них. Теперь он всецело в ответе за этого лиса — Инари без колебаний отвернется от своего сына, ведь вершить суд над человеческими существами это не право кицунэ, защитников мира людей.***
Когда лисы возвращаются в свой весенний дом на границе Ёми, Минхёк, заходя внутрь за Кихёном, закрывает за собой дверь, хватает лиса за запястье и тут же разворачивает лицом к себе, прижимая того к стене. Снова. Только на этот раз Минхёк не злится, а чувствует странную тоску. Ю даже не сопротивляется, его движения какие-то вялые, будто бы лис потерял волю к жизни и просто хочет чтобы его оставили. Хотя кажется это не «будто», а на самом деле так и есть. Ли внимательно рассматривает красивое лицо кицунэ, пока тот как-то безжизненно смотрит в пол. — Глупый, глупый лис Юки, я же просил не прекращать ненавидеть меня, — с толикой жалости в тоне тихо говорит Минхёк. Кицунэ только бросает на него холодный тяжёлый взгляд, в котором читается безысходность. Он сам прекрасно понимает во что вляпался. Если бы Хёнвон узнал об этом, интересно, что бы он сказал? Но тут ёкая нет, есть лишь кумихо и сейчас он крепко схватил лиса за руки и не даёт ему уйти. Кихён вдруг чувствует, как это странное ледяное ощущение в груди уходит вместе и с его лисьими огоньками, которые успели за это время стать такими синими и тёмными, как ночное небо. Ю вдруг испуганно смотрит на кумихо и пытается вырваться, но он в безысходном положении и сейчас явно слабее Минхёка. Тот же с интересом рассматривает лицо Ю и как-то жалостливо приподняв брови, будто щенок, что не понимает, почему Кихён себя так ведёт. — Юки, — обращается тихо Минмун к лису и тот на секунду замирает, оставив тщетные попытки вырваться, пока его уже проклятый темно синий огонь переходит к кумихо, — успокойся. Ли говорит без угроз или насмешки, просто спокойным тоном и Ю не нравится ни этот голос, ни это обращение к нему. Вернее Кихён желал очень сильно, чтобы это все на самом деле ему не нравилось. Когда Мин забирает у него силу той души, которую лис сегодня отобрал впервые собственноручно, кицунэ едва держится, чтобы не вздохнуть от сладкого облегчения, что на нем уже не лежит эта тяжесть убийства, которую он ощущал буквально физически. Интересно, как живёт Минхёк с этим холодным пустым чувством внутри? Ведь никто же не захочет забирать проклятие у него. Всё же из кицунэ вырывается совсем тихий стон, более похожий на скулеж, когда Минхёк, отобрав проклятие, медленно мягко отпускает дикого лиса, напоследок нежно проводя большим пальцем по его щеке. Кихён тут же открывает глаза и почти что без размаха так сильно бьёт кумихо, что тот даже отшатывается назад. Эмоции лиса меняются с бешеной скоростью — он злится, ему стыдно за то, что он чувствует себя легче, хотя не должен, ведь убил человека, он также не хочет чувствовать благодарность Минхёку, но… Это все меняется страхом — он ударил кумихо. Который старше, сильнее и быстрее лиса; у которого без пяти минут восемь хвостов и который имеет привычку просто ради забавы убивать. В глазах Кихёна тут же мелькает ужас и Минхёк это видит, а потому поднимается, смеясь, и аккуратно вытирает с разбитой губы кровь. — Мне стоит понимать это как «спасибо»? — лукаво прищурившись говорит кумихо. Кихён, не дожидаясь пока ему прилетит (если вообще прилетит), тут же ретируется, исчезая с помощью магии, а Мин снова усмехается. Не ему же объяснять Кихёну, что кумихо не нравится видеть такого расстроеного лиса, эту черную шерсть, которая ему не совсем идёт. Кумихо более нравятся эти белые кончики на ушах и хвосте, что появились снова после того, как Мин забрал у Кихёна проклятую силу, понимать, что Ю не настолько пропащий как Минмун. Ли вздыхает и медленно уходит в свою комнату, напоследок бросая взгляд на луну, что виднеется в открытом окне. Иногда кумихо надоедают эти вечно цветущие сакуры, но такую хрупкую, а оттого и волшебную красоту он не в силах уничтожить.***
— Не трогай это! — терпеливо говорит Хёнвон, забирая из рук Чанги плёночный фотоаппарат. — И это тоже, нет, прекрати, мне надо убраться, в конце то концов. Мононоке все с интересом рассматривал, когда Хёнвон затеял было уборку в квартире, но уже скоро этот интерес стал превращаться в желание все потрогать, посмотреть, забрать и вообще сделать из уборки тотальный пиздец. Ну точно же ведёт себя как обычный пёс, только намного больше по размерам. А ведь ещё сегодня утром Хёнвон было подумал, что в этом существе ещё осталось что-то рациональное от прошлого Чангюна. — Если ты сейчас же не прекратишь опять все разбрасывать, я привяжу тебя к ножке кухонного стола или ещё хуже — выгоню на улицу, — привычно уставшим тоном говорит Хёнвон. А ведь ещё утром он хотел было поехать к Вонхо — кажется, планы катятся к чертям. Чанги намеревается что-то ответить, окидывая взглядом небольшой бардак, устроенный за это время на кухне, но тут раздаётся звонок в входную дверь. Парни переглядываются и без слов все понимают — наконец приехали долгожданные гости. Чанги, не думая долго, вдруг превращается снова в пса. Хёнвон с ужасом смотрит на пушистого инуита, смотрящего ему в глаза. — Чангюн ептвоюмать!***
Хёну, стоя у двери и снова невозмутимо жмёт на кнопку звонка, а Чжухон рядом, прекратив оббивать с ботинок снег, хмурится. — Ты слышал, он, кажется, что-то крикнул? — Не-а.