Бесчувственные

      Тихая, неоживленная улица встретила нас прохладой. Лейтенант шел уверенной походкой в сторону парковки, и мы с андроидом следовали за ним. На ментальном уровне я чувствовала исходящую от робота враждебность, и в то же время я ощущала ответную враждебность у себя. Его походка была идеальной: широко расправленные плечи, не слишком длинный, но и не короткий шаг, поднятый вверх подбородок. Он вызывал странное чувство исходящей от него угрозы и вызывал ассоциацию с животным, которое имитирует сходство с добычей, которая вот-вот, очарованная красотой и превосходством, сама поддастся в лапы. Я могла объяснить свой враждебный настрой, но вот враждебность андроида разъяснить не могла. При моем появлении робот пытался наладить дружелюбную связь, а сейчас старательно делает вид, что меня не существует. Удивительное явление.       Хэнк остановился рядом с черным джипом, выуживая из кармана джинс ключи от автомобиля. Машина сияла в свете едва пробивающихся лучей солнца, и я было подумала о комфорте, который будет сопровождать эту поездку. Как только ключи оказались у лейтенанта в руке, он двинулся еще дальше. Обойдя джип, я тут же пожалела о ранней радости в отношении предстоящего комфорта.       – Ну, чего встали? Приглашения ждем? – рьяно отозвался Андерсон.       Андроид уже торопился сесть на переднее сиденье. При этом его поспешные движения словно кричали «это мое место, а ты будешь сидеть сзади и помалкивать». Старая колымага темно-серого цвета была вся обшарпана, местами виднелась рыжина. Я не смогла даже определить ее марку, настолько древней и старой она была. Наверное, даже древнее этого полицейского, своего хозяина.       Машина оказалась двухдверной. Андроид, видимо, вместе со мной отметив этот факт, поспешно отодвинул свое сиденье и выжидающе уставился в мою сторону. Все что угодно, парень, только не заставляй меня на тебя смотреть.       Когда все пассажиры были на своих местах, Хэнк повернул ключ зажигания, и я почувствовала всем телом с какой болью на действия Хэнка отзывается машина. Сиденья немного тряхнуло от вибрации заводящегося двигателя, внутри машины все скрежетало и урчало. Этому автомобилю давно требовалась рука механика, но вряд ли стоит об этом говорить лейтенанту – уверена, он и сам об этом знает.       Лейтенант оказался на редкость педантичным. Скорость нашей поездки не превышала 40 километров в час, но проезжающие сзади машины отчего-то не стали поторапливать колымагу. Водители терпеливо объезжали автомобиль, и я сделала вывод, что каждый в этом городе знает лейтенанта и его рухлядь. Решив более не наблюдать за объезжающими машинами, я уперлась лбом о холодное стекло дверцы. Медленно ползущие мимо здания в основном были серого, неприметного цвета, но встречались и маленькие разноцветные вагончики, продающие мороженое, цветы, газеты и прочие приблуды мелкого предпринимательства. Мне нравилась тишина в салоне. По крайней мере, тишина человеческого характера: двигатель урчал так, что просигналила бы мимо проезжающая машина и ее можно было бы не услышать.       – Ну, рассказывай. Кто такая, в чем твоя задача? Как попала с верхушки айсберга на самое дно?       Лейтенант первый нарушил тишину, приправив свои слова излишним количеством сарказма и стеба. Я оторвалась от стекла и посмотрела на Хэнка. Он мельком бросил свой взгляд на меня через зеркало заднего вида, ожидая ответа. Андроид молча смотрел вперед. Он явно не желал принимать участие в беседе.       – Анна Гойл, хотя уверена, вы знаете мое полное имя. Я обязана прикрывать ваши спины и соблюдать ваши распоряжения, пока вы выполняете свою работу.       – Так ты что-то типа личного охранника?       Я кивнула в ответ, не издав ни звука. Только через секунду я вспомнила, что мужчина ведет машину и смотрит на дорогу.       – Да, вы все верно поняли.       – Тебе на вид не больше двадцати лет, а ты уже охраняешь старых дядечек. Как так получилось то?       – Мне двадцать семь, лейтенант.       Вторую часть вопроса я намеренно пропустила мимо ушей. Уж с кем-кем, но точно не с противным стариком и роботизированным «человеком» хотелось делиться причинами своей деятельности. Лейтенант, уловив мое нежелание продолжать разговор, коротко бросил взгляд голубых глаз на зеркало заднего вида и задумчиво угукнул. Андроид по-прежнему молчал.       С момента выезда прошло около двадцати минут, и машина вдруг притормозила, остановившись рядом с уличным рестораном быстрого питания. Это было крайне странно для меня. Мы проехали чертовы километры и потеряли кучу времени, миновав кучу других забегаловок, в то время как могли свободно пообедать в ближайшей из них. В связи с этим, я сделала вывод, что данное заведение для лейтенанта было чем-то большим.       – Ты идешь или останешься здесь? – Андерсон обернулся ко мне, и его седые волосы слегка прикрыли старческое, испещренное морщинами, лицо.       – Учитывая, что это первое дело за последние три дня, мне стоит подкрепиться.       – Господи, могла бы просто ответить да! – раздраженно буркнул старик, - Коннор, останешься в машине.       Коннор. Его зовут Коннор. От этих знаний мне не стало легче. Ранее отсутствие в памяти имени андроида позволило мне оправдывать нежелание завязывать разговор с машиной, но теперь со знанием имени пришло и осознание того, что общение неизбежно. Андроид все так же молчал, провожая выползающих нас из машины взглядом. Это и вправду было похоже на ползание: автомобиль был до чертиков низким, и кожаные сиденья неудобными и скрипучими. Свободно вылезти было очень тяжело.       В забегаловке было все, как и в обычных ресторанах быстрого питания: гамбургеры, хот-доги, картошка фри, молочные коктейли, пиво и множество другой углеводной дряни. Единственным отличием был живой продавец, а не роботизированное существо.       – Привет, Гарри. Мне как обычно.       – Привет, Хэнк. Без проблем.       Выбора особого не было. Мой рацион состоял в основном из белка и кислот, но здесь среди жира и углеводов поддерживать здоровое питание было сложным. Пришлось заказывать то, что меньше всего было прожаренным и испорченным консервантами – какой-то салат, с виду похожий на цезарь и крепкий чай без сахара.       Когда мы оказались у столика, я оценила то, что на нем оказалось в следующую минуту. Жаренная, местами усохшая картошка фри, жирный, крупный гамбургер и крупный стаканчик с кофе. Мой перекус, состоявший из зеленых подвядших листьев салата, вареной курицы, поджаренных кусочков хлеба, сыра и какого-то майонеза, был куда менее калорийным и смотрелся как-то бедно на фоне богатств Хэнка.       – Должна признать, у вас довольно странный рацион питания, лейтенант. Столько жиров, – с грустью и тревогой осматривая стол, констатировала я.       – Я говорил лейтенанту, что его рацион требует пересмотра, – Коннор оказался рядом настолько бесшумно, что я инстинктивно потянулась к кобуре. Андроид стоял рядом, но строго, с какой-то толикой заботы, смотрел на старика. Тот, в свою очередь держа застывшую картошину фри у рта, отупевшем и ошарашенным взглядом перебегал с меня на Коннора, – очень много жиров и углеводов, и мало белка и витаминов.       – Так, раз в нашем анонимном кружке придурков прибавление, – Хэнк отбросил картошину обратно в коробку и вытер руки бумажной салфеткой, – установим некоторые правила. Первое: никто не обсуждает мой образ жизни, мой рацион, мой стиль выражения мыслей и мои запои. Второе: вы выполняете все мои распоряжения беспрекословно, даже если оно идет в разрез с вашим мнением. Третье: все вы внимательно соблюдаете эти два правила. В случае если кто-то их нарушит, я отправлю его обратно откуда он вылез с пометкой «Подлежит утилизации». Всем все ясно?       Голос лейтенанта был более чем рассерженным, и потому я даже не старалась его перебивать. Коннор, на мое удивление, не выражал никаких эмоций. Он добродушно смотрел в сторону мужчины с нескрываемой полуулыбкой.       – Я здесь, чтобы следовать вашим указаниям, – уверенно, но не спешно отчеканила я, когда Хэнк выжидающе посмотрел в мою сторону, – так что соблюдение этих правил для меня не станет проблемой.       – Отлично, ты мне уже нравишься. Что насчет тебя, Коннор?       Андроид встрепенулся. Он искоса посмотрел в мою сторону, но дальнейших его действий я не видела. Мне слишком сильно хотелось поглотить салат.       – Как скажете, лейтенант.       Его голос вызывал внутреннюю дрожь в желудке. Я ощущала нарастающую угрозу, но держала себя в руках. В конце концов, я же не тупое животное, чтобы слепо следовать единственному инстинкту, который мне позволили оставить нейрохирурги – инстинкту выживания.       Какое-то время трапеза продолжалась в тишине. Хэнк молча осматривал окружающий притихший мир, не спеша поедая свой обед. Я же с салатом закончила больше пяти минут назад.       – Я знаю, что не должен этого говорить, – Коннор подал свой бархатный приятный голос, когда Хэнк прилип к картонной кружке с кофе, – но прошу заметить, что уровень кофеина в вашей крови…       – Так, все, с меня хватит! – Хэнк отставил кофе и раздраженно махнул в сторону андроида. Последний тут же притих, – ты.       Это было явное обращение ко мне. Лейтенант вопросительно посмотрел в мою сторону, в то время как Коннор с каким-то странным укором бросил на меня взгляд.       – Расскажи, как ты, в свои двадцать семь лет, вообще попала на стол военных генетиков.       – Удивлена, что вы знаете про них, – удивление в моем голосе было искренним. Большинство людей, чья должность была ниже должности начальника департамента ФБР, не знали, кто и как создает генетически измененных солдат. Многие считали, что это все проделки массонов, кто-то утверждал, что этой работой занимаются последователи Гитлера и его культа. Мне приходилось слышать всякое разное: физики, исследователи других измерений, эмбриологи, личная охрана президента, инопланетяне – кто угодно, но только не военные генетики, – я про военных генетиков. Обычно люди воспринимают меня, как последствие разрыва грани между измерениями и прочую чушь.       – Я не вчера родился, чтобы быть таким идиотом.       – Вообще-то, я практически всю жизнь посвятила военной части правительства. Мой отец – военный, и потому с детства настаивал на моем физическом развитии и боевом обучении. Мать не была против – она считала, что девушке в современном мире нужно уметь постоять за себя. В тринадцать лет меня отправили в государственный университет, который одновременно был и разработкой правительства для подготовки будущих бойцов.       – Так это отец сделал с тобой такое? Отнюдь папаша твой тот еще хрен.       Должна была признаться, это было неприятно. Не в плане эмоций, но в плане осквернения памяти близкого мне человека. Хэнк, опершись локтем на стол и уложив подбородок с седой бородой на ладонь, с интересом смотрел на меня. Не он один ждал ответной реакции на попытку вывести меня в чувства. Андроид, придвинувшись к лейтенанту так, что оказался напротив, смотрел мне ровно в глаза. Кажется, он надеялся увидеть в них хоть намек на идеальность моего поведения.       – Нет, я сама решилась на это в двадцать лет. У меня уже был крупный запас умений и боевых навыков, так что единственное, что пришлось сделать для становления меня, как бойца – хирургические вмешательства. Впредь попрошу выбирать слова в отношении моей семьи. Отец мне был очень дорог когда-то. Не хотелось бы осквернять его память.       – Был? – лейтенант явно испытывал неловкость. Он резко оторвался от стола, забегав глазами по моему лицу, – извини, не знал таких подробностей.       – Разве в вашем подразделении допускаются солдаты женского пола? – слегка прищурив глаза, с полуулыбкой отметил андроид. Его взгляд так впивался в мои глаза, что мне казалось, я точно ему когда-нибудь всеку за эту поразительную схожесть с человеком.       – Вообще-то, очень редко допускаются. Только за отличительные способности во время учебы и тяжелый внутренний мотиватор решения стать бойцом.       – А с чем это связано? Смотрится, как дискриминация, – отметил Хэнк.       – Женщины слабее физически. Они же подвержены более сильной тяге к оставлению потомства, чем мужчины, что осложняет процесс работы, – пояснил андроид.       – Господи. Да ты гребаная Черная Вдова?       – Кто, простите?       – Черная Вдова. Женщина спец-агент, – каждое слово лейтенанта вызывало во мне недоумение, а мое недоумение в свою очередь вызывало возмущение в глазах Хэнка, – Капитан Америка, Соколиный глаз, Мстители. Ты сейчас шутишь?       – Извините, но в моем детстве такого не было.       Должна была отметить, в карих глазах Коннора читался такой же вопрос, как и в моих. Мы оба смотрели на Хэнка, совершено не представляя о чем тот толкует. Визг проезжающей где-то вдалеке полицейской машины резко вывел андроида из ступора, и тот затараторил, не дав Хэнку начать объяснять всю подноготную американской мультипликационной культуры.       – Прошу прощения, но если мы закончили с обедом и беседами, должен напомнить, что нас ждет задание.       – Ах да, твой девиант. Ну что ж, поехали.       Должна признать, что последующая поездка в какой-то давно заброшенный райончик более не была такой напряженной. Лейтенант, насытившись, удобно устроился на сиденье, Коннор стал менее скованным, время от времени поясняя офицеру направление. Мне так же стало более спокойно. Чувство ожидания и безмолвности исчезло, однако время все так же вытекало сквозь пальцы. Это единственное, что я ощущала внутри.       Мы оказались рядом со старым заброшенным кирпичным зданием, когда машина медленно остановилась и детективы вышли наружу. Выбравшись наружу, я ощутила свежую влажность, доносящуюся вместе с ветром с западной стороны. Мы наверняка находились рядом с рекой, протекающей из озера Сен-Клер. Воздух был мокрым, холодным, по-осеннему приятным.       Оглядев окружение, я отметила, что поспешила, назвав это «зданием». Все, что оставалось от сооружения – три местами обвалившиеся стены с облупившейся некогда желтой краской. Граффити, оставленные здешними подростками, потускнело, намекая на то, что подростки выросли и давно покинули эти края. Сооружение было довольно крупным по площади, и имело три этажа. Лестница, а точнее ее остатки, местами обрывалась, не представляя возможности некоторым людям пробраться наверх. Некоторым было сказано в сторону лейтенанта Хэнка: он был стар и явно не горел желанием взбираться по аварийному зданию на самую верхушку. Андерсон осматривал территорию, стены и темные, обвалившиеся комнаты, отпинывая оставленный людьми мусор в виде бутылок и пустых пачек от сигарет.       – Сколько ж дерьма оставили здесь люди. Эй, Коннор! Нашел что-нибудь?       Андроид каким-то образом уже пробрался на второй этаж, возвышавшийся метров на пять вверх. Меня поглотило острое чувство настороженности: не в моих правилах отходить далеко от своих наставников во время осмотра места преступления. Последний такой инцидент едва не закончился смертью треклятого Рида, и пульсирующая боль в быстро заживающем бедре мне четко об этом напоминала.       – Видимых следов нет, лейтенант! – Коннору приходилось кричать, заглушая порывающийся ветер. Его галстук и выбившаяся прядь из зачесанных черных волос символично развевались, создавая иллюзию жизни. Но он был настолько живым, насколько я была нормальной. Зудящее чувство беспокойства начинало нарастать изнутри, – но я вижу высохшие следы тириума! Он был здесь не меньше двух часов назад!       – Тириум? Что это?       – Жидкость, которая заставляет работать их гребаный механизм. Как его… насос. Она высыхает быстро, но для лаборатории на ногах это не проблема. Гребаный терминатор…       – Я знаю, откуда это. Терминатор. Это из фильма.       – Прогресс на лицо, – нарочито медленно произнес мужчина, намекая на мою недавнюю неосведомленность в области кинематографа.       Я задумалась всего на мгновение, как Коннор вновь скрылся из вида в глубине второго этажа. Хэнк заметил мое замешательство, и громко хмыкнул, чтобы привлечь мое внимание:       – Да, я тоже нашел сходство с человеческим организмом. Людей ведет желание создать себе подобных даже неестественным путем. Лучше бы делали это по старинке…       На губах Хэнка заиграла заинтригованная улыбка, и лейтенант ушел куда-то в сторону. Я понимала, что тот намекает на воспроизводство потомства путем сексуальных отношений, но все это было мне настолько чуждо, что я испытала облегчение от вида уходящего старика.       Коннора не было слишком долго. Время от времени сверху доносились шаги, но увидеть их источник было невозможно. Наконец, внутренний зуд, как писк комара в ночной темноте, лопнул мое терпение, и я направилась в сторону лестницы.       – Эй, ты чего…       Голос Хэнка заглушил сильный грохот с верхнего этажа. Я сразу же распознала звук борьбы, и потому кинулась к лестнице со всей скорости. Преодолеть ее было несложно. Наконец, перепрыгнув через пропасть, образовавшуюся из-за обсыпания двух верхних ступень, я увидела лежащего на полу Коннора, старательно отбивающегося от череды ударов ногами какого-то мужчины. Он был одет в старый обшарпанный уличный костюм черного цвета. Его куртка местами мотылялась в воздухе лоскутами ткани, черные свободные штаны были вымазаны красной кровью и грязью. Мне срочно нужно было решать тактику действия, но я не знала наверняка: андроид это или человек. И потому, убрав руку с кобуры, я одним рывком сбросила нападавшего с андроида.       На мгновение, я увидела темные зеленые глаза незнакомца. Ворот шапки на правом виске приподнялся, и я отметила красное сияние диода. Его движения были механическими, точными, он наносил удары во все потенциально слабые части моего человеческого тела: сонное сплетение, височная часть, колено – мышцы на рефлексах отбивали удары раз за разом, я видела лишь красное сияние диода и наполненные яростью и страхом зеленые глаза. Коннор время от времени включался в попытку усмирить обидчика, но тому удавалось скинуть андроида в груду хлама или пропечатать в соседнюю стену.       Спустя полминуты бессмысленной драки, девиант попытался нанести удар прямо в мое лицо, но, отклонившись, я перехватила руку андроида и с силой запустила его через плечо. Андроид с каким-то булькающим воинственным криком вылетел со второго этажа вниз.       Хэнк нетерпеливо метался из стороны в сторону, держа в руках пистолет. На втором этаже явно происходила драка, причем участниками были все, находящиеся наверху. Он пробовал на вкус отвратительное чувство безысходности, тщательно пережевывал его словно кусок резины, и оно ему не нравилось – старика от него тошнило. Заползти по лестнице наверх ему уже не позволял возраст, но просто так стоять и слушать, как его напарников избивают не самое приятное для бывалого офицера.       – Вот черт, – Андерсон рыкнул, и, ощущая стреляющую боль в старческих коленках, бросился к лестнице. Но не успел мужчина добраться и до первой ступени, как сверху на него повалилось чье-то тело. Старик не выдержал и ничком упал на рыхлую землю. Он успел лишь заметить красный яркий свет и металлический, зеркальный блеск.       Коннор уже вставал с колен, когда девиант, выкинутый со второго этажа, приземлился прямиком на лейтенанта. Молодец, Анна. Спасла андроида, но подставила бедного старика.       Пока Хэнк приходил в себя от удара, девиант быстрыми рывками откопал первый попавшийся кусок заостренной железки в соседней куче хлама и уже занес руку.       – Стреляй! – что есть силы заорал Андерсон. Ветер подхватил его крик и с особой агрессией бросил его мне прямо в лицо. Рука рефлексивно кинулась к кобуре. Приятный, металлический холод кольта «Анаконда» по-своему обжигал кожу. Мой мозг на мгновение отключился, и руки направили дуло точно в цель.       Требовательный крик Коннора «Я успею!» донесся до меня, словно шепот ветра из туманного леса. Все чувства окружающего мира разом отключились, направив внимание строго к цели. Я видела лишь его. Мне оставалось только не промахнуться.       Выстрел прогремел на всю округу. Кольт отозвался ударной силой в ответ на спусковой крючок, и я ощутила волну вибрации, передвигающуюся от руки к телу. «Анаконда» не имела глушителя, так как и без него усиленный пистолет весил не меньше килограмма. Но раскатившийся по улице гром выстрела был не первым тревожившим меня фактом. Андроид с размозжённой головой навалился на лейтенанта. Андерсон не шевелился.       – Так и будете таращиться на меня?! – послышался хриплый, но раздраженный голос Хэнка, – вытащите меня отсюда, пока его мозги мне все глаза не залили!       Коннор одарил меня странным (злым?) взглядом и поспешно двинулся вниз по лестнице. Я последовала за ним.       – Я же просил не стрелять. Он нужен был мне живым!       – Он мог убить его. По-моему, здесь приоритет очевиден.       Стаскивая отключенного андроида со старика, я ощутила на себе все негодование Коннора. Когда лейтенант наконец был освобожден, Коннор старательно принялся отряхивать свою одежду и поливать меня недовольством.       – К вашему сведению, я бы успел во время.       – Успел что? Помочь этому придурку проделать еще парочку отверстий в его шее?       – Он нужен был живым! Какой теперь смысл от его пустой оболочки?       – Срала я на твое расследование, я жизнь вашу должна спасать, а не ковыряться во всяком хламе.       – Довольно, – Хэнк, встав с земли и поправляя свою измазанную в голубой крови куртку, резко оборвал начинавшуюся тираду андроида. Коннор послушно закрыл рот, но его недовольный и укоризненный взгляд все еще продолжал буравить меня насквозь. Обоюдное неприятие нарастало. Чего еще можно было ожидать от встречи типичного дипломата и человека, привыкшего все решать силой? – Это был мой приказ, и она его исполнила. Хватит на меня сегодня приключений. Я эту жизнь покинуть хочу не от рук свихнувшейся материнской платы.       – Мы так не сдвинемся с мертвой точки. Девианты либо сбегают, либо мы сами их уничтожаем. Я никогда не завершу свою задачу!       – Угомонись, я сказал!       Мы одновременно перевели взгляд на лейтенанта. Вид был не самый приятный. Левая щека Хэнка была измазана в тириуме, седые волосы на концах посинели. Он был похож на школьницу, у которых нынче в моде перекрашивать кончики волос в разные цвета.       – У вас на лице тириум, лейтенант, – Коннор пальцами левой руки прикоснулся к собственной щеке, – вот здесь.       Хэнк аккуратно провел пальцами по левой щеке и посмотрел на руку.       – Меня сейчас стошнит, – коротко пробормотал мужчина.       Андроид вновь бросил на меня холодный взгляд и направился к машине. Ощущение неисполненного долга во мне бушевало, я знала, что все сделала правильно, прикрыла и одного и второго наставника, но недовольство со стороны андроида просто вводило в ступор. Иные наставники по-разному реагировали на мою защиту: пытались помочь в ответ, воспринимали как должное или просто игнорировали. Но никто и никогда не высказывал свои претензии по отношению к спасенной жизни.       – Не обращай внимания, – Хэнк вывел меня из раздумий, – Он немного нервный.       – Все в порядке, лейтенант Андерсон.       – Я Хэнк. Мне хватает в напарниках одного фамильярного идиота.       Бросив эти слова, лейтенант побрел в сторону машины. Девиант так и остался лежать на земле, пропитывая ее вытекающей голубой кровью. Ветер усиливал свои порывы, накрывая показавшееся солнце новым одеялом из туч. Костюм был плотным и теплым, но я начинала изрядно подмерзать. Оставив ощущение незаконченности в этом развалившемся здании, я последовала за напарниками, предчувствуя тепло автомобильного салона.       Оставшиеся три часа до конца смены мы провели в полицейском участке. Коннор угрюмо сидел за своим столом, Хэнк рыскал в своем компьютере. Оба детектива время от времени перекидывались фразами, но содержание их было сугубо рабочее в рамках расследования. Меня в этой беседе никто не ждал.       Когда время пробило пять часов вечера, а вечернее солнце окрасило темные тучи в рыжие огненные цвета, Хэнк начал разгребать свой стол перед уходом. Коннор за все оставшееся время ни разу не повернулся в мою сторону. Если бы он был человеком, я бы восприняла это как обиду. На самом же деле он просто считал мое присутствие в расследовании лишним, и даже не скрывал этого мнения.       – Я смотрю, ты все еще продолжаешь коллекционировать хлам, Хэнк!       Полицейский участок постепенно провожал своих сотрудников домой. В холле остались лишь мы и парочка детективов. Появившийся Гэвин с его фирменной ядовитой ухмылкой дополнил это общество едкой кислотой.       – Пластмассовый чайник, удаль из пробирки и старый дед. Ваша команда достойна премии Дарвина. Во всяком случае, рано или поздно вы точно ее получите.       – Иди к черту, Рид. Хвастаться пойманным маньяком за счет раненной девчонки – вот твой уровень.       Рид недружелюбно усмехнулся и ушел прочь к выходу под взгляды близ находящихся сотрудников. Его свист, напевающий какой-то мотив, еще долго стоял среди опустевших стен, и я бессознательно потерла уже практически зажившую рану на бедре. – Болит? – безучастно осведомился детектив.       – Нет, – соврала я. Болело и очень сильно, особенно после скачек на развалинах. Однако процесс ускоренного заживления никогда не был приятным, даже если ты весь этот процесс лежишь в постели и не двигаешься.       – Как так получилось, что тебе прострелили бедро, а ты скачешь как кобыла на пастбище?       Коннор был заинтересован в этом вопросе не меньше Хэнка. Он впервые за вечер повернулся в мою сторону, прищурив глаза. Его черная прядь спала ему практически на левый глаз, но андроид не торопился ее убирать. Темная каряя радужка блестела в свете потолочной лампы, и я почувствовала едкое ощущение беззащитности. Он видел меня насквозь. Возможно, даже больше.       – Вы же не думаете, что мои изменения ограничиваются только отключением участка мозга, отвечающим за эмоциональную сферу? Им нужны были солдаты, не требующие не только психологической, но и медицинской помощи, – сдвинутые брови и прищуренные глаза лейтенанта дали мне понять, что детектив ничего не понимает. Коннор, видимо, догадался, так как его уже осмысленный взгляд вовсю анализировал проступившие, но засохшие капли крови на ткани, – короче говоря, я очень медленно старею, и на мне все заживает как на собаке.       – Ахренеть не встать… это получается, миру уже известны способы продления жизни? Так какого хрена вокруг так много больных?       – Генетические вмешательства такого рода… не имеют смысла для гражданских людей. Да вообще для нормальных людей.       – Я знаю об экспериментах такого рода, – откликнулся Коннор, понизив голос на пару тонов. Оставшиеся офицеры уже начинали покидать участок, – в моих данных им как минимум под пятьдесят лет, но все сведения говорят о том, что конечные результаты всегда были летальными.       Неужели он собрался со мной спорить? Словно бы этот андроид мог знать о моем же подразделении гораздо больше меня.       – Вот именно, что это было пятьдесят лет назад. Дальнейшие разработки велись без публичного наблюдения, но в конце концов я здесь, живая, сижу перед вами с заживающим разорванным бедром.       – Ты так и не ответила, почему эти ваши разработки нельзя использовать в медицине, – с нажимом переспросил Хэнк.       Оба детектива смотрели на меня во все глаза, и я ощутила себя некомфортно под пристальным взглядом. Вопрос был довольно неловкий, но данная информация не являлась секретной. Тем более, что они наверняка все рано или поздно узнали бы сами.       – Потому что такие изменения в генетическом коде ведут не только к положительным для бойца результатам. У них еще и много побочных отрицательных эффектов. Как, например, бесплодие.       – Да ладно. И это невозможно исправить?       – А зачем? Репродуктивная система по непонятным причинам отключается и больше не работает. Может, генетики и разобрались в причинах, но решать эту проблему они явно не настроены.       – Почему?       – Потому что возможность будущего потомства может стать сильным мотивом ухода солдата из подразделения, – не отрывая от меня взгляда, ответил Коннор на вопрос лейтенанта. Андерсон, сложив руки на груди и оставив свой стол, вытаращился на меня, как на экспонат.       – Теперь я понимаю, почему женщин не берут в ваш звездный отряд.       Я промолчала. И так слишком много наговорила. Конечно, это не первые наставники, с кем я позволяла себе развязать немного язык, но дальше эти разговоры никогда не заходили. Вот и сейчас мне требовалось замолчать.       – Если вы не против, я дождусь вас на улице.       Ответа мне и не нужно было. Я просто встала со стула и пошла прочь. Свежий, вечерний воздух опустившихся на город сумерек был колючим. Легкие, сконфуженные густыми шлейфами мужских парфюмов в запертом помещении участка, с благоговением вобрали в себя прохладу. Мне было тепло, спокойно и свободно. В то же время я испытала серьезное облегчение, избежав пристального наблюдения карих глаз. Пристальные взгляды для меня всегда были проблемой. Еще со времени обучения боевым искусствам я вечно раздражалась, когда отец или иной учитель тщательно наблюдал за моими движениями. Но сейчас было нечто иное. То, в чем я твердо не желала себе признаваться.       Отодвинув мысли на самый темный угол сознания, я стянула катану со спины и слегка выдвинула ее из саи (японских ножен). Оружие не осматривалось и не приводилось в порядок мною целый день, хоть предыдущие два дня я и натирала его усердно от безделья. Тусклый свет включающихся уличных фонарей отражался бликами от острия, и я с удовлетворением отметила, что вид у катаны был более, чем идеальным. Лакированная рукоятка не имела отпечатков пальцев, правда, теперь ее все равно придется чистить от следов моих рук.       Внутренняя привычка заставила меня полностью обнажить катану. Ее лезвие с характерным звенящим звуком рассекало воздух. В последние годы использование катаны было чисто в «декоративных» целях: все разрешалось либо стрельбищем, либо кулаками. Но боевые навыки не были мною забыты, и я, ощутив накатившуюся силу в своих руках, сделала несколько базовых движений. В голове тут же все прояснилось, однако полное расслабление в сознании второй раз за день отключило все мои физические чувства.       – Прошу прощения.       Коннор появился так внезапно, что я едва не направила в его сторону лезвие. Андроид это заметил: он осторожно сделал шаг назад, внимательно следя за движением острия.       – Извини. Рефлексы.       Катана отправилась обратно на спину. Не думаю, что этот «парень» вышел на дружескую беседу и уж тем более не на спарринг на мечах. Вопросительно подняв брови, я поправила тугой комбинезон и повернулась к Коннору.       – Я тоже должен извиниться за свое поведение. Меня огорчила сложившаяся ситуация из-за моего и так сильного отставания от расследования. И я выбрал неверный способ донесения до вас информации. Это моя вина.       Его взгляд был приторно невинным, а слова мягкими, как шелест осенних пожухлых листьев. На мгновение я растерялась, услышав слова извинения. Искренность в его голосе была такой настоящей, что можно было бы в нее легко поверить. Мешал только мерно светящийся голубым цветом диод на виске.       – Все нормально. Я не воспринимаю такие вещи на свой счет, не волнуйся. Но впредь будь готов, я могу пожертвовать вашим делом ради твоей или Хэнка жизни.       – Насчет меня не волнуйтесь. Я не живой. Я не могу умереть.       Вечерний ветер унес его слова куда-то за пределы полицейского участка, но я расслышала их настолько четко, насколько требовалось. Ты не живой, а я не нормальная, Коннор. Вот наша главная схожесть.       Несмотря на то, что машина Андерсона во мне не вызывала особого энтузиазма, я все же не отказалась от возможности быть подброшенной до дома. Может, это был эгоистичный способ получения собственной выгоды, а может, попытка не оскорбить лейтенанта своим пренебрежением к его транспорту. В любом случае, я все так же сидела на заднем сиденье, позволив андроиду указывать дорогу к моему дому.       – Прошу отметить, что завтра у меня выходной. Законный, – девушка поторопилась добавить последнее слово, завидев, как Хэнк собирается что-то сказать. Коннор понимал, почему лейтенант хотел возразить: департамент работал в бешенном режиме, и Хэнк не видел выходных уже две недели, в то время, как минула среда. Обычно выходные людей были исключительно субботой и воскресеньем, но распорядок девушки подчинялся регламенту правительства, и имел свои нюансы. – Я отдыхаю каждый девятый день.       – Тебе еще и отдых нужен? – шутливо заметил детектив.       – Я человек, Хэнк. Хоть и имею свои психофизиологические отличия от вас.       Когда машина затормозила у маленького белого дома, Коннор вышел из машины и откинул вперед свое сиденье. Анна довольно быстро выбралась из салона, однако Коннор отметил ее уклоняющиеся в правую сторону движения. Возможно, это было связанно с бедром. Может, заживление и было ускоренным, но вряд ли молниеносным, пришел к выводу андроид.       – До пятницы, лейтенант. До свидания, Коннор.       – До встречи, мисс Гойл.       Девушка, уже отвернувшаяся в сторону дома, дернулась на звук своей фамилии, но тут же ускорила шаг. Ее походка была выдержанной, солдатской, а движения тела отточенными и чуткими. Коннор ощущал странное чувство повторения, как люди это называют – «де-жавю». Только интерпретировал он это на свою личную персону – ее действия были до невыносимости схожи с ним. Вид уходящей Анны на какой-то момент заворожил андроида. Ему казалось, что он может простоять тут всю ночь, и даже следующий день. Системы не были против.       – Ты чего встал, болван? Садись давай!       Громкий рык лейтенанта вывел Коннора из транса, и андроид ловко запрыгнул в машину. Хэнк смотрел на него внимательным взглядом.       – У тебя все в порядке с шестеренками?       – Да, лейтенант. Советую начать движение, на Паулмен-стрит скоро образуется пробка.       Мужчина хмыкнул, но вывел свою машину с обочины, почувствовав, как под креслом вибрирует корпус автомобиля. Коннор, отвернувшись к окну, не издавал ни звука. Сегодня он проверит систему на наличие сбоев.       Машина двинулась ровно в ту же секунду, как я закрыла дверь. Тело гудело, желудок урчал – во время восстановления тканей организму требовалось много пищи и воды, а я как назло не притрагивалась к еде с обеда. Однако, вместо холодильника, я вновь поставила зеркало напротив кресла и уселась в него, не избавившись от комбинезона и арсенала. Обнаженная катана покоилась на моих коленях. Ее чистая зеркальная поверхность отражала мои нахмуренные глаза, но рукоятка срочно требовала чистки от следов моих же пальцев. Я потянулась за средством и салфетками, однако встретив свое отражение в зеркале, застыла. Зудящее внутри чувство, требующее в срочном порядке начистить оружие, было нагло задвинуто на задний план иным ощущением. Образ андроида выплывал в сознании. Его идеальное лицо, идеальные глаза, идеально уложенные волосы. Даже чертов идеальный диод.       Беспокойное чувство нахлынуло с новой силой, и я больше не смогла игнорировать его присутствие, заставив себя признаться самой себе.       Он был прекрасным. Он меня пугал.